О направлениях и способах модернизации России - 2

Продолжение, начало 12 февраля 2009 г.

Часть 2. Что делать?

Общая формула вектора.
Сопоставление причин цивилизационного рывка Запада и российского блуждания по историческому кругу подтверждает в общем-то давно известный вывод о человеке-личности как основном источнике всякого общественного развития.
С учётом одной из главных особенностей существующего русского своеобразия - приоритет государства и подавленность личности (Ю.Афанасьев) – общий вектор модернизации России следует, скорее всего, формулировать как осуществление перехода от приоритета государства к приоритету личности.
Приоритет личности перед государством в западной цивилизации устанавливался в ходе достаточно длительного исторического развития методом итеративных приближений к приемлемому для общества состоянию. Процесс этот нескончаем, как нескончаемо само историческое развитие. В России же процесс шёл в противоположном направлении; полученный результат Ю. Афанасьев характеризует словами: «Все просторы России за пять столетий войны самодержавия с собственным населением превратились в сплошное пространство власти». [2].
Учитывая это, сознательное осуществление перехода к приоритету личности перед государством в России придётся начинать с определения предпочтительных соотношений приоритетов личности и государства в разных сферах жизнедеятельности. Такие соотношения не могут быть установлены навечно, раз и навсегда, они могут быть только подвижными, зависимыми от фактически достигнутого уровня развития общественного и индивидуального сознания. Так что определение предпочтительных соотношений приоритетов личности и государства в разных сферах жизнедеятельности должно стать постоянной частью работ по модернизации России.
Обеспечение избранного соотношения приоритетов на каждом этапе общественного развития требует выработки конкретных решений (мер) по изменению существующих  отношений в обществе. Такие решения (меры) должны, как правило, предусматривать введение ограничений действий государства и его органов, расширение прав и возможностей действий индивидуумов и их организаций, а также определение ответственности индивидуумов и их организаций за корректное соблюдение расширенных прав и возможностей.
     Особое значение имеет при этом оценка выбираемых решений с точки зрения их эффективности в действительном, а не декоративном, обеспечении приоритета личности.
Для того, чтобы каждая мера сдвижения приоритета в сторону личности в любой сфере жизнедеятельности могла стать общепризнанной и общеисполняемой, она должна получить законодательной оформление. Только после получения силы закона выработанная мера поступает «на вооружение» общества. Помимо ясности в понимании и единообразия в трактовке содержания меры закон даёт формулы ответственности за несоблюдение принявшей силу закона меры обеспечения приоритета личности, а также прописывает процедуры взаимодействий участников отношений, отражающих приоритет личности в соответствующей сфере жизнедеятельности.
Реальное обеспечение приоритета личности в результате выработанной меры требует её разъяснения и пропаганды, а также государственного и общественного надзора за соблюдением установленных по этому поводу законов.

Обременение.
Ситуация в России с приоритетом личности очень тяжёлая. Единственное утешение состоит в том, что в большинстве стран Востока дело обстоит ещё хуже.
Если сепарировать тяжесть этого чувства, то можно выделить следующие его составляющие:
1. Всеместность, всесилие и беспредел государственной власти.
Ю. Афанасьев: «Все просторы России за пять столетий войны самодержавия с собственным населением превратились в сплошное пространство власти».
«Власть по-прежнему, как в советские и досоветские времена, по своей сути оставалась ордынской, никак не зависящей от населения, не уравновешенной и не контролируемой никакими общественными силами или институтами, руководствующейся лишь собственными материальными интересами и стремлением к самосохранению». «Но, пожалуй, главное, что заслуживает особого совокупного внимания в данном типе социальной динамики – уникальное, как мне кажется, соотношение власти и населения, сформировавшееся за всю историю русской цивилизации и доведённое до предельного состояния в его специфике именно в постсоветское время. Тот факт, что «спецслужбы» и «органы» оказались на самой вершине властной пирамиды, раскрывает предельные параметры властвования в социуме, основанном на насилии». [2].
А.П. Прохоров: «Неправовой характер государства и управления, игнорирование законов и правил являются неотъемлемыми чертами русского образа жизни» [1, с.107]. 

2. Асоциальность народа.
Ю. Афанасьев: «С ликвидацией социальности в том её виде, в каком она сформировалась в России к ХХ веку, строители социализма пробудили и вызвали к жизни всё самое худшее, что есть в человеке и что составляет его природную основу, – его животные инстинкты и эгоизм».
«Самый главный итог…– выработанная у населения способность адаптации к  насилию в любых условиях. Аморальность населения. Это не означает, разумеется, что буквально каждый и каждодневно делает подлости. Но это значит, что практически каждый при определенных условиях готов их сделать».
«…народ наш по-прежнему не стал народом – субъектом истории, но остаётся народом – её массой, толпой истории. Лишь в последние 18–20 лет аморфная, атомизированная русско-советская масса начала структурироваться, но, увы, не на гражданской, а на кланово-преступной основе». «…наш народ и в муках своих, и в своих бесшабашных протестах, и в диком гневе своём оставался и остаётся народом-массой, толпой, достойной сочувствия и тихой  горести, а иногда – страшной и омерзительной». [2].
А.П Прохоров: «Идея законности, правового государства никогда не была для простого народа „своей"» [1, с.106].. «Важно другое — то, что весь народ от конюха и до монарха, от вахтера и до генерального секретаря един в своем стремлении не соблюдать закон и уклоняться от его исполнения всеми возможными способами» [1, с.107].
3. Отсутствие гражданского общества.
Ю. Афанасьев: «Людское сообщество, как некая живая субстанция, лишено какой бы то ни было самостоятельности и субъектности, в нём уничтожена сама способность к рефлексии. Моносубъектом стала власть».
«Содержание и направленность постсоветской социальной динамики определяется тем, что на момент крушения Советского Союза в России не было институтов гражданского общества и не было их политической организации. И что особенно важно подчеркнуть, не было и осмысления самого факта отсутствия подобного типа институтов и их соответствующей организации».
«Главным последствием, основным результатом ликвидации российского социума, который и до 1917 г. был до крайности хрупким, слабо структурированным, не обретшим  своих институтов, стала ещё большая его атомизация и хаотизация: каждый сделался сам по себе, на коротком поводке полной зависимости от государства». [2].
А.П. Прохоров: «…в результате сталинского погрома, под тяжестью тоталитарной деспотии гражданское общество было полностью ликвидировано» [1, с. 315].
4. Бессилие и бесплодность интеллигенции и предпринимателей.
Ю. Афанасьев: «Говоря предельно кратко и определенно, наши интеллектуалы сегодня (не считая отдельных исключительных личностей, которых можно пересчитать по пальцам) – на стороне российской власти, а не населения России. Думаю, что и население наше до сих пор остаётся населением, а не стало народом главным образом именно по                этой причине». «Традиция отношения к власти русской интеллигенции…сформировалась ещё до 1917 г.».
«У Гершензона в «Вехах», как и у всей русской интеллигенции начала ХХ века – это гнетущее, внушающее смертельный ужас ощущение пропасти, отделяющей её от народа: «Между нами и нашим народом – иная рознь. Мы для него – не грабители, как свой брат деревенский кулак; мы для него даже не просто чужие, как турок или француз: он видит наше человеческое и именно русское обличие, но не чувствует в нас человеческой души, и потому он ненавидит нас страстно, вероятно, с бессознательным мистическим ужасом, тем глубже ненавидит, что мы свои. Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом – бояться его  мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами ещё ограждает нас от ярости народной».
 «Сегодня просвещенная, интеллектуальная Россия, если попытаться определить её доминирующий и повсюду звучащий  голос, её общественную позицию, она, позиция нашего «мыслящего класса», полностью совпадает с  позицией нынешней власти. Писатели, люди науки, театральные и кинорежиссеры, журналисты печатных и электронных СМИ, университетская профессура, иерархи РПЦ не просто молчаливо и страдательно переносят нашу власть – они её оправдывают, поддерживают, пытаются обосновать её действия теоретическими изысканиями, историческими традициями, своим пониманием нравственных ценностей». [2].
А.П. Прохоров: «Бизнесмену позволяют сохранять своё дело лишь в той мере, в которой он обслуживает нужды властей соответствующего уровня: малое предприятие — главу местной администрации, среднее — мэра, крупное — губернатора, ФПГ — федеральную власть. Поэтому трудно ожидать, что нынешнее предпринимательское сословие способно принять на себя ключевую роль в создании эффективной системы управления, основанной на конкуренции независимых предприятий». [1, с.342].
«Таким образом, исходные условия формирования нового предпринимательского класса не могут не вызывать опасения. Существует угроза, что этот класс, как и старая русская интеллигенция, не сможет мирно вписаться в социальную структуру общества. Более того, новые предприниматели сравнительно со старой русской интеллигенцией не отличаются высоким уровнем образования, хотя обладают столь же высоким уровнем социальной безответственности». [1, с.343].
5. Настораживающие тенденции российского развития в последние годы.
Ю. Афанасьев: «… исторический шанс, выпавший на долю России в конце 80-х – начале 90-х годов, оказался всецело упущенным. А шанс вырваться из проторённой столетиями колеи и освободиться, наконец, от  сдавливающей страну самодержавной матрицы властвования был».
«Во второй половине 80-х и в 1990 г. были  приняты одно за другим настолько важные правительственные решения, что в ходе их реализации существенно поменялся социально-экономический и, как выяснилось позднее, весь нравственно-правовой – опять же лучше сказать, бесправный – пейзаж СССР… В самом общем определении речь идет о продвижении от очень плохого к худшему и о создании основ того самого общественного устройства, которому посвящена вся эта статья. Окончательно сформировав-шись в первом десятилетии XXI века, оно уже заняло своё место в мире. И таким местом стало пространство не только за гранью закона и преступления, но за гранью Добра и Зла. Получился принципиально новый общественный феномен не только с точки зрения государственности, но также с точки зрения экономики, права и морали». 
«Путинское восьмилетие – с точки зрения особенностей постсоветской социальной динамики – годы окончательного утверждения авторитаризма на основе жажды «порядка» и потребности человека-массы в компенсаторном традиционализме. Всё это время последовательно и настойчиво велась дискредитация реформистских прозападных устремлений сторонников Ельцина, хотя они, подобные устремления, помимо многочисленных деклараций и некоторых официальных целеполаганий, так ни в чём и не воплотились. Но цель дискредитации была достигнута… Началась тотальная «зачистка» пространства, предназначавшегося для гражданского общества и для политики. Политические партии, негосударственные и общественные организации, независимые каналы на телевидении, система выборов, суды и правоохранительные органы как социальные сущности  ликвидированы, а то, что на их месте осталось, превратилось в элементы властной Системы. Всё, что сохранилось от партий, судов, прокуратуры, СМИ и общественных организаций, превратили  в инструменты принуждения, в репрессивные органы, а также в средства решения экономических, административных и финансовых задач различных органов и организаций, банков, страховых компаний, маркетинга, политической и коммерческой рекламы. Зачатки институтов гражданского общества власть ликвидировала…».
«Надо иметь в виду, что на всю эту хаотичную массу населения…, никак не структурированную политическими организациями и гражданскими формированиями – накладывается растущая едва ли не по экспоненте коррупция, которая господствует практически во всех сферах общества и на всех уровнях власти…». [2].
6. Недопустимость разрушения государственной власти в ходе модернизации.
При осуществлении перехода от приоритета государства к приоритету личности недопустимо разрушение государственной власти как таковой.
Ещё А.Шопенгауэр придавал исключительное значение роли государства в укрощении дикости человека. «Государство, этот шедевр сознательного, разумного, суммированного эгоизма всех, передало защиту прав каждого в руки известной власти, которая, бесконечно превосходя силу всякого отдельного лица, вынуждает его уважать права всех других. Тут не может проявляться безграничный эгоизм почти всех, злоба многих, жестокость некоторых: все вынуждены себя сдерживать. … На эти тысячи, которые вот перед нашими глазами перемешаны между собою в мирном общении, надо смотреть как на столько же тигров и волков, зубы которых сдерживаются крепким намордником. Поэтому, если представить себе государственную власть утратившей силу, т.е. этот намордник сброшенным, то всякий понимающий содрогнётся перед зрелищем, какого тогда надлежало бы ожидать; этим он показывает, как мало, в сущности, влияния признаёт он за религией, совестью или естественным основанием морали, каково бы оно ни было». [7, с.381-382].

Стратегия и тактика.
Логичная в принципе стратегия перехода от приоритета государства к приоритету личности в тактическом плане нуждается в существенном уточнении с учётом особенностей и реального состояния российского общества.
А.П. Прохоров даёт два ценных, стратегически очень важных предложения по осуществлению модернизации России.
Первое.
Поскольку «отказаться от своего менталитета не смогут, даже если очень захотят, ни индивидуум, ни народ» [1, с.317], постольку модернизация России должна проводиться с учётом основных характеристик этого менталитета и с использованием сложившихся главных управленческих инструментов российской системы управления.
«Россия не единственная страна, пытавшаяся (да и сейчас пытающаяся) сознательно заменить свою систему управления на более подходящую. Пока что никому в мире это не удавалось. Напротив, на протяжении всей второй половины XX века можно проследить, как самые разные страны, даже те, кто столетиями ждал своей очереди на право встать на ступеньку эскалатора, именуемого прогрессом, в конце концов находили способ успешно использовать свои национальные управленческие системы для развития рыночной экономики и соответствующих ей социальных и политических институтов». [1, с.317-318].
«Традиционный для России путь преодоления отставания — проведение модернизации по западным образцам с помощью государственной мобилизации ресурсов общества и перераспределения их на решающие направления — в нынешних условиях уже не срабатывает…. Если в „эпоху угля и стали" экономический рывок требовал централизации сил и средств, то постиндустриальные технологии требуют всемерного развития индивидуализма и свободы…  На сей раз успех определяется… эффективностью воспроизводства социальных институтов и образа жизни, обеспечивающих западные экономические и культурные преимущества». [1, с.318-319].
А потому суть модернизации России состоит в том, чтобы обеспечить освоение русским менталитетом достижений западной цивилизации, включая и её механизмы, и на этой основе осуществить необходимые изменения России, соответствующие её объективным потребностям и современным возможностям во всех областях её жизни, включая обеспечение непрерывного реформирования страны.
Второе.
А.П. Прохоров считает, что «…нынешняя стадия развития нашего общества не позволяет надеяться на то, что каждый отдельный гражданин «созрел» для самостоятельного взаимодействия с коллегами и конкурентами… Простой житейский опыт, не говоря уж о доступной наблюдению отечественной хозяйственной практике, свидетельствует о неприменимости индивидуалистических концепций управления в наших условиях... Эпоха суверенных и независимых граждан, самостоятельно строящих хозяйственные, социальные и политические структуры, диктующих свою волю государству и предприятиям, ещё не наступила. «Нам необходима смена поколений, не один десяток лет, чтобы сделать индивидуализм мотором общественного развития и совершенствования человека, а не средством накопления благ». [1, с.323].
«Русская модель управления пока не обладает механизмами, способными транслировать индивидуальные экономические импульсы на макроуровень. …Эта принципиальная непригодность русской модели управления для функционирования на основе индивидуальных решений не может быть исправлена путем совершенствования законодательной базы или каким-либо иным техническим способом… В русской модели управления, как в старинной деревенской забаве, дерутся не «один на один», а «стенка на стенку». В целом, приходится констатировать, что главные механизмы русской модели управления не являются орудиями индивидуального использования, они работают лишь начиная с уровня организаций». [1, с.324-325].
Поэтому А.П. Прохоров предлагает в практическую повестку дня модернизации России  поставить переход от приоритета государства к приоритету кластерных единиц (этих «промежуточных уровней управления»), как первый этап всего процесса перехода от приоритета государства к приоритету личности.
«Как показывает исторический опыт, кластерные единицы способны эффективно использовать механизмы нашей национальной системы управления. Более того, зачастую именно в отсутствие государственного руководства они совершали управленческие чудеса и добивались успеха в самых разных сферах деятельности, будь то живопись, организация вооружённого сопротивления, подпольное религиозное или партийное строительство, теневая экономическая деятельность и многое другое». [1, с.325].
Под кластерными единицами А.П. Прохоров подразумевает «первичные социальные, военные и производственные ячейки» [1, с.70].

Само собой разумеется, что подобное предложение не предполагает отказ от движения к приоритету личности - нет, все реально исполнимые меры по обеспечению такого приоритета следует осуществлять.

Продолжение следует.

Список литературы.

1. А.П. Прохоров. «Русская модель управления» (М.: Эксмо, 2007).
2. Юрий Афанасьев. «Мы – не рабы? (Исторический бег на месте: «особый путь» России)». Новая Газета № 47от 05.12.2008г.
3. М. Вебер. «Протестантская этика и дух капитализма». Пер. с нем.- Ивано-Франковск: Ист-Вью,  2002.
4. Сравнительное изучение цивилизаций. Хрестоматия, составитель Б.С. Ерасов. Москва, Аспект пресс, 1999.
5. Б.С. Ерасов. Социальная культурология. Москва, Аспект пресс, 2000.
6. К. Свасьян. Час челяди. Литературная газета № 50 за 2004 г.
7. А. Шопенгауэр. Афоризмы и истины. ЭКСМО-ПРЕСС. Москва. ФОЛИО. Харьков. 2000.
8. Ф.У. Тейлор. Принципы научного менеджмента. Электронная книга.
9. Писцов А.И. «Негативные процессы в эволюции Волжского автозавода и АВТОВАЗа (непарадные заметки)». Сборник «Шаги дерзновений». Издательская серия «Неизвестный АВТОВАЗ». Выпуск II. Тольятти 2006.
10. Конституция Российской Федерации. Москва. ЭКСМО. 2004.