Конец Госсенгтон-Холла. Главы 12-16

Глава 12

Утром следующего дня Родди спал, упорно не внимая призывам миссис Бэнтри немедленно вставать.
– Сейчас, сейчас, – невнятно бормотал он каждый раз и тут же засыпал.
Наконец, когда он окончательно проснулся, встал и вышел в столовую, там никого не было – была тишина и... никаких следов завтрака.
– Началось воспитание, – мрачно сказал Родди, – но на всякий случай пошел на кухню. Там служанка Глэдис помогала кухарке чистить овощи и еще только собиралась потрошить курицу. Было очевидно, что она получила распоряжение Родди не кормить.
Поникший герой сел за пустой стол и принялся так тоскливо вздыхать и хвататься за желудок, что доброе сердце Глэдис не выдержало – она мигом извлекла из духовки еще теплый мясной пудинг и сняла с кухонного стола прикрытый стеганым колпаком взбитое картофельное пюре. В считанные минуты к этому прибавилась шипящая на сковородке яичница с бэконом. Когда Родди все это поглотил с многочисленными восторженными восклицаниями и льстивой похвалой в адрес Глэдис, она пытаясь скрыть улыбку, подала на стол кофе со сливками и печенье.
– Только чур – меня не выдавайте, мистер Родди!
– Ни-ко-гда! – пылко заверил ее Родди и... был таков.

_____

Близнецы Пит и Робби тоже не спешили уходить из дома, имея намерение, когда родители уйдут на работу, допить то вино, которое они похитили у беспечных участников пикника. Но тут Робби сообразил, что без этого вещественного доказательства их рассказ потеряет достоверность.
– Нам не поверят, – просто сказал он. – Надо эту бутылку распить вместе, всей компанией, а чашечку предъявить.
– Ладно, – согласился Пит. – Мы ее принесем на вокзал, где мы встретились в садике, да еще и закуски постараемся прихватить.
Закуска в виде пирога и большого круга полукопченой колбасы показалась им вполне подходящей к этому ароматному, похоже, французскому вину. Уложив все в небольшую сумку-рюкзачок, Пит надел его на спину, и они отправились к месту встречи. Часам к десяти они уже были в садике. Однако с добрый час кроме них никто не показывался, и братья сидели унылые, изнывая от безделья.
Первой появилась Луиза. Ее кудряшки и веснушки на носу золотились на солнце, как будто солнечные зайчики через сито просеялись на ее личико. Она была в новом голубеньком ситцевом платье со множеством оборочек, явно имеющих целью произвести впечатление на Родди. Но ни Родди, ни Эмили до сих пор не было. Наконец, они появились. Эмили была чем-то озабоченно, как обычно, молчалива, а Родди – возбужден, часто с тревогой озирался и к чему-то прислушивался, но тоже ничего не рассказывал. Общее уныние стало уже всех тяготить, но тут они увидели торопливо идущую Кэти, которая сбежала по ступенькам и присоединилась к компании. Глаза у нее были, как у испуганной кошки – круглые и зеленые, еще больше, чем обычно.
– Ребята, тут такое случилось! Такое!!!
– Что?! Что случилось? – раздались сразу как минимум три голоса.
– Женщину нашли убитой в гостинице! Полиция всюду рыщет, всех допрашивает, ее еще и ограбили – забрали сумку с документами и, наверное, с деньгами: она вроде была не из бедных по виду.
Родди побледнел, а Эмили, опустив голову, стала палочкой что-то чертить на песке дорожки.
– Только что приехал старший инспектор из Скотланд-Ярда. Будет вести расследование. А инспектор Корниш еще вчера вечером допрашивал многих тут, на вокзале, в гостинице, и еще куда-то ездил.
– И тебя тоже допрашивали? – спросил Родди.
– Нет. Я же тут не работаю официально – просто маме помогаю. Да я эту женщину и не видела.
Эмили подняла на нее глаза, но тут же их опустила и закусила губу. И Кэти показалось, что на песок из ее глаз закапали слезы, одна за другой. "Ой, какая же я бесчувственная! – подумала Кэти. – Человека убили, а я тут трещу, как сорока!"
Настроение было уже не такое, чтобы дурачиться, шутить или хвастаться своими "подозрительными наблюдениями", потому что то была игра, а тут – настоящее убийство. И они принялись обсуждать то немногое, что знала Кэти об убийстве в гостинице "Голубой Кабан".

_____

Мисс Марпл сидела у окна в своем уютном доме, и хотя слышала доносящийся снаружи марш из оперы "Тангейзер", но не раздражалась, так как добровольно приняла в свое время довод Джима Бейкера, мужа Черри, который убеждал ее, что "Вагнер должен звучать громко, иначе его не прочувствуешь, так что надо включать проигрыватель на полную мощность!"
Почти год, как Бейкеры переехали из Новых Домов, где соседи всегда стучали в стены с обеих сторон их квартирки, не давая насладиться увертюрой Чайковского "1812 год". Теперь же они поселились у мисс Марпл, взяв под опеку все ее хозяйство. И мисс Марпл успела полюбить этого добряка, ладного парня и умельца, золотые руки – мужа ее Черри. Естественно, приходилось мириться с еще более громогласными звуками Вагнера.
Поток добродушных размышлений старой мисс Марпл продолжался: "...И золотое сердце! – пробормотала про себя она, – Они с Черри такая чудная пара, так обо мне заботятся!... Но, если мне не изменяет моя наблюдательность, то в скором времени у них появится ребеночек". И она улыбнулась, хотя предвидела, что некоторые затруднения в ведении ее хозяйства при этом неизбежно возникнут.
Переселение четы Бейкеров в дом мисс Марпл позволило той избавиться от назойливой и, в общем, малополезной мисс Найт, которая раздражала ее своим сюсюканьем и совсем не была ей приятна в качестве компаньонки. Зато постоянное теперь присутствие в доме Черри решало проблему ухода за мисс Марпл, которая после двух перенесенных пневмоний в ее почтенном возрасте должна была следовать настояниям доктора Хейдока и племянника Раймонда, которые категорически запрещали ей жить одной.
За год их совместного проживания, трудами, в основном, Джима, в доме были сделаны существенные перестройки: была расширена и благоустроена кухня, ставшая нарядным и уютным местом в доме. Кроме двух комнат над кухней для супругов Бейкер, Джим оборудовал себе мастерскую над бывшей конюшней. Любимый племянник мисс Марпл – модный писатель Раймонд Уэст – в свой последний приезд, умиленный порядком, который навел Джим Бейкер, тут же пообещал, что после издания его последней книги (которую, как он надеялся, ждет шумный успех) бывшие конюшни надо переоборудовать в гараж, ибо на гонорар он купит любимой тетушке машину. Мисс Марпл, любя Раймонда, не разделяла его литературных вкусов, и для нее было совершенно непонятно, кто может читать его книги, и уж тем более, по какой причине они пользуются шумным успехом. В любом случае, ясно, что управляться с машиной будет Джим Бейкер, про которого Черри шутливо говорила, что он одинаково хорошо может водить машину, трактор, "а может, даже паровоз"!
Мысли мисс Марпл прервала миссис Бэнтри. Она появилась сначала снаружи за окном, убедилась в добром здравии своей подруги, а потом вошла в дом традиционным способом.
– Милая Джейн, погода чудесная, и я приглашаю тебя прогуляться.
– Ну что ж, Долли, я за, – согласилась мисс Марпл.
Она одела легкое светло-серое в мелкую клеточку платье (но все-таки с длинными рукавами), голову увенчала изящной соломенной шляпкой с голубой лентой, а в руку взяла летний кружевной зонт старинной работы, вполне еще прочный. Так нарядившись, она взяла под руку свою гораздо более молодую и все еще крепкую подругу, и обе дамы вышли за калитку.
Они шли по окраинной улице, обсаженной кое-где ивами и липами, дошли до речки, за которой раньше простирались луга, вересковые пустоши и уютные рощицы, а теперь понастроили эти самые Новые Дома. Возле пешеходного мостика, ведущего на тот берег, стояла их любимая скамейка. Давным-давно около нее был посажен ясень, и теперь он вырос и своей светло-зеленой нежной листвой защищал скамеечку от палящих лучей июльского солнца.
Да, речка осталась все такой же, как была в годы их молодости. Все так же струила она свои светлые воды по песчаному дну, и яркое солнце пронизывало светом толщу воды до самого дна и играло на ее поверхности золотыми змейками и ярко вспыхивающими звездами. Иногда легкие облачка закрывали солнце, и тогда глаза отдыхали, созерцая всю картину в более приглушенных тонах, и можно было не прищуриваться.
Они сидели тут уже некоторое время, и миссис Бэнтри повествовала мисс Марпл о новых своих переживаниях, связанных с Родди.
Пропутешествовав всю зиму по свету, миссис Бэнтри по очереди посетила всех своих детей: старший сын в Кении, другой – в южной Америке, одна из дочерей – в Техасе, и только младшая Кэтрин – в Лондоне; она так привыкла к окружению своих детей, внуков и даже одного правнука, что в конце путешествия не удержалась и прихватила с собой старшего сына Кэтрин – семнадцатилетнего Родди. И вот сегодня она делилась своими первыми впечатлениями от этого легкомысленного поступка.
– Всего два дня, как он у меня живет, а все мои благие намерения улучшить его воспитание рухнули с треском, – стенала миссис Бэнтри. – Он неуправляем! Ходит где-то целыми днями и, как я подозреваю, и по ночам. Конечно, я понимаю, что у него переходный возраст, но это не значит, что все, кто в последствии стал мужчиной, обязательно должны были проходить стадии хиппи, бродяги, пьяницы и распутника!
– Ты хочешь сказать, что Родди уже обзавелся всеми этими пороками?! – с удивлением спросила Джейн Марпл.
– Ну, возможно, я и преувеличиваю, но, по-моему, дело быстро дойдет до всего этого. У него нет никаких твердых принципов! Притом он непрерывно что-то замышляет и что-то скрывает от меня – я это чувствую! Я мечтала говорить с ним по душам, читать интересные книги, слушать классическую музыку, а вместо этого жду его, как дурочка, целыми днями, страдаю, видя, какой он худой – ну, как борзая! А ведь я хотела откормить его и вернуть Кэтрин этаким широкоплечим положительным молодым джентльменом.
– Ты хочешь сказать, что он сразу попал в дурную компанию? – обеспокоилась мисс Марпл.
– Нет, что ты! Я уверена, что компанию он не без усилий собрал сам вокруг себя, рыская по всему Сент-Мэри-Мид, чтобы образовать их по своему образу и подобию. Во всяком случае, вчера я видела его, возвращающегося под вечер вместе с Эмили Хитт, дочкой хозяев усадьбы. Без году неделя, как она тут поселилась, и уже – пожалуйста! – идут оба одинаково пыльные, в обтрепанных джинсах, так что не сразу поймешь, кто из них кто!
Миссис Бэнтри до того разволновалась, что поминутно вскакивала со скамейки, чтобы встать лицом к мисс Марпл и спиной к реке, жестикулируя и рискуя свалиться в воду.
– И потом – он так ест, что ни о каких манерах не может быть и речи. Все исчезает в его желудке, как у страуса, в невообразимой последовательности. После шоколада он может есть салат из омаров, а после сладкого пудинга – мясной.
Мисс Марпл, вполне успокоенная тем, что ничего страшного с Родди пока не происходит, кроме того, что, увы, родители им мало занимались, слушала дальше уже не так внимательно, а больше любовалась речкой. Здесь, у самого берега, где речка вытекала из тени под мостиком и, сразу став прозрачной и светлой на всю глубину, легко и нежно шевелила речные травы, тянущие свои тонкие зеленые нитяные стебли вдоль по течению.
Вдруг она обратила внимание, что в самом затененном месте, где настил моста опирался о последнюю короткую сваю, струи воды, наряду с водорослями и травой, то вздымали на поверхность, то погружали вглубь какой-то черный, довольно длинный и толстый то ли шланг, то ли ремень (на конце у него было продернуто блестящее полукольцо). Мисс Марпл со вниманием прищурилась и увидела, что второй конец этого "ремня" уходит в узкое пространство между сваей и берегом.
Мисс Марпл встала со скамейки, осторожно оперлась на сложенный зонтик, спустилась по небольшому откосу на бечевничок и заглянула под мост. Там, откуда тянулся ремень, что-то чернело.
Миссис Бэнтри забеспокоилась:
– Дорогая Джейн, ты упадешь в воду! Что ты там углядела?!
– Еще не знаю, но думаю, что этот предмет совершенно не годится держать под мостом. Помоги мне подцепить его.
Держась друг за друга и используя два зонтика: у одного – острие, у другого – изогнутую ручку, – они с большим трудом сумели подцепить и извлечь на берег мокрую, а потому тяжелую, довольно большую черную дамскую сумку с оторванным длинным ремнем округлого сечения для ношения через плечо.
Сев на скамейку, они осторожно открыли сумку и убедились, что она пуста, точнее – полна воды. Когда вода была уже вылита, дальнейший осмотр выявил, что в плоском глубоком кармашке внутри обнаружилась пудреница без инициалов, из серебра с изящной гравировкой, а в другом, еще более потайном кармашке внутри первого – слипшиеся от воды пять маленьких конвертиков размером с визитку. Сумка была новая, дорогая, но в двух местах, ближе к замку, на плоской поверхности более жесткой, чем сумка, были срезаны бритвой или ножом две ровные короткие полоски. На продолжении от этих мест шел рельефный тисненый орнамент.
– Джейн, что это? – недоумевала миссис Бэнтри. – Как она сюда попала, и кто испортил ее и зачем?
– Вот все это, а самое главное – чья она, мы постараемся узнать в полиции и немедленно! Пойдем, Долли!
Обе они встали и засеменили к зданию полицейского участка – одноэтажному строению с чахлым газоном и редкими случайными цветами и кустиками.
Первым делом дежурный (не без важности) заявил, что у инспектора Корниша идет совещание, поэтому он должен сначала сходить и доложить о них. Затем взволнованных мисс Марпл и миссис Бэнтри провели в неуютный кабинет инспектора и усадили на довольно жесткую скамью. Вокруг стола, кроме Корниша, сидели его помощники, а также следователь; за отдельным столиком примостился полицейский с пишущей машинкой. Дамы сразу поняли, что произошло нечто из ряда вон выходящее.
Дежурный, осторожно взяв из их рук черную сумку, положил ее на край стола Корниша, глаза которого тут же впились в неизвестно откуда взявшуюся важную улику.
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился улыбающийся старший инспектор Скотланд-Ярда Дермот Крэддок. После обмена приветствиями со всеми сотрудниками Корниша, он почтительно подошел к мисс Марпл и пожал ей руку, потом раскланялся с миссис Бэнтри, которую тоже помнил.
– Как я рад видеть вас в добром здравии, дорогая мисс Марпл. Я только недавно с поезда – вызван местной полицией помочь в расследовании, – тут он сделал огромные глаза. – Но, кажется, вы опять опередили нас?
– В чем, милый инспектор (безусловно, старший)? Я ничего не знаю. Я только что нашла чью-то сумку и решила принести ее в полицию, надеясь установить, кому она принадлежит.
– А разве вы еще не знаете об убийстве?
– Нет. С утра никто ко мне никто не заходил... ну, из тех, кто обычно разносит... новости.
– А, понимаю: молочник, служанкина подружка и прочие. Так вот. Вчера вечером был обнаружен труп женщины в гостинице "Голубой Кабан", и эта сумка, которую вы принесли, судя по описанию, принадлежала ей.
– Да что вы говорите, – сказала мисс Марпл. Но в голосе ее было не удивление, а скорее, желание узнать все, что известно.
– Я с самого начала убедительно прошу вас принять участие в расследовании. Разумеется, в привычной для вас роли и вашими традиционными методами. Все, чем мы будем располагать по части фактов и сведений, будет и вашим, мисс Марпл, достоянием.
И Крэддок стал довольно подробно излагать все, что произошло и что удалось установить, начиная с приезда незнакомки утром прошлого дня и вплоть до позднего вечера, когда случайное появление электрика привело к обнаружению ее тела.
Доктор Хейдок определил, что женщина умерла за 7–8 часов до этого, то есть в три или четыре часа дня. Отпечатков пальцев в гостиничном номере не оказалось: стаканы были чисто вымыты, ручка двери протерта. На тумбочке не было ни стакана, ни таблеток или упаковки от них, что исключает версию самоубийства. Важно и то, что вряд ли это был незнакомый ей человек, раз она впустила его и разговаривала, и даже ела и пила вместе с ним, хотя и немного.
– От чего умерла эта женщина? – спросила мисс Марпл.
– Медицинское заключение гласит, что смерть наступила от принятия сильного гипотензивного препарата в сочетании с алкоголем.
– А почему же она не стала звать на помощь, когда почувствовала себя плохо? – робко вставила миссис Бэнтри.
– Сначала она, вероятно, приняла симптомы за обычное опьянение, усиленное усталостью, и, видимо, согласилась прилечь. Если потом она бы и кричала, то в старом здании гостиницы на практически пустом этаже ее все равно никто бы не услышал, тем более, что она должна была быстро слабеть...
Корниш рассказал о своем посещении Госсенгтон-Холла и его обитателей, и об утреннем происшествии на вокзале. Теперь, после того, как был сделан запрос на конечную станцию, стало ясно, что почта была похищена, а с нею – письмо в Скотланд-Ярд, оставленное убитой женщиной.
Новым в рассказе было все то, что связано с малозаметным постояльцем, появление которого в 12-45 и вселение в номер 11 гостиницы вроде бы не было связано с соседкой из номера 12. Однако, всего через час он спустился вниз, отдал ключ портье и молча вышел, как если бы пошел прогуляться, и больше его не видели. Оказывается, уборщица около часа дня слышала из номера 12 голоса явно сорящихся людей (мужчины и женщины), и ей послышались слова "ты еще об этом пожалеешь!" (мужской голос). А после трех часов, когда она кончала уборку на этаже, из этого же номера она услышала спокойные голоса, скорее, деловой разговор (как она подумала, тех же мужчины и женщины); одну фразу она уловила: "так вы согласны?" (опять-таки мужской голос).
– Это совсем новое для нас обстоятельство, которое стало известно совсем недавно.
– Значит, вероятнее всего, это были два разных эпизода – первый разговор (ссора) был с мужчиной, который так быстро (всего через час после снятия номера), видимо, уехал, а не ушел прогуляться, а вот второй – связан с визитом "шумного американца", который с тортом, и как выяснилось, и с вином вел мирную, но, видимо, очень важную деловую беседу с усталой леди. Именно он громогласно и сумбурно прощаясь с портье, повторил просьбу леди из номера 12 не беспокоить ее до утра. До утра – т.е. чтобы как можно позже обнаружилось, что она убита. Гораздо более вероятно, что убийцей был не первый, а второй посетитель. Хотя потребуется тщательный анализ яда, которым ее отравили, и скорости его действия. Но и первого визитера надо искать самым энергичным образом, – все это мисс Марпл изложила решительно, уже как полноправный участник следствия.
– Да, – сказал инспектор Крэддок, – колоритный персонаж – заезжий американец – примерно через час стремительно удалился и его видели садящимся на ходу в последний вагон поезда местного сообщения, идущего на Маркет-Бейсинг. И больше, его, как и первого посетителя, – увы! – никто не видел.
– Вот тут вы ошибаетесь, уважаемый инспектор, – скромно потупив глаза, сказала мисс Марпл, машинально снимая и одевая перчатку на руку.
– Как?! И тут?!... – не удержавшись воскликнул инспектор Корниш.
– Представьте себе, именно так. Я видела, как мужчина, так ярко вами описанный, вскочил на ходу, явно не успев купить билет, в последний вагон. А несколько минут спустя кондуктор, видимо, умасленный щедрой мздой, почтительно ввел его в наш вагон, и именно в то купе, где сидели мы с моей Черри. "Тут вам будет удобно, не так качает", – сказал он.
– Вот это да! Какое невероятное совпадение! – воскликнул Крэддок. – Так опишите же нам скорее, каков он, то есть точно ли это тот американец из гостиницы, как он себя вел и где сошел с поезда?
– Начну с того, что я, как вы знаете, уже давно не так активно разъезжаю по железной дороге без крайней надобности. И здесь действительно имел место важный для меня повод: мне было нужно успеть приобрести особого цвета шерстяную пряжу для вязки, которую видела накануне на ярмарке миссис Хартнелл. К сожалению, она не знала, что именно этого цвета и качества пряжу я ищу, и не купила ее. Вот я и решила поехать вместе с Черри удобным дневным поездом, чтобы успеть не поздно вернуться.
– Понимаю, понимаю, – чуть поторопил ее Крэддок. – И что же американец?
– В дороге, хотя он и закрылся газетой и похрапывал, я очень хорошо его рассмотрела. Это был, по вашему описанию, именно тот "американец", только на нем были хорошие дорогие английские ботинки, и очень дорогие швейцарские наручные часы. А чуть выше запястья – хорошо заметный узкий шрам. Загар удивительно ровный, даже с внутренней стороны локтя. Войдя, он не снял шляпы, так и дремал под развернутой газетой, приспустив шляпу на глаза. А вот когда проснулся, чтобы выйти на второй остановке – то есть не доезжая остановку до Маркет-Бейсинга, – то, видимо, машинально приподнял шляпу, прощаясь с нами, и тут же надел ее. И тут я заметила одну особенность, о которой не хочу пока говорить, не уверенная, что права. Стоя у открытого окна, я, пока было возможно, наблюдала, когда поезд уже двигался, куда пошел этот человек. Он пошел в сторону от железной дороги и скрылся в лесу. Вот после этого я, действительно, его уже не видела.
– Да, это существенно – для поиска, я имею в виду, – сказал Корниш. – Мисс Марпл, скажите, а не заметили ли вы у американца в поезде этой сумки? – добавил он.
– Нет, но у пассажира был очень объемистый баул, в котором она вполне могла уместиться. Кстати, в сумке вы найдете те самые конвертики размером с визитку, хотя и сильно подмокшие, – в потайном кармашке.
Все с интересом в этом убедились, рассмотрев и пудреницу – дорогую, но без инициалов.
– Ну, что же, надо продолжить опросы свидетелей. Вот этим и займемся.
– А я, – сказала мисс Марпл, – прибегну к своему излюбленному способу: буду разговаривать и слушать, разговаривать и слушать. Пить чай и выуживать ценные сведения.
– Желаю удачи, – засмеялся Дермот Крэддок. – Но будьте осторожны.
– Дорогой Крэддок, потребуются две адресные справки – одна в пределах Англии, а другая в Африке... Следует срочно связаться с полицией Кембриджа, – и мисс Марпл дала лаконичную четкую инструкцию, что именно следует запросить.
Крэддок почтительно ее выслушал, с полным доверием приняв ее просьбу, и обе дамы покинули полицейский участок.

Глава 13

Миссис Бэнтри проводила мисс Марпл до калитки ее участка, и оставив подругу в садике отдохнуть на скамеечке рядом с калиткой, пошла домой. Она была переполнена впечатлениями и имела намерение решительно поговорить с Родди и припугнуть его как следует тем, что в Сент-Мери-Мид произошло убийство и, кто знает, не бродит ли в округе опасный маньяк.
Но придя домой, она, увы, не обнаружила внука и расстроенная пошла в свой сад, утешиться созерцанием цветов.
Мисс Марпл оставалась у калитки, пока не скрылась из виду ее подруга, но не стала отдыхать и не пошла в дом, а быстро направилась к старинному перелазу, ведущему на соседний участок, где уже год как жил новый викарий.
Его преподобие Мэтью Джильберт с супругой Элисон, пожилой кузиной Каролиной, помогающей вести хозяйство, и с двумя детьми – тринадцатилетней Джуди и десятилетним Эндрю – постепенно привыкали к жизни в провинции, но жили гораздо более замкнуто, чем давние обитатели этого дома.
Мисс Марпл была у нового викария этой зимой всего два раза, с некоторым разочарованием отмечая разницу с тем, что хранила ее память о прежнем, дружественном ей доме пастора Леонарда Клемента, его очаровательно жены "шалуньи" Гризельды и юного Денниса. "Да, они давно уехали из Сент-Мери-Мид, как только родился их первенец, который теперь уже чуть ли не инженер, да и Деннис давно женат," – думала мисс Марпл. Но она намеренно подавила в себе эти сентиментальные воспоминания, тем более, что на самом деле именно тогда в этом доме произошло убийство полковника Протеро прямо в кабинете викария...
Правда, успешная разгадка этого преступления сделала мисс Марпл известной в определенных кругах.
Теперь мисс Марпл шла в дом викария с тем, чтобы установить более тесный контакт со своими соседями.
Перейдя на соседний участок, она сразу оценила, как преобразился сад и дом – какой везде порядок и уют. Посетительница сразу подошла ко входу в кабинет, то есть к французскому окну, служившему дверью, и постучала. На стук вышел сухощавый, гладко выбритый в домашней полотняной куртке викарий и приветливо пригласил гостью войти. Кабинет (а это был именно кабинет, как и много лет назад), к счастью, совершенно не был похож на прежний: с другой мебелью, иной планировкой – даже письменный стол стоял совсем в другом месте. Было много книг в застекленных полках во всех пространствах между окнами, и удобный диван с двумя креслами для посетителей. "Вероятно, сюда нередко приходят нуждающиеся в душеполезных советах," – подумала мисс Марпл, и они с викарием тоже уселись в кресла напротив друг друга, а пастор приготовился внимательно ее выслушать.
– Дорогой викарий, я пришла к вам с предложением.
– Весьма польщен, дорогая мисс Марпл. Я много слышал о вас как о весьма здравомыслящем человеке. В чем же дело?
– Вы, конечно, слышали об убийстве неизвестной женщины, которая намеревалась попасть к хозяевам Госсенгтон-Холла, но не застала их дома, а позже была найдена убитой в номере гостиницы.
– Да, это очень неприятное событие, – сокрушенно сказал пастор Джильберт.
– Но мне думается, – продолжала мисс Марпл, – что мы все должны по возможности помогать следствию чем можем.
Его преподобие Мэтью Джильберт с чувством возросшего уважения воззрился на старушку, больше похожую на птичку с нежными перышками, чем на орудие правосудия.
– Не представляю, милая мисс Марпл, что конкретно вы имеете в виду?
– Видите ли, мы в Сент-Мери-Мид живем очень тесно и много невольно наблюдаем. И часто осведомлены о чем-то, что нам кажется несущественным, но что может иметь отношение к обстоятельствам, связанным даже и с убийством. В разговорах, которые люди ведут, например, между собой в компании, опытное ухо подчас может уловить очень важную информацию.
– Да, но, боюсь, что я таким опытом никогда не обладал.
– А я, дорогой викарий, за долгие годы, которые мне подарил Господь, всегда интересуясь природой человека, такой опыт как раз обрела, если только вам не покажется нескромным мое признание. Поверьте, не праздная любовь к сплетням и пересудам привлекает меня в общении с людьми, но то, что люди невольно раскрывают себя в разговорах – это бывает очень важно! Иногда удается извлечь нечто полезное не только когда люди говорят правду, но и когда намеренно лгут. И вот я хочу предложить вам возродить некогда бывшую в Сент-Мери-Мид традицию чаепитий у супруги викария. В ту пору, когда это было, у душеньки Гризельды собирались по четвергам пять-шесть дам из прихода. Они очень ценили эти посещения дома своего пастыря, считая за честь быть в числе приглашенных, и все были уверены, что способствуют сплочению общины именно через непринужденную атмосферу таких вечеров, когда каждый может поделиться своими воспоминаниями, любопытными наблюдениями, или узнать друг о друге что-то новое, разрешить какие-то сомнения и тому подобное.
Викарий вытер платком вспотевший лоб и с трудом нашелся, что сказать.
– Уважаемая мисс Марпл, я очень рад, что именно вам пришла в голову такая плодотворная идея. Мы возобновим эту традицию, – воодушевился он, – но чтобы она не стала поводом для пустых пересудов, вероятно, следует каждый раз обсуждать какой-нибудь вопрос, например, связанный с благотворительностью или с работой ассоциации святого Иоанна, которая после смерти миссис Бэдкок явно снизила свою активность – практически совсем заглохла, – грустно закончил викарий. – Сейчас я приглашу Элисон, и мы обо всем договоримся.
И викарий пошел за супругой, видимо, по дороге обратно успев посвятить ее в суть дела. Жена викария, чуть полноватая, розовощекая, очень приветливая дама, поздоровавшись с мисс Марпл, чинно уселась на диван, в смущении теребя своими пухлыми пальчиками оборочки веселого фартука.
– Ну, дорогая Элисон, вы уже в курсе моего предложения? – без всяких предисловий начала мисс Марпл. – Мне кажется, что уж коль скоро мы решили возрождать традиции "четверговых" чаепитий, то следует начать их завтра же! Сегодня составим список и обзвоним приглашенных, – энергично заявила она, так что отступать было уже некуда.
– Да, мисс Марпл, я согласна и уверена, что это принесет пользу приходу. Правда, я не имею опыта в организации таких чаепитий, и очень рассчитываю на вашу помощь.
– Не беспокойтесь, дорогая. Все само собой образуется. А чтобы облегчить вам хлопоты, я пришлю вам свою Черри. Она большая мастерица по части выпечки и приготовления всяких сластей.
– Ой, спасибо вам, мисс Марпл. Я и сама, конечно, постараюсь – хочется, чтобы с первого раза все хорошо было.
– Ну, вот и отлично. Давайте же, не откладывая, обзвоним тех, кто должен завтра быть здесь, пока еще не поздно.
И Джейн Марпл решительно перечислила имена участников завтрашнего чаепития.
Уладив это дело, пожилая леди попрощалась с любезными хозяевами, оставив их приятно взволнованными, хотя и в легком замешательстве от внезапности свалившейся на них заботы.
Дома мисс Марпл договорилась с Черри, чтобы та с утра предложила свою помощь Элисон Джильберт, после чего, усталая и довольная, легла отдохнуть.

_____

Весь день инспектор Корниш, все расширяя территорию поиска свидетелей, без устали расспрашивал жителей Сент-Мери-Мид: владельцев магазинов и лавочек, обитателей домов в районе вокзала, прохожих в районе главной улицы и вблизи от поместья Госсенгтон-Холл.
Многие, оказывается, обратили внимание на описываемую им женщину, но, увы, ничего интересного и полезного их показания не добавили.
Видели и обоих ее посетителей. Причем нашелся один хозяин магазинчика, который запомнил, как в дверь вошел потенциальный покупатель в светлых брюках и голубой рубашке с саквояжем в руке, но не подошел к прилавку, а остался стоять слева от окна – некоторое время, видимо, кого-то высматривая из идущих по улице мимо. Но он быстро ушел. Это было в двенадцатом часу дня, видимо, когда женщина возвращалась из Госсенгтон-Холла.
Американца в яркой ковбойке и соломенной шляпе видели у самой гостиницы, а несколько человек обратили на него внимание, потому что он спешил на поезд и вскакивал в него на ходу. Они были единодушны в том, что поезд это был на Маркет-Бейсинг.
Про первого из посетителей удалось установить, что он вовсе не пошел прогуляться, как подумал портье, а тоже сел в поезд местного сообщения, но в сторону Мач-Бенэма, однако попутчиков его найти не удалось. Итак, оба гостя убитой женщины разъехались в разные стороны.

_____

Старший инспектор Дермот Крэддок выполнял поручение мисс Марпл, что заняло довольно много времени, но к вечеру ответ в виде адреса у него уже был, и он послал по этому адресу телеграмму, содержание которой тоже было прежде согласовано с мисс Марпл.
На следующее утро он проснулся с приятной перспективой еще немного поспать, так как знал, что мисс Марпл весь день будет очень занята.

Глава 14

Компания во главе с Родди слонялась вдали от своих домов, полицейского участка и, вообще, от всех мест, где явно шел поиск и опрос свидетелей по делу об убийстве. Неясное чувство опасности двигало ими, и около двенадцати часов они оказались уже довольно далеко от железной дороги. Вскоре они вошли в лесную зону, а близнецы Пит и Робби стали постепенно узнавать места, где крутились накануне вокруг места пикника.
Еще примерно через милю они подошли к этому самому месту; оживившись, близнецы во всех подробностях рассказали, что тут происходило, где стояла машина, а также как ловко они проделали свою операцию по извлечению из-под скатерти съестного и "вещественного доказательства".
Тут-то они и предъявили ту самую наполовину выпитую бутылку французского дорогого вина и пластмассовую чашечку, найденную под кустом.
– И как это вам удалось все проделать незамеченными? – спросила Луиза.
– Так первый раз мы были очень осторожны, но все четверо крепко спали, а второй раз они уже уехали, и мы спокойно могли все обшарить. Вот и нашли чашечку под кустом.
Робби показал место на другой стороне речки, где они устроили себе наблюдательный пункт, и откуда наблюдали завершение этого странного пикника и отъезд всей компании.
Внимание слушателей было поглощено целиком всеми перипетиями этого приключения, странного поведения отдыхающих, но отнюдь не затрагивало сомнительную сторону – похищение вина и еды.
– Еды там и выпивки было еще много, – успокоил всех Пит. – Так что нашу добычу, за исключением того, что мы с голодухи сразу съели, то есть вот это вино мы теперь с вами можем допить. Закуску к нему мы прихватили из дома.
Ребята к этому времени изрядно проголодались, и есть на воздухе особенно захотелось. К тому, что принесли с собой из дома братья, добавилась еще свежая большая булка, которую принесла Кэти. В восторге от предстоящего пиршества ребята стали выбирать место, где бы им расположиться.
Выбрали уютное местечко с другой стороны от деревьев и кустов – небольшую полянку, полупритененную от уже перешедшего через зенит солнца. Здесь не было слишком жарко. На мягкой свежей траве постелили единственный чистый носовой платок (заботливо вложенный миссис Бэнтри в карман Родди), поставили на него бутылку, разделили поровну еду, аппетитно ломая ее руками, и с помощью единственной пластмассовой чашечки распили вино. Аромат его все оценили, чего не смогли сказать о вкусе.
– Наверное, это очень изысканное вино, но к нему, видимо, надо привыкнуть: какой-то привкус в нем есть, то ли терпковатый, то ли горьковатый, – сказала Кэти.
Родди хотел изобразить опытного дегустатора, но передумал, глубокомысленно заявив:
– Да, вин так много на свете – все не перепробуешь. Это вот ни на что не похоже!
– Да, нам, лопухам, его и не оценить, – сказал Пит.
Закуски съели во мгновение ока. Бутылку и чашечку спрятали обратно в сумку, завернув в платок Родди, и полуразлеглись с намерением поболтать немного и двинуться обратно.
Но не прошло и пяти минут, как каждый ощутил накатывающую на него волну какого-то отупения, тяжесть в голове и невладение языком, а потом и такую вялость, что все неодолимо склонились на землю, и сон сковал их быстрее, чем они смогли бы обменяться впечатлениями о своем самочувствии. Даже не успев обеспокоиться, что же это такое с ними творится, они повалились и заснули тяжелым вязким сном.

_____

В это время по другую сторону деревьев к месту первого пикника под песчаный откос подъезжала машина; с выключенным мотором тихо съехав с пологого холма, она остановилась под тем же прикрытием обрывчика, что и в прошлый раз. Из машины вышли двое: мужчина в светлой одежде с модно подстриженными волосами на косой пробор и в темных очках и яркая блондинка, довольно помятая и растрепанная в ярко-желтом броском платье. Они тихо поднялись на полянку, оглядели все пространство, позаглядывали под все кочки и кустики в пределах места, где был пикник. Затем, не найдя, видимо, того, что искали, сели в машину и немного проехали по самому ручью, вниз по его течению, тоже тщательно разыскивая что-то...
Вечерело, солнце склонялось к закату, но было еще светло, когда они решительно развернулись на дороге и поехали назад, в сторону Сент-Мери-Мид.

_____

Миссис Хартнелл, выглянув в окошко, когда солнце только-только село, в начавшихся сумерках увидела тихо подъезжающую машину, показавшуюся ей знакомой – темно-вишневого цвета с открытым верхом. Ее уверено вела по окраинным улочкам блондинка, которую миссис Хартнелл узнала. Это именно ее она видела наблюдающей за входом в "Голубой Кабан" в этой самой машине в узком проулке между двумя участками. Только сейчас с ней рядом сидел какой-то мужчина. Подслеповатая пожилая дама не могла хорошенько рассмотреть лиц, но то, что машину вела блондинка, было ясно видно и, пожалуй, на этот раз на лице ее не было видно яркого красного пятна – накрашенных губ.
Машина уехала.
– Да, – подумала миссис Хартнелл, – теперь уже не те времена, когда машины были редкостью. Возможно, что это вообще приезжие или чьи-то гости, а может быть, они живут на одной из ферм недалеко от Сент-Мери-Мид или даже в самом Маркет-Бейсинг. Хотя все это мне кажется каким-то знакомым.
Ее размышления прервал звонок. Это была жена викария, Элисон Джильберт. Несколько сбивчиво, но очень приветливо и уважительно она пригласила миссис Хартнелл завтра, в четверг, к пятичасовому чаепитию в дом викария.
– Понимаете, мы хотим возродить прежнюю давнюю традицию, которая, как многие нам рассказывали, так украшала жизнь лучшей части прихода.
Миссис Хартнелл, приятно польщенная, действительно обрадовалась, ибо хорошо помнила эти милые чаепития у "душечки Гризельды", как ее называла старая Джейн. При этом миссис Хартнелл взглянула на фотографию в рамочке на стене, как раз рядом с телефоном, где одно из таких событий было запечатлено.
За этим последовала серия звонков с приглашениями Долли Бэнтри, жене мэра миссис Сэджвик, супруге доктора Сэндфорда и двум молодым хозяйкам Госсенгтон-Холла.
К телефону в поместье подошел, по-видимому, секретарь, и жена викария, представившись, попросила к телефону миссис Самюэль Хитт.
– Я вас слушаю, – раздался мелодичный голос, каким обычно говорят опытные секретарши.
– Дорогая миссис Хитт, это говорит супруга местного викария – его преподобия Мэтью Джильберта. Меня зовут Элисон. Мы с вами еще не знакомы, но я знаю, что ваша семья стала членами нашего прихода и сделала большие пожертвования храму.
– Ну, что вы! Это же так естественно! Вы что-то хотели сказать?
– Да, да, конечно, хотела. Видите ли, в прежние времена (при другом викарии, которого здесь очень тепло вспоминают) существовала добрая традиция собираться небольшими группами прихожанок, принадлежащих к наиболее уважаемым семействам Сент-Мери-Мид, на четверговые чаепития. Это было сугубо дамское общество. И вот теперь мы хотим эту традицию возродить. В простой задушевной атмосфере мы ближе познакомимся, с тем, чтобы явить единодушие и поддержку нашему викарию в очень непростом деле окормления его паствы, а также при организации различного рода благотворительных мероприятий, – и завершив свою трудную речь, Элисон с облегчением вздохнула.
Миссис Хитт была явно смущена неясностью повода для таких чаепитий, но не посмела отказаться.
– И, конечно, мы ждем вашу родственницу миссис Лингз. Мы рассчитываем на ваше согласие – это будет с вашей стороны, так любезно, так мило. Ждем вас обеих в доме викария завтра к пяти часам.
– Спасибо, мы придем.
Повесив трубку, Элисон сделала громкое "Уф!" и пошла распорядиться на кухне о приготовлении к завтрашнему чаепитию.

Глава 15

Прошла пара часов, дневное солнце перестало жарко греть землю. Спящие невольно сменили позы на более компактные, то есть свернулись калачиком, и наконец, стали просыпаться. Пит проснулся первым. Тупая боль в голове и тошнота были такими сильными, что он пополз к ручью и долго там освежал голову. Вскоре, будя друг друга, проснулись все – в одинаковом состоянии.
– Ой, хуже мне еще никогда не было, – стонала Кэти. – Мне казалось, что я умирала, но никак не могла проснуться. Слава Богу, что жива!
– А как же мы пойдем домой?! Голова кружится ужасно, – простонала Луиза.
Эмили молча сидела, мрачно обхватив колени руками. Родди пытался встать и возглавить шествие домой, но зашатался и сел, бессильно опустив голову.
Так боролись с собой все шестеро еще с полчаса, когда к их радости послышался мерный скрип колес. В ложбинке между двумя холмами появилась лошадиная повозка, которой правил, вероятно, местный фермер, возвращающийся домой с полей. Ребята хором, нестройно, но настойчиво, стали просить его остановиться.
– Эй, милый человек! Возьмите нас, бедных, которые не в состоянии двигаться, и довезите до Сент-Мери-Мид. Мы вам заплатим, – просил Родди. Рядом с ним, опираясь о его плечо, стояла очаровательная Эмили и ее жалобные глаза молча взывали о помощи.
Возница посмотрел на них критически, но вполне сострадательно и махнул рукой:
– Садитесь, так уж и быть, довезу.
И они поехали, по дороге от тряски опять уснув, но уже заметно более легким сном.
Въехали они в Сент-Мери-Мид, когда было уже совсем темно, и Родди попросил направить лошадь в обход – мимо речки, мимо домика мисс Марпл к Ист-Лоджу, то есть к дому миссис Бэнтри.
Мисс Марпл, конечно, не могла пропустить такое колоритное зрелище. Она тут же позвонила миссис Бэнтри, чтобы ее подготовить.
– Дорогая Долли, сейчас тебе привезут букет юных страдальцев на лошадиной повозке. Тебе следует тихо, с христианским терпением их приютить, уложить спать, не заботясь о комфорте, и дать обильное подкисленное питье.
– Что ты такое говоришь, Джейн?! Неужели Родди и его компания докатились до... до меня?!
– Ну, это не совсем то, что ты подозреваешь, но выглядеть будет похоже. Так что держись! Завтра рано утром к вам придет старший инспектор Дермот Крэддок и обстоятельно обо всем с ними поговорит. Домой родителям позвони, что у Родди была вечеринка, и так как они поздно собрались, а вечеринка затянулась, то ты, именно ты, настояла, чтобы они переночевали у тебя, а не разбредались ночью в темноте по городу. Смотри, чтобы утром никто не улизнул раньше прихода Крэддока, – и мисс Марпл, изрядно нагнав страху на миссис Бэнтри, повесила трубку и тут же позвонила Дермоту Крэддоку. Он все понял с полуслова и обещал действовать завтра с самого утра.
Миссис Бэнтри вышла встречать повозку заранее и тихо открыла ворота своего участка, выходящие в город. Поэтому появление повозки и ее въезд прошли незамеченными для обитателей Госсенгтон-Холла.
С возницей щедро расплатились, и он уехал.
Затем всех пассажиров провели в дом через кухню, поддерживая некоторых из них под руки. Быстро определив каждому место, миссис Бэнтри вместе с Глэдис уложила их, а уж потом обнесла обильным теплым питьем с медом и лимоном. Эмили она уложила в своей комнате.
Затем она обзвонила родителей всей компании и одинаковыми словами пересказала им легенду, продиктованную мисс Марпл.
Когда все стихло, миссис Бэнтри позвонила мисс Марпл.
– Джейн, дорогая! Что же это с ними случилось?
– Долли, ты должна мне верить – они не пьянствовали, но их усыпили. Никому не рассказывай об этом, и Глэдис предупреди, чтобы держала язык за зубами. Кстати, прошу тебя на завтра откомандировать мне Глэдис для очень важного поручения. А Черри придет помогать тебе, договорились?
– Ой, Джейн, я так волнуюсь, что происходит?!
– Да, Долли, с каждым днем нужно быть все более осторожными. Убийца бродит среди нас, а это не шутки.

Глава 16

Утром старший инспектор Крэддок зашел за мисс Марпл, и бережно ведя ее под руку, направился к дому миссис Бэнтри, где их уже ждали. Ребята, умытые, с аппетитом позавтракали, и теперь, несколько волнуясь, ожидали прихода полицейского.
Дермот Крэддок, войдя в гостиную, приветливо пожал каждому из них руку, предупредил, что их разговор должен остаться в тайне от всех, кроме мисс Марпл, и далее предложил побеседовать с каждым в отдельности.
И вот состоялись эти доверительные беседы, в ходе которых все без утайки изложили в подробностях все, что лично видели, чему удивлялись и даже что по этому поводу думали. Последняя беседа шла с Эмили и была самой продолжительной.

_____

После двухчасового пребывания в доме миссис Бэнтри Дермот позвонил в дверь Госсенгтон-Холла, и о его прибытии было доложено мистеру Самюэлю Хитту. Приветствуя инспектора, хозяин предупредительно спросил, кого тот хочет сегодня допрашивать.
– Пожалуй, для начала я побеседую с прислугой – в частности, с тем, кто исполняет у вас должность секретаря. Пригласите его, пожалуйста.
Мистер Хитт, кивнув головой вышел, и минуты через три вошел робкий, неяркой внешности молодой человек. Крэддок попросил его подробно и точно изложить еще раз (в первый раз его допрашивал Корниш) последовательность событий в то утро, когда пришла женщина.
– Я, – несколько скованно начал Джон Уикфилд (так звали секретаря), – как только дворецкий передал мне визитку в неподписанном конверте, сразу пошел в кабинет хозяина. Там была горничная, которая начала уборку. Она сказала, что господа уже погрузили вещи и еду в машину и уезжают на весь день на пикник, и чтобы их не беспокоили, так как иначе отбоя не будет от посетителей. А вечером они примут кого угодно.
– И как вы тогда поступили?
– Насколько я помню, конверт с визиткой я отнес и положил среди других бумаг этого дня.
Инспектор стал уточнять:
– Скажите, в то время, когда вам принесли визитку, где вы были?
– Я был в приемной, разбирал кое-какую корреспонденцию.
– А где был мистер Хитт?
– Я думал, что он в кабинете, – то есть он там был незадолго до этого, но наверное, я упустил момент, когда он вышел.
Инспектор глянул в окно кабинета и попросил привести упомянутую горничную.
Девушка бойко повторила слово в слово сказанное секретарем.
– Скажите, вы всегда убираете кабинет в одно и то же время?
– Ну, обычно я убираю его два раза: когда днем хозяин отдыхает, и вечером, так, чтобы с утра в кабинете было убрано.
– А в этот раз?
– В этот раз хозяин меня попросил меня начать уборку в связи с тем, что они уезжают.
– И об их отъезде вы впервые услышали от него?
– Да, сам хозяин мне сообщил об этом.
– А вы не помогали хозяевам собираться?
– Нет, я и не знала об их решении. А потом поглядела во двор и увидела, как обе молодые хозяйки и кухарка грузят еду и что-то громоздкое в багажник и салон машины.
– Они спешили?
– Ну, я бы не сказала, чтобы очень спешили, но не так много вещей было, и они погрузились быстро. Долго ждали только мистера Лингза.
Отпустив служанку, Дермот вновь продолжил беседу с секретарем.
– Так все-таки в момент прихода женщины хозяева еще не уехали, а только собирались уехать?
– Ну, в общем, да, но почти что уже уехали – не хотели задерживать отъезд.
– Но, согласитесь, разница есть. Значит, у вас была возможность глянуть внутрь конверта и доложить хозяину, кто к нему хотел попасть на прием.
– Нет, если бы хозяин меня попросил об этом, я бы вскрыл конверт. А так – какая мне разница, раз я ее все равно не знаю и никогда в глаза не видел.
– Вы хотите сказать, что видели ее, когда она уходила, но не признали в ней никого, кого знали раньше.
– Ну, да. Я глянул в окно, и увидел, как она шла по дорожке к воротам и один раз обернулась, и я убедился, что действительно ее никогда не видел. Так что я вам не соврал. Решил, что это просительница для какого-нибудь непопулярного фонда: матерей, бросивших детей, алкоголиков, наркоманов и тому подобное. Они часто не любят афишировать свою деятельность – для кого просят пожертвования.
Дермот признал резонность такого рассуждения.
– Но вы, конечно, подошли потом к машине, чтобы помочь хозяевам разместиться, и доложили, все что успели рассмотреть в этой женщине?
– Да, конечно, так и было.
– Спасибо, вы можете быть свободны.
И секретарь вышел.
Затем по просьбе Крэддока мистер Хитт проводил его в мастерскую Джимми Лингза. Они долго шли по длинному коридору второго этажа мимо зимнего сада и знаменитого пейзажного окна в явно пристроенное крыло здания. Мастерская была огромным помещением со стеклянным потолком и боковыми, двойными по высоте окнами. Однако даже не верилось, что положив столько средств и труда на устройство мастерской, можно было так обезобразить ее. Краски в банках, коробках, рассыпанные тюбики, бутыли и железные канистры с растворителями, олифой, лаками, множеством рам и готовых холстов, мольбертов разной величины – все это загромождало пространство, оставляя только узкие извилистые ходы к центру, где было возвышение для моделей. Ярко светили софиты, стоял небольшой стол, диванчик, несколько заляпанных краской стульев. Всюду валялись промасленные тряпки, свисали разных цветов и фактур драпировки, рулоны бумаги, картона и куча еще всего, как будто целый склад безо всякого порядка сгрудили сюда. В этом хаосе сидеть или ходить было трудно. Видимо, поэтому, когда в мастерскую вошел Крэддок, то Джимми Лингз лежал на перепачканной тахте, однако удивительно, что сам художник был опрятен, модно подстрижен и причесан на косой пробор.
– Простите меня, господин инспектор, за живописный беспорядок. Но, увы, порядок поддерживать я совершенно не в состоянии, особенно когда пишу.
– А что вы пишете, если не секрет?
– Вообще-то я пишу разное, но больше всего люблю портреты. И, знаете, не скрываю, что чаще всего выбираю моделью свою жену. Но так как я не реалист, а модернист или даже абстракционист, то вы вряд ли найдете оправданным то, как именно я раскрываю ее образ, ее внутреннее "я", оттенки настроений, тонкие, подчас неуловимые состояния ее души. Я все время работаю, ловя, как говорится момент, как в лихорадке! Тут уж, понимаете ли, не до уборки. А потом я как бы опустошаюсь, погружаюсь в безразличие и лежу без сил. Иногда даже засыпаю, как бревно, до следующего прилива энергии или вдохновения, если угодно.
– Это очень интересно. Но все же нельзя ли мне посмотреть, над чем вы непосредственно сейчас работаете последние дни?
– Пожалуйста! – и Джимми встал со своего заляпанного ложа, и элегантный, в светлых брюках и такой же светлой летней рубашке, подошел к одному из занавешенных мольбертов и распахнул занавес, ожидая эффекта.
Эффект был: инспектор раскрыл рот и молчал, абсолютно не представляя, что сказать.
На довольно большом полотне была изображена фигура женщины, смещенная в самый низ и вправо так, что она едва уместилась, чтобы не быть срезанной краем холста. Безусловно, это была нарисована жена художника, Дороти, что можно было установить по отдельным признакам: светло-золотистым кудрявым волосам, ярко накрашенным губам, стройной фигуре. Дороти была изображена в желтом платье ядовитого оттенка, но при этом голова ее имела форму сильно вытянутой дыни, и почему-то посреди ее кудряшек шел широкий извилистый пробор ("как дорога в лесу," – подумал Крэддок).
Внимательно всмотревшись, Дермот разглядел абсолютно не в масштабе с фигурой – машину, как если бы Дороти сидела в игрушечной машинке. Машина по цвету была похожа на автомобиль Хиттов. Еще разглядев какие-то пятна и полосы, инспектор высмотрел некий забор, который можно было принять за пестрые полосы краски, а еще – и это было совершенно неправдоподобно – в воздухе (как бы в небе ясного летнего дня) с трудом различалась голубая же свинья с довольно длинными клыками. Продолжая исследование этого диковинного полотна, Крэддок усмотрел левее в воздухе еще и вывеску с расплывчатыми буквами.
– Неужели это "Голубой Кабан", – спросил Дермот.
– Где? – удивился Джимми.
– Ну вот же, – указал инспектор, ткнув пальцем так, что испачкал его в свежей краске.
– Ну, это как бы мысленный образ в ее голове, а не реальный кабан, и уж тем более не пресловутая гостиница!
– А как вы узнали, что именно этот образ возник в голове вашей жены? Она сама вам рассказывала?
– Нет, – несколько замялся Джимми, – она ничего такого не говорила. Может быть, это кто-то другой говорил, пока я писал, и у меня это преломилось таким образом.
– А как давно вы пишете это полотно?
– О, я писал его все утро до пикника, из-за меня и задержался выезд.
– А на пикнике были какие-то зрительные впечатления, которые вам захотелось бы потом ввести в картину?
– Нет, знаете, я вульгарно проспал все время – то ли от усталости и свежего воздуха, то ли угорел от бензина.
Изрядно сбитый с толку инспектор решил больше не напрягать свой прагматический ум разгадыванием таких живописных ребусов и сел на тот же топчан, объявив о конце "беседы".
В это время в мастерскую вошли Маргарет и Дороти. Они поздоровались и сели на табуретки по обе стороны от мольберта. Обе закурили.
Крэддок молча смотрел на них, таких разных: одна брюнетка с гладкими волосами на прямой пробор, собранными в пучок на затылке, а другая – пышноволосая блондинка. Правда, у обеих были по-модному выщипаны брови, серые глаза подведены тенями, от чего они казались голубоглазыми. Маргарет не красила губы, а Дороти яркой помадой делала рот гораздо больше, чем он был, и это очень бросалось в глаза. Держались они совершенно по-разному: Маргарет привычно прямо держала корпус, и все ее движения были точными, экономными и энергичными. Дороти же сидела расслабленно и при всяком движении как бы небрежно роняла то свои руки, то голову, а встав, шагнула как-то наугад, бесцельно, наступив сразу на тюбик с краской и кисть для грунтовки.
– Миссис Хитт, вы тоже поклонница современной живописи? – спросил Крэддок.
– Я? – спросила Маргарет, приподняв брови, – Я ничего в ней не понимаю.
– Но зато даешь советы, – вставил Джимми.
– Ну, это смотря как понимать, – ответила Маргарет.
Вся обстановка мастерской и беседа походила на какое-то абстрактное полотно, и Дермот сделал свой мазок наугад.
– А у вас тоже есть такое желтое платье, как у миссис Лингз?
– У меня? Не думаю, я стараюсь не одеваться похоже на свою родственницу – у меня свой стиль.
Уклончивость ответа не смутила Дермота, ибо он уловил легкое беспокойство в голосе Маргарет.
– Вы ничего не рассказывали мне о пикнике. Где это было?
– Это было в лесной зоне в сторону Маркет-Бейсинг. Мы там как-то уже были раньше, – сказала Маргарет.
– Ну, это ты бывала, а я первый раз, – вставила Дороти.
– Пикники как-то сейчас все реже устраивают: не стало патефонов, не играют в волейбол или воланы, вообще, не веселятся...
– Да, – подтвердила Дороти, – сейчас все не так интересно, как было в детстве.
– Дороти, – обратилась к ней Маргарет, – пойди распорядись, чтобы нам дали чаю и кофе. А вам что принести, мистер Крэддок?
– Пожалуй, я бы выпил пива. Это можно?
– Да, конечно, сейчас Дороти принесет, – и та вышла.
Маргарет спросила:
– Как продвигается следствие? Установили ли личность убитой?
– Пока, к сожалению, нет.
– Может быть, следовало выяснить среди всяких фондов, не направлял ли кто-нибудь из них к нам своего представителя?
– Ну, это довольно трудно сделать, так как фондов много, и они могут быть и очень далеко от нас.
– Да, пожалуй... Но все же что-нибудь прояснилось в этой нелепой истории? – продолжала Маргарет.
– Трудно сказать. Отдельные фрагменты, разве что.
Вошла Дороти с подносом, на котором стояли бутылка пива с высоким стаканом и три чашки кофе. Пиво было холодное, и Крэддок с удовольствием его пил. Хозяева пили кофе.
– А где мистер Самюэль Хитт? – спросил Крэддок.
– Сейчас я его позову. Кажется, он шел в комнату Эмили.
– Вот и пригласите обоих.
Прошло минут пять, и на пороге появился явно встревоженный мистер Хитт. Он поздоровался со старшим инспектором и огорченно заговорил:
– Мистер Крэддок! Я только что обнаружил, что Эмили исчезла. К сожалению, в последние дни ее поведение отличалось крайним непослушанием. Она попала в компанию, кажется, под предводительством внука почтенной миссис Бэнтри, и целыми днями где-то пропадала. Сегодняшнюю ночь, о чем мы узнали от миссис Бэнтри, она не ночевала дома. Правда, в данном случае я склонен радоваться, что это была миссис Бэнтри, а она известна своей порядочностью. Но, насколько я понимаю, таким образом она просто хотела удержать всю компанию под своим присмотром. Вообще же, она тоже ничего не может поделать с этим самым Родди, ее внуком. Распущенность современной молодежи просто обескураживает! Что с ними делать?!
– Да, трудный возраст. И родители не уделяют детям должного внимания. Простите, но ведь, кажется, на пикник Эмили вы тоже не брали?
– Да, но утром, когда мы стали собираться, ее уже не было дома. И она вернулась, прогуляв неизвестно где весь день. Я очень огорчен! А теперь еще ее исчезновение! Что это?!
– А как вы определили, что она не просто опять загуляла со своими друзьями?
– Видите ли, после осмотра ее комнаты я обнаружил, что она ушла с небольшим чемоданчиком. Да и, кроме того, она оставила записку: вот она.
И он протянул старшему инспектору записку:
"Не ищите меня. Я уехала. Эмили".
Инспектор слегка присвистнул:
– Согласитесь – это совсем иное дело! Вряд ли ее похитили. А вся компания где?
– Да они-то все по домам – я звонил, точнее, попросил миссис Бэнтри обзвонить родителей. Нет только Эмили.
Маргарет резко встала и обратилась к Крэддоку:
– Надо немедленно что-то предпринять! Ведь записка могла быть написана под принуждением, и вещи могли быть взяты для отвода глаз. С утра я, по крайней мере, ее не видела – ни за завтраком (она, правда, редко завтракает с нами), ни в саду.
– Видите ли, пока нет оснований беспокоиться. Если она сбежала, а не была похищена, то мы, как обычно в таких случаях, должны выяснить у родственников адреса наиболее вероятных мест, куда она могла направиться, а не вести поиск, как при потере человека, что намного сложнее. Так что попробуйте сделать запросы по адресам ее подружек, приятелей, родственников.
– Хорошо, я постараюсь, но, по правде сказать, Эмили необычная девочка: она очень замкнута, и я даже не представляю, к кому она могла направиться, – сказал отец девочки.
– А я настаиваю, чтобы полиция проявила максимум внимания к ее исчезновению. В городке совершено убийство, и кто знает, не грозит ли ей похищение с целью вымогательства, шантажа и тому подобное, – и Маргарет нервно заходила, глубоко затягиваясь сигаретой и так же, как Дороти, не обращая внимания, на что ступает.
– Хорошо, мы обсудим с Корнишем, как поступить наилучшим образом. А пока не волнуйтесь. Продолжим нашу беседу. Мистер Хитт, что вы делали до пикника?
– Что делал? До пикника я никак не мог оторвать Джимми от его мазни, стоял у него за спиной и торопил. Кроме того, вместе с Маргарет отдавал распоряжения, что взять и как упаковать посуду и еду. Потом, когда, наконец, поехали, вел машину и в Маркет-Бейсинг еще кое-что подкупили, а потом уж расположились на отдых.
– А что вы подкупали в Маркет-Бейсинг?
– Ну, кока-колу, свежий хлеб (там своя очень хорошая пекарня), еще кое-какие мелочи.
– А где было место вашего пикника?
– Близко от Маркет-Бейсинг, в лесочке с небольшой полянкой.
– Когда вы вернулись домой?
– Уже стемнело, пока мы добрались до дома. После долгого пребывания на воздухе (ведь мы еще и угорели от бензина) я отдыхал в своем кабинете и слушал музыку. И если честно сказать, жалел, зачем не остался дома. Видимо, возраст уже не тот – пикники не приносят удовольствия. Скука!
Дороти хотела что-то сказать, но промолчала.
– Вы не встречали никого в тех краях, кто обратил бы на себя внимание своей необычной внешностью?
– Необычной? Чем? Был там один явно дурачок, это еще в самом городке. Он был одет в пиджак задом наперед, но его там все знают, – а больше никого.
– А вы, миссис Хитт, ничего примечательного не помните в связи с пикником?
– Нет, – сказала Маргарет, – разве что, видимо, от обычной домашней суеты и еще недавних хлопот с обустройством дома, я так устала, что почти сразу после закуски крепко уснула и проспала все время.
Дороти кивала головой, как если бы собиралась сама сказать нечто подобное, но не сказала.
– Обратно машину вели тоже вы, мистер Хитт?
– Нет, прекрасно водит машину Маргарет, она нас довезла очень быстро. Вечером, как вы теперь знаете, никто к нам не приходил.
– Да, это, конечно, ужасно, что убили эту женщину и ограбили, – заговорила Маргарет. – Вероятно, кто-то следил за ней, может быть, даже раньше ее приезда в Сент-Мери-Мид. Ведь у нее могли быть с собой ценные вещи, деньги и тому подобное.
Крэддок внимательно выслушал все, что сочла нужным сказать Маргарет, и удовлетворенно кивнул.
– Ну хорошо, я уже утомил вас долгим присутствием, а у меня еще много дел и встреч. До свиданья.
И инспектора проводили к выходу, где его ждала полицейская машина. Визит в Госсенгтон-Холл оставил у него сложное впечатление, и он собирался все свои наблюдения и мысли изложить мисс Марпл.

_____

Приехав в полицейский участок, Дермот выяснил, что Корниш без устали работал весь день – в основном, в Маркет-Бейсинге – и теперь ждет указаний на завтра. После разговора с ним Крэддок, предварительно позвонив, нанес визит мисс Марпл. В результате образовался план из четырех пунктов, в котором были четко распределены роли и обязанности двух полицейских и пожилой леди.
– О, уже без пятнадцати пять, – заметила мисс Марпл, – мне пора собираться на чаепитие.
– Будьте осторожны, дорогая мисс Марпл, – сказал Крэддок.
– Постараюсь, – храбро ответила та.