Бунин - Набоков

Передо мной на столе лежит томик Набокова. Я понимаю, что в коротком рассказике переписывать целые страницы чужого текста не является признаком высокого профессионализма, но я все-таки приведу заинтересовавший меня текст Набокова полностью. Я ведь не профессионал!
"В своё время, в начале 20 годов, Бомстон, по невежеству своему, принимал собственный восторженный идеализм за нечто романтическое в ленинском режиме. Теперь, в не менее мерзостное царствование Сталина, он опять ошибался, ибо принимал количественное расширение своих знаний за какую-то качественную перемену к худшему в эволюции Советской власти. Гром "чисток", который ударил по "старым большевикам", героям его юности, потряс Бомстона до глубины души, чего в молодости, во времена Ленина, не могли сделать с ним никакие стоны из Соловков и Лубянки. С ужасом и отвращением он теперь произносил имена Ежова и Ягоды, но совершенно не помнил их предшественников, Урицкого, Дзержинского. Между тем, как время исправило его взгляд на текущие советские дела, ему не приходило в голову пересмотреть и, может быть, осудить восторженные и невежественные предубеждения его юности: оглядываясь на короткую ленинскую эру, он всё видел в ней нечто вроде нероновского пятилетия.
Когда я допытывался у гуманнейшего Бомстона и его друзей, как же он оправдывает презренный, мерзостный террор, установленный Лениным, пытки, расстрелы и всякую другую полоумную расправу, Бомстон выбивал трубку о чугун очага, менял положение громадных, скрещенных ног и говорил, что, не будь блокады, не было бы и террора.
Всех русских эмигрантов, всех врагов Советов, от меньшевика до монархиста, он преспокойно сбивал в круг "царских элементов" и, что бы я ни кричал, полагал, что князь Львов родственник государя, а Милюков бывший царский министр.
Ему не приходило в голову, что если бы он и другие иностранные идеалисты были бы русскими в России, их бы ленинский режим истребил немедленно..."
Эта длинная цитата - выдержка из романа Набокова "Другие берега", над которым он работал с 1946 по1950 год.
Таким образом, даже после эйфории, вызванной победой СССР над фашизмом, после восстановления большевиками СССР почти в границах Российской империи, Набоков до конца своих дней оставался рассудительным и последовательным противником Советской власти. Для него сама идея светлого советского будущего и образ строителей этого будущего была катастрофой.
Читая Набокова, я вспоминал Бунина и его книгу - вопль раненного человека: "Дни окаянные" - и сравнивал их взгляды. Бунин не теоретик и пишет только о том, что сам видел, а видел он много, находился в самой гуще событий. Он видел своими глазами разорение так милых ему "дворянских гнёзд", происходившее повсеместно в России. Его тошнило от заплёванных мостовых больших городов, возбуждённых, наглых лиц солдат и матросов, с семечками на мокрых губах.
 Бунин - эмоционален. Эмоции усиливают его художественный талант. Он очень красочно описал время катастрофы, разгром Белой армии, свой отъезд из России с остатками армии Деникина.
Набоков очень скупо описывает свой отъезд из России, мимоходом отмечая свои планы вступить в армию Деникина. Но не сложилось...
Бунин попал в эмиграцию, будучи много старше Набокова, да и характер у него был совсем другой. Набоков быстро превратился в иностранца, стал много и успешно писать за рубежом на чужом языке. Составил состояние. Бунин писал только на русском и оставался русским всю жизнь.
После победы СССР в Великой Отечественной войне и повышения его роли в послевоенном мире, Бунин готов был примириться с Советской Властью. Он даже рассматривал возможность возвращения в СССР, используя личное приглашение Сталина, переданное через Симонова. Однако не решился. Возможно, Алданов отговорил.
Очевидно, Бунин не обладал устойчивостью политических взглядов  и общей эрудицией Набокова, он был просто великий художник, человек чувств и образов.
Лично мне произведения Бунина нравятся гораздо больше, чем проза Набокова, который почему-то считается выдающимся стилистом. Меня волнуют краски, запахи, звуки, оживающие на страницах рассказов Бунина, нравится его слог, манера строить сюжет...
На мой взгляд, чтобы почувствовать Россию, нужно читать Гончарова, Тургенева, Чехова и Бунина. Для Толстого - русская жизнь есть только среда, некая оболочка, для разработки вселенских, общечеловеческих проблем.
Кстати, о Гончарове. Один мой литературно эрудированный знакомый выразил интересную и очень спорную мысль, что судьба России зашифрована в романе "Обломов".
Гончаров прекрасно понимает, что Обломовы новую Россию не построят. Стране для выживания требуются Штольцы! Не воры и деятельные проходимцы, а честные, энергичные, знающие Россию Штольцы.  Разумом Гончаров это понимал, а вот душой - нет! В романе образ Штольца получился схематичный, ходульный, мертвенно-серый. Зато, каким живым и тёплым, с каким сочувственным юмором нарисован образ Обломова. Душа Гончарова на стороне Обломова, и бог с ней, исторической необходимостью! Не лежит душа русского человека к Штольцам, не за их происхождение, а за рациональный образ жизни и мышления.
Может быть, так думали в России во времена Гончарова, а сейчас жизнь изменилась, время потребовало других людей? Ничего подобного! В 80 годах Михалков поставил замечательный фильм "Обломов". Обломова играл выдающийся русский актёр Олег Табаков. С какой человеческой симпатией там предстаёт наш "аморфный", добрый герой и его преданный слуга Захар. И как публику трогали эти родные образы! 
Потом в литературе появились Базаров, Ставрогин, Верховенский. По материалам полицейской газетной хроники, которая освещала процесс Нечаева, Достоевский написал своих "Бесов". Он, правда, не написал, почему в России появляются такие герои, в ответ на какие особенности жизни общества они возникают? Достоевский считал, что эти люди - зло!
Тургенев тоже изначально ставил задачу обличить "новых людей", но, вопреки желанию автора, главный герой "Отцов и детей" получился очень привлекательным. По своему социальному положению и воспитанию сам Тургенев, конечно же, был ближе к Кирсанову, однако, сравнительный портрет Кирсанова и Базарова оказался в пользу Базарова. Это парадоксально...



                29 июня 2005 год