Конец Госсенгтон-Холла. Главы 1-5

Глава 1

Да, прошел год после ужасного происшествия в Госсенгтон-Холле, когда на приеме у новой хозяйки имения (известной киноактрисы Марины Грэгг) была убита одна из жительниц Сент-Мэри-Мид, некая миссис Бэдкок. Но это была только первая смерть, за которой последовали еще две и в конце, и в конце – гибель самой Марины Грэгг.
Блистательно раскрыв причины первого убийства и объяснив мотивы остальных преступлений, мисс Марпл тем самым избавила невинного человека от нависшего над ним подозрения.
Сразу же после смерти Марины Грэгг ее муж Дейсон Радд, талантливый кинорежиссер и продюсер, уехал в Америку. Студия "Хеллингфорс" прекратила свои съемки, и местные жители, которые подрабатывали участием в них, уволились: их "киношная" карьера оказалась очень короткой, и они о ней быстро забыли.
Жителям Сент-Мери-Мид не стала известна в подробностях финансовая сторона краха студии, но видимо, смягчило удар то, что неожиданно и весьма удачно удалось продать усадьбу Госсенгтон-Холл.

_____

Новыми хозяевами Госсенгтон-Холла стала семья богатого (по слухам – миллионера) мистера Сэмюэля Хитта, который приехал из Южной Родезии, где всего год до этого получил наследство от своего умершего старшего брата Бенджамена Хитта – главы предприятия по добыче алмазов. Сэмюэль принял наследство и вступил во владение имуществом и колоссальными средствами. Явно не разделяя любви брата к экзотической жизни в Африке и не будучи специалистом по алмазной добыче, он доверил все дело старым надежным сотрудникам Бенджамена, оставив одного из них управляющим, и как мог быстро уехал в Англию, чтобы там зажить "богато и счастливо".
Пикантной, но не столь уж удивительной подробностью было то, что Сэмюэль женился на секретарше старшего брата Маргарет. В свой новый дом в Англии он привез также сестру Маргарет Дороти, ее мужа Джимми Лингза и свою семнадцатилетнюю дочь от первого брака Эмили. После развода родителей, с четырехлетнего возраста, девочка все эти годы жила у тети, старшей сестры братьев Хитт. Ее мать, которой на суде не удалось оставить дочь себе, несколько лет в безутешном горе добивалась справедливости, но – тщетно! У мужа были несопоставимые возможности оплачивать дорогих адвокатов и подкупать свидетелей. Отчаявшись, она вышла замуж за профессора математики из Кембриджа и родила сына Джона – на восемь лет младше Эмили. Тетя же Эмили, Анджелика Хитт, была, хотя и старой девой, но по сути дела – бабушкой Эмили: и по возрасту, и по системе воспитания. Она постоянно удивлялась, "как все во время ее детства было не так", безропотно принимала это как данность, и поэтому Эмили росла без излишней строгости, в соответствии с другими временами.
Тетя Анджелика умерла в тот же год, что и Бенджамен: им было соответственно 65 и 55 лет, и это были самые ранние смерти в их роду, где большинство доживали до порога восьмидесятилетия и даже успешно преодолевали его. Сэмюэль женился на Маргарет, когда ему было 52, а ей – 32 года. Зятю же Маргарет Джимми Лингзу было тридцать с небольшим, но выглядел он старше исключительно из-за мрачной манеры держаться и некоторой вялости и инертности. Сэмюэль же, напротив, стройный и подтянутый, ловкий в движениях, выглядел почти его ровесником. Тридцатидвухлетней Маргарет с ее утонченными манерами, блестящими прямыми волосами цвета вороньего крыла и бледным лицом, удавалось выглядеть моложе своих лет, а двадцатитрехлетней златокудрой Дороти молодиться было еще рано, а вот посерьезнеть не мешало бы: на нее никто в семье не смотрел как на взрослого человека, и это давало ей повод капризничать и ломаться, вечно что-то изображая из себя, чаще всего нечто несуразное.
Зато предполагалось, что Маргарет и Дороти со временем обзаведутся детьми, и семья станет большой и солидной в соответствии с масштабом их богатства, размерами поместья и местом, которое они собирались занять в обществе. Во всяком случае, дом уже стал наполняться: появился штат прислуги, правда, как-то наспех нанятой и далеко не на все должности. Так, не было еще приличного секретаря, шофера, и даже служанки в доме в основном были пока только приходящими. Зато был у них дворецкий – так, по крайней мере, они его называли, и он действительно выглядел таковым, только, пожалуй, в его бесстрастной манере возвещать, кто пришел, вносить на серебряном подносе визитки и в его роскошных бакенбардах было что-то театральное, хотя бакенбарды были самые что ни на есть натуральные.
Госсенгтон-Холл был еще в великолепном состоянии после капитальной модернизации, выполненной для знаменитой актрисы. Но уже через полгода, а именно тогда состоялась его продажа, начались новые перестройки, перепланировки и приспособления для удовлетворения вкусов и требований новых владельцев.
Так, музыкальный салон был вновь превращен в гостиную и библиотеку, а гостиная (где произошло знаменитое убийство миссис Бэдкок) превратилась в приемную и кабинет мистера Хитта. Появилась огромная по площади пристройка – двусветная художественная мастерская, для устройства которой потребовались самые сложные архитектурные и строительные работы.
Была у хозяев роскошная темно-вишневого цвета американская машина, которую они привезли с собой из Африки. Водили ее сами хозяева, но в скором времени они собирались купить еще одну, новейшей английской модели, и тогда завести опытного шофера и автослесаря.

_____

Слухи обо всех подробностях переоборудования и перестроек в усадьбе, а также рассказы прислуги, нанимаемой из числа жителей городка, достигали ушей обитателей Сент-Мери-Мид и складывались в многообразие вариантов суждений и осуждений образа жизни хозяев Госсенгтон-Холла. На фоне всех домыслов, пожалуй, более достоверной была одна деталь этой мозаичной картины: Джимми Лингз отнюдь не обременяет себя делами фирмы, в отличие от Сэмюэля (который вынужден был все-таки ими заниматься), а исключительно посвящает свое время живописи, если, конечно, можно назвать современную авангардистскую мазню этим термином. При этом единственной его моделью служит его жена Дороти, которую именно поэтому только и можно уверенно опознать на всех его полотнах.
Молодая мачеха Эмили – Маргарет Хитт – одной части населения городка представлялась совершенно неподходящей для воспитания молодой леди, другие же имели суждения противоположные: независимое поведение юной Эмили Хитт не могло не огорчать даже самую кроткую мачеху.
Так обстояли дела в поместье Госсенгтон-Холл (при взгляде со стороны) незадолго до события, сигнал о котором так громко прозвенел в спальне старшего инспектора Скотланд-Ярда Дермота Крэддока...

Глава 2

Миссис Бэнтри проснулась очень рано, движимая намерением сразу же по возвращении из Лондона, где она гостила у своей младшей дочери Кэтрин, строго взяться за исправление своего семнадцатилетнего внука Родди, которого с этой целью и привезла недели на три к себе. Это был мужественный, но в высшей степени необдуманный поступок. В глубине души миссис Бэнтри уже сейчас это сознавала, и скорее всего, этим объяснялось то, что сон ее был некрепок задолго до того, как она решительно встала.
Утро было ясное, но уже в такую рань было очевидно, что днем будет жара, а миссис Бэнтри тяжело ее переносила.
Встав и умывшись, она пошла на кухню, где ее кухарка уже извлекала из кладовой, холодильника и погреба все потребное для приготовления еды на день. Миссис Бэнтри ласково приветствовала свою старую Бетти, приняла от нее чашку горячего кофе с сухариками и стала объяснять, что сейчас следует все силы направить на приготовление сытного завтрака для юного джентльмена. В связи с этим была мобилизована ее служанка Глэдис, которой миссис Бэнтри внушала:
– Мальчик растет стремительно, ему нужно хорошо питаться – не так, как он это делал в Лондоне: там он хватал что попало на ходу и вечно куда-то убегал полуголодный. К моменту, когда он встанет, завтрак должен быть готов!
И они втроем обсудили меню завтрака, разнообразию которого мог бы позавидовать хороший ресторан.
Сама миссис Бэнтри, дав все необходимые распоряжения, на цыпочках прошла мимо двери, где почивал Родди, вышла в сад и глубоко вдохнула свежий аромат еще только распускающихся после сна цветов. У нее работал ее старый садовник, теперь уже как приходящий, который прекрасно справлялся со своими обязанностями и содержал свое подопечное хозяйство – сад и огород – в безукоризненном порядке. Но самое главное – он имел полное взаимопонимание в вопросах садоводства со своей хозяйкой. Сад поистине был отрадой сердца Долли Бэнтри!
Постояв минут десять в дверях дома, миссис Бэнтри не спеша обошла весь сад, внимательно осматривая и радуясь каждому новому распустившемуся бутону, а в огороде – любуясь быстрым ростом многочисленных представителей семейства тыквенных, помидоров, перцев и цветной капусты. После этой прогулки она вернулась в мягкую прохладу дома и уселась с книжкой ("О воспитании подростков") у открытого окна в гостиной, ожидая, когда проснется ее внук...

_____

Тем временем Родди уже давно встал и не обременяя себя умыванием, а лишь слегка пригладив щеткой свои кудрявые светлые волосы, быстро оделся и выпрыгнул прямо через окно в сад. Он предусмотрительно настоял при своем вселении в дом бабушки, чтобы его комната была именно на нижнем этаже, а не на том, где предполагалось выделить ему спальню. Пригнувшись так, чтобы его не было видно из окон, он пробежал вдоль стены, повернул за угол, и устремился к воротам, прячась за кустами, высаженными вдоль аллеи из пирамидальных тополей. Прошмыгнул в чуть приоткрытые ворота и оказался в парке Госсенгтон-Холла. Оттуда он с интересом оглядел свой участок, который только что покинул, удостоверившись в том, что никто из обитателей Ист-Лоджа не заметил его побега. Затем Родди ловко внедрился на территорию парка, избегая открытых пространств, пока не отошел достаточно далеко, чтобы не быть обнаруженным хозяевами усадьбы.

_____

Миссис Бэнтри, оставшись вдовой, однако со средствами, не захотела жить одна в огромном мрачноватом доме, особенно после того, как четверо ее детей один за другим повзрослев разлетелись по всему свету, и в доме смолкли голоса, которые радовали сердце матери, а позже – бабушки.
Удачно продав Госсенгтон-Холл, миссис Бэнтри переселилась в дом садовника, дав ему достаточную сумму, чтобы он мог приобрести себе участок с домом в центре Сент-Мэри-Мид.
Изолированность Ист-Лоджа от главного поместья обеспечивалась тем, что одни ворота из двора выходили прямо за ограду общей территории на окраинную улицу деревенской части Сент-Мэри-Мид, а вторые – в парк Госсенгтон-Холла. Однако, помимо каменной ограды, усадьбу с этой стороны скрывали внушительные заросли кустов и группы деревьев. Таким образом, жизнь обеих усадьб была скрыта друг от друга.
Миссис Бэнтри, не пожалев средств, отремонтировала, достроила и переоборудовала старый дом и дворовые постройки, придав им современные вид и отделку и оснастив всеми удобствами. Ей удалось обставить жилые комнаты и кухню уютно, нарядно и со вкусом.
Однако неуемная энергия пожилой леди не давала ей превратиться в домоседку. Даже в своем любимом саду она не проводила много времени. Гораздо чаще миссис Бэнтри находила повод совершать многочисленные визиты, что давало ей возможность быть в курсе всех основных событий в Сент-Мэри-Мид. При этом, имея доброе и участливое сердце, она, надо сказать, не только давала нуждающимся разумные советы, но нередко помогала и практически.
Именно так оказалась у нее в служанках Глэдис Диксон, которую мисс Марпл спасла от опасности быть убитой, и которая осталась без работы после краха киностудии "Хеллингфорс". Глэдис, с ее веселым характером, умелыми руками, обладала и благодарной душой, поэтому у миссис Бэнтри и мисс Марпл появился еще один преданный человек.
Кроме того, миссис Бэнтри была активной прихожанкой местной церкви и принимала участие в благотворительных акциях общества св. Иоанна. В городке ее все уважали.
И вот теперь объектом ее попечения стал собственный внук, и она приготовилась самоотверженно больше времени уделять хозяйству и бывать дома. "Ведь нужно искать формы общения с юношей, – размышляла она, – постепенно завоевывать авторитет в его глазах и вовлекать его в различные полезные в воспитательном плане мероприятия". Вот об этих-то мероприятиях она и думала сейчас: музыкальные вечера, викторины, домашний театр, знакомство с "положительными" детьми из приличных семейств. "И вот тут уж мне никак не обойтись без советов Джейн Марпл; непременно же после завтрака навещу мою милую подругу".
Поглощенная мыслями о том, какими еще воспитательными мерами следует обуздать невоспитанного Родди, миссис Бэнтри все более осознавала, за какой непомерный труд она взялась...
Тем временем книга "О воспитании подростков" выпала у нее из рук, тихо соскользнула с колен на ковер, и миссис Бэнтри задремала, возмещая недостаток ночного сна.

Глава 3

В это время Родди уже значительно освоил ближайшую часть парка и смело вторгся в привлекательные дальние его пределы. Ему не было известно, спускают ли на ночь собак, и если да, то когда запирают утром. Во всяком случае, опасность встречи с ними не останавливала его, но лишь придавала особую остроту его предприятию.
Старинное поместье было огромным, со многими затейливыми ухищрениями садово-паркового искусства: беседками, изящными мостиками через заросшие камышом и цветущими лилиями прудики или ручьи, местами с участками настоящего леса.
Двигаясь осмотрительно, большими дугами по территории усадьбы и руководствуясь интуицией, Родди довольно скоро приблизился к самой главной достопримечательности – большому и искусно выполненному сооружению – бассейну. Уже издали было видно, что бассейн был выложен цветным мрамором и увенчан мраморной же раздевалкой в восточном стиле, с ажурным верхом.
Издали, в лучах еще низкого утреннего солнца, ярко голубела вода – гладкая безветренным утром, словно кусочек неба, положенный на землю в мраморной оправе. Родди устремился вперед, представляя себе, как прежняя хозяйка – красавица-актриса Марина Грэгг – подходила к своей дорогой забаве и была столь же прихотливо-естественна, как этот изысканный водоем.
Однако, подойдя близко, Родди увидел, что бассейн не пуст: в нем кто-то плавал. Еще ближе – и теперь ему стало видно, что плавает очаровательная стройная девушка, уверенно взмахивая руками и энергично отфыркиваясь от воды. Увидев незнакомца, она не испугалась, но все же быстро вышла из воды, поднявшись по мраморным ступеням. Она грациозно подошла к плетеному креслу, на котором была небрежно брошена ее одежда. Обернувшись поверх мокрого купальника большим махровым полотенцем, она молча смотрела на пришельца.
– Приветствую вас и прошу простить меня за непрошенное вторжение, – поклонившись с шутливой галантностью, начал Родди. – Я – Родди, внук хозяйки Ист-Лоджа, вашей соседки, миссис Бэнтри.
– Привет, – лаконично ответила девушка.
– Простите меня, но ваш бассейн так и манит окунуться в его ласковые воды. О, да тут, кажется, совсем неглубоко! – простодушно воскликнул Родди. – Не будет ли страшным преступлением, если я чуточку поплаваю, чтобы потом вспоминать об этом всю жизнь?
– Честно говоря, я еще сама не вполне освоилась здесь, и не знаю, что я имею право разрешать, а что нет. Меня зовут Эмили, и я недавно сюда переехала жить. Однако, по-моему, здесь обычно встают гораздо позже, так что рискните. В крайнем случае, я все возьму на себя. – Она преспокойно повернулась, и ушла в раздевалку.
Родди без церемоний разделся и плюхнулся в бассейн, подняв целый фонтан брызг, издавая при этом восторженные, хотя и приглушенные вопли. Проплыв не очень изящным брассом два раза по длине бассейна, он вылез, отряхнулся, как это делают лохматые собаки, и с благодарностью принял то же самое полотенце – хоть и влажное, но все же лучше, чем ничего.
Когда же он оделся, то две мокроволосые юные фигуры в потертых джинсах обнаружили значительное сходство между собой. Прежде всего, им было по семнадцать лет (а тинэйджеры обычно угадывают возраст друг друга с точностью до года); кроме того, они были одного роста, оба стройные, со светлыми кудрявыми волосами, и оба одинаково не были обременены плодами строгого воспитания. Между ними возникло доверие, которое было достаточным, чтобы решиться на совместную прогулку по парку.
– Я понял, – сказал Родди, – что вы здесь живете, хотя и богато, но одиноко, и думаю, что вы не прочь обрести компанию, более подходящую, чем ваши новые родственники.
– Пожалуй, – согласилась Эмили.
– И вот я предлагаю вам посвятить день тому, чтобы вместе со мной таковую компанию собрать. Но для этого сложного и ответственного дела нам нужно сначала хорошо подкрепиться, то есть плотно позавтракать, потому что в Сент-Мэри-Мид вряд ли кто-нибудь захочет нас кормить в течение дня.
– Хорошо, – сказала Эмили. – Я чем-нибудь подкреплюсь на кухне.
– А я побегу к своей бабушке, которая, возможно, меня уже хватилась. Не хочу ее огорчать! Через двадцать минут встретимся у главных ворот, – командовал Родди, уже входя в роль предводителя будущей компании.
Эмили послушно кивнула, и быстро побежала по направлению к дому.
Родди тем же манером, что и утром, проник в свою комнату, слегка прибрал постель и предстал пред очи миссис Бэнтри.
Увы, его побег был уже обнаружен, и возмущение миссис Бэнтри бурным потоком излилось на мокрую голову Родди. Тот понуро молчал, опять-таки всем своим видом напоминая провинившегося молодого пса. Но когда бабушка упрекнула его, что завтрак давно остыл, Родди, повеселев, рьяно стал ее утешать, что это совершенно неважно!
– Греть ничего не нужно, милая бабуля: я голоден, как бродячий пес, и съем все как есть, не медля ни минуты!
Миссис Бэнтри, успокоенная, что внук нашелся, села за стол напротив него, подперев голову руками, и с умилением следила, как Родди с аппетитом и одобрительными восклицаниями поглощал яичницу с беконом, подоспевшие гренки и рогалики с тмином, запивая все это апельсиновым соком, потом холодный кофе, а на последок – съел еще большой сэндвич с холодным языком и помидором. Все это он проглотил за какие-нибудь пятнадцать минут, и только миссис Бэнтри приготовилась обстоятельно обсудить с ним программу, продуманную ею на день, включающую благочестивое посещение и осмотр их старинной церкви, представление викарию и нескольким своим самым близким приятельницам, – как Родди выпалил:
– Спасибо, дорогая бабушка! Давно я не был так сыт! А теперь я убегаю, к обеду меня не жди, не волнуйся – тут у вас потеряться невозможно!
Миссис Бэнтри охнула, не нашлась, как воспротивиться этому молодому неслуху, и потому только всплеснула руками. А он стремительно подбежав, чмокнул ее в щеку, и был таков!
– Господи! – взмолилась миссис Бэнтри. – И это в первый же день! А что же будет дальше?!
И она пошла пить первую порцию валерьянового отвара с пустырником, который предусмотрительно заготовила.

Глава 4

У ворот, присев на корточки за кустами шиповника, Эмили поджидала Родди. При его появлении она встала, сама нежно-розовая, как цветы этого растения, и он протянул ей руку, чтобы она не оцарапалась.
Быстро завернув за ворота, уже, к счастью, открытые, они бодро зашагали по дороге направо – в обход старой части Сент-Мэри-Мид.
Ориентиром, конечно, был шпиль колокольни, от которого они значительно уклонились в сторону. Здесь, в центре деревни, было много старинных домов разных стилей, увитых плющем или утопающих в зелени садов, с нарядными ухоженными цветниками. У порога одного из таких довольно примечательных домов стоял явно местный викарий, собирающийся к утренней службе. Полноватая, с приветливым лицом, супруга провожала его на крыльце, смахивая невидимые пылинки с его пасторского костюма.
Следующий участок, вплотную прилегающий к участку викария, отделялся от него изгородью, в одном месте которой чудом сохранился старинный перелаз. Родди и Эмили подошли к нему и тут же попробовали, как это в старину пользовались таким способом преодолевать забор: туда и обратно! Им показалось это весьма забавным, и они весело смеялись.
Из окна уютного домика с пристройкой над кухней и еще одним мансардным украшением над чем-то вроде бывших конюшен, на них смотрела некая старушка, которая для удобства воспользовалась маленьким биноклем, как если бы наблюдала за птичками. Две данные птички, беззаботно упорхнув за изгородь, пошли по дороге, и вскоре углубились в проулочки старой части городка.
– Так, – сказала себе мисс Марпл. – Юные отпрыски владетелей старинных усадеб уже познакомились. Интересно, куда они держат путь?
А отпрыски приблизились уже к железнодорожной станции, где по понятиям Родди, было гораздо перспективнее увидеть что-нибудь интересное и с кем-нибудь познакомиться.
Теперь они шли по главной улице, на которой еще только кое-где открывались продуктовые лавки и магазины. Супермаркет, с его большими витринами и обилием в них ярких упаковок, силами местных художников изо всех сил старался подражать столичным образцам. Однако, он не привлек внимания наших героев, так как они не были его потенциальными покупателями.
Наконец они подошли к станции. Перейдя пути, они попали в уютный, чисто выметенный садик с клумбой и небольшим фонтанчиком в центре. Вокруг клумбы стояли четыре скамейки, и как только Родди и Эмили подошли поближе, они увидели на одной из них сидящих в небрежных позах двух своих сверстников, или как бы одного, но в двух экземплярах. Братья-близнецы были абсолютно одинаковыми внешне, оба одеты в одинаково выцветшие футболки с вытянутыми воротами и джинсы с симметричными кожаными заплатами. Они взглянули на пришельцев – явно новичков, потом мгновенно обменялись взглядами между собой и решили не задираться.
– Добрый день, – сказал Родди.
Эмили молча кивнула головой.
– Привет, – хором отозвались братья.
– Вы что, поезда ждете? – спросил один.
– Нет, мы тут живем с недавних пор, – сказал Родди.
– А-а! А что же вы тогда тут делаете? – спросил второй.
– Мы собираем компанию, – сказал Родди.
– И много вам еще нужно? – спросил первый.
– Да, пожалуй, еще двоих, кроме вас, вполне бы хватило.
– Ну, тогда я сейчас их приведу, – вновь сказал второй из близнецов, – кстати, меня зовут Робби, а моего брата – Пит.
– Здорово! Я – Родди, а это – Эмили.
Знакомство состоялось.
Робби что-то шепнул Питу, и тот, кивнув, остался сидеть, а Робби побежал к лесенке, ведущей на перрон, и быстро зашагал к привокзальным постройкам. Через пять-семь минут он вернулся с двумя девушками – не сказать, чтобы очень изысканными, но довольно симпатичными и не вульгарными.
– Кэти, – представилась темноволосая.
– Луиза, – назвала себя рыженькая.
– Мы тут летом постоянно болтаемся, – честно признался за всех Пит. – Наши родители здесь работают. У Кэти мама – в баре и в павильоне с пивом, а у Луизы мама – почтальон, а папа – начальник станции. А сами мы – дети дежурного по вокзалу, и мать наша сидит дома с еще двумя близнецами, помладше нас на шесть лет. А вы-то сами откуда?
– Мы из Госсенгтон-холла и Ист-Лоджа.
– А-а, – протянул Робби, но в подробности вдаваться не стал.
– И чем же мы займемся? – спросил Пит.
– Я думаю, – решительно сказал Родди, – для начала стоит сходить в бар и выпить по коктейлю!
– Ха! Там нам дадут только безалкогольные напитки.
– Ничего, в следующий раз принесем сами.
И вся шестерка молодых людей отправилась к зданию вокзала, где внутри основного зала справа железная лестница вела на второй этаж, нависающий нешироким балконом, тоже с железным полом с заклепками, якобы его украшающими. На эту площадку, каждый шаг по которой отдавался гулом по всему зданию, выходила всего одна дверь с лаконичной надписью "Бар".
Компания вошла внутрь, подошла к длинному прилавку с высокими табуретами, и женщина средних лет с белоснежной крахмальной наколкой на голове, имеющая явное сходство с Кэти, только существенно полнее и с ярко накрашенными губами, не очень приветливо налила им всем по стакану апельсинового сока. Они выпили его сразу, а затем получили по стакану молочного коктейля. Непритязательная компания стала смиренно пить через трубочки довольно вкусный и сытный коктейль, негромко переговариваясь и постепенно знакомясь. Из музыкального автомата доносилась приятная музыка, и вполне можно было воображать себя взрослыми, попивающими настоящий коктейль.

Глава 5

В это время подошел поезд с несколькими вагонами из Лондона, и человек тридцать вышли на перрон: кто с вещами, кто налегке, кого приветливо встречали близкие, а кто деловито устремлялся в город, ни на кого не глядя.
Одна женщина, довольно высокая, элегантно одетая, без багажа, но с объемистой черной кожаной сумкой на ремне через плечо замедлила шаг и направилась к дежурному в форменной фуражке.
– Скажите пожалуйста, как мне дойти до Госсенгтон-Холла? – негромко спросила женщина.
Дежурный оглядел приезжую, отметив, что никогда прежде ее не видел и что леди эта – средних лет, миловидна, хорошо одета и воспитана. И он стал обстоятельно объяснять ей, как дойти до поместья, показывая при этом рукой на старинную часть городка и сквозь него – вдаль, в ту часть, которая отсюда не просматривалась.
– Тут около сорока минут пешего хода, – сказал он, прямо намекая, что лучше воспользоваться услугами такси.
Но женщина, сославшись на прекрасную погоду и желание осмотреть Сент-Мери-Мид, сказала, что предпочитает пройтись пешком.
Приехавшая незнакомка вошла в здание вокзала и, осмотрев зал, направилась к окошку с надписью "Почта". Чуть склонившись, она обратилась к женщине-почтальону, которая штамповала запечатанные конверты, ловко ставя на горячие капли сургуча аккуратные оттиски штемпелем.
– Простите, мне нужно отправить письмо, – сказала женщина.
– Минуточку, – любезно ответила почтальон и, прервав работу, повернулась к окошку. – Я к вашим услугам, мэм.
– Вот письмо. Его надо отправить по адресу, который указан на конверте, – сказала дама, чуть задыхаясь и держа конверт вниз адресом, – но важно, чтобы вы его отправили только, если я не приду вечером и не возьму его назад сама. Когда вы закрываете почту?
– Я ухожу со смены в восемь часов вечера, но до двенадцати здесь будет работать моя сменщица, и она же утром должна принимать и отправлять почту поездом, который прибывает сюда в 5-20 утра.
Тут женщина просунула в окошко конверт и положила его на стол прямо перед почтальоном. Та прочла крупно написанный адрес, и глаза ее округлились.
– Все будет сделано, как вы хотите!
И взяв полосу белой бумаги, она опоясала ею конверт, ловко склеив концы, и поверх крупно написала красным карандашом: "Отправить утренней почтой (5-20) завтра, если отправитель не заберет письмо сегодня вечером до закрытия почты".
– Спасибо, все правильно. Я надеюсь, что все будет исполнено в точности, – и повторила для верности: – либо отправить завтра утром, либо вернуть мне вечером. Всего хорошего! – и она положила на прилавок за окошком десять шиллингов.
Почтальонша покраснела от удовольствия, привстала со своего места и поблагодарила посетительницу, еще раз заверив, что все будет исполнено по ее желанию.
В конце переговоров по поводу письма из бара вышел Родди, как если бы вышел покурить, и подойдя к перилам, облокотился о них, взирая на почти пустой зал. Внизу напротив он успел увидеть сквозь витрину с окошечком "Почта", как привстала со своего места рыжеволосая почтальонша, с радостным смущением принимая деньги от клиентки.
"Это, конечно, мать Луизы", – подумал Родди. В эту минуту из бара вышла Эмили и, сделав шаг по направлению к Родди, сказала за его спиной довольно громко:
– О, привет!
Женщина, только что отошедшая от окошечка, чтобы уйти, вскинула глаза вверх на железную площадку перед баром и на секунду сделала очень строгие глаза, взглянув на Эмили. Затем она поправила сумку на плече и быстро вышла в двери, ведущие в город.
– Привет, – с некоторым удивлением ответил Родди.
Эмили, которая тоже оперлась локтями о перила рядом с Родди, ничего больше не произнесла, и в задумчивости смотрела вниз. Еще минуты через три остальные четверо ребят с веселым шумом высыпали из бара на площадку и загремели по железным ступеням вниз, увлекая за собой Родди и Эмили.
– Куда теперь? – спросила Кэти.
– Побродим еще по другую сторону железной дороги, а потом вернемся: я там в киоске на перроне видел, что продаются сэндвичи и кока-кола; в любой момент можем перекусить. А тебя, Эмили, не хватятся дома? – спросил Родди.
– Нет, я нацарапала записку, что ухожу гулять на весь день с новыми знакомыми, и чтобы меня не ждали. Кухарка передаст. Не думаю, чтобы это опечалило мою мачеху.
– Ну, тогда давайте посовещаемся, что бы такое интересное предпринять, – сказал "командор". И все на него с надеждой уставились. – Давайте сделаем так: за день постараемся каждый собрать какие-нибудь любопытные факты, необычные находки или подозрительные наблюдения.
– Это как это? – спросил Пит.
– А так, – уже более уверенно продолжал их предводитель, – вы пока еще не знаете всего, но ситуация требует внимательного изучения, – безапелляционно продолжал он. – Ведь самые опасные и ужасные события часто не сразу становятся известными, но происходят незаметно для большинства. Мы же будем наблюдательны и непременно подметим что-нибудь подозрительное. А завтра обменяемся впечатлениями. Но это не значит, что нельзя сегодня видеться – только не болтать раньше времени о своих наблюдениях.
Девочки, явно разочарованные, не посмели возразить, но оценив, что их пригласили в "компанию", решили вести себя как обычно, слабо веря в то, что им подвернется хоть что-то интересное, о чем можно было бы потом рассказать другим.
Близнецы, только внешне флегматичные, переглянувшись (а они понимали друг друга даже без слов), приготовились не только наблюдать, но если не будет ничего стоящего, то и самим устроить что-нибудь подозрительное.
А Родди, целиком положившись на удачу, имел уже то конкретное преимущество, что может провести весь день с Эмили, обеспечивая ее безопасность, а там, авось, что-нибудь можно будет придумать, наплести...