Собачонок

      Солнечным утром теряя остатки сна с закрытыми еще глазами я погрузился в благодушное дачное настроение. Ветерок изредка пузырил занавески открытого окна, наполняя комнатку ароматом скошенной травы. Под стрекот кузнечиков по потолку бродили блики китайского бассейна. За фанерными стенами негромко шелестели косами седые березы. В их ветвях радуясь солнышку суетилась птичья мелочь. За оградой от заголубевшей воды ближнего озерка на цыпочках отступал август. Благодать! Для райского комплекта не хватало белоснежных барашков на пригорке и пастушка со свирелью под кусточком.
    Идиллию нарушил взволнованный женский голос долетевший сквозь занавески летней кухни. Там жена любила на ночь без помех почитать что-нибудь необременительное.
- Саша! Ой!! Он мне руку лизнул !!!
Сон испарился окончательно:
- «Господи! Да кто ж там ее лизать-то взялся, с утра пораньше? Кому приспичило?" Пришлось встать чтобы разъяснить лизуна.
     Во флигельке всклокоченная со сна супруга с одеялом на подбородке столбиком восседала на лежанке. Перед ней на полу сидел крохотный собачонок, худющий гладкошерстный породистый щенок тигровой масти. Лопатки и ребрышки виднелись сквозь тоненькую пыльную шкурку. Женщина и потерявшаяся собачка смотрели друг на друга. При моем появлении гость встал, учтиво вильнул хвостиком и пересел так чтобы видеть нас обоих. Жена прояснила ситуацию:
- Я сплю, а он лизнул мне ладошку! Представляешь?!
Представил - крепко спала, иначе на ее вопли вся округа сбежалась бы. Вернее, разбежались. Округа - в одну сторону, щенок - в другую: супруга истерически боится любых собак. А тут – надо же, обошлось! В поисках людей малыш вскарапкался на порог домика, протиснулся в дверную щель и подошел к спящей женщине. Лизнул свесившуюся на пол руку, сел на хвостик  и стал ждать. Теперь он смотрел на нас с надеждой: «Люди! Пожалуйста, возьмите меня к себе жить».
     Сохраняя достоинство он держался из последних сил. Но после еды надолго упал бы спать у черепушки, вытянув маленькие лапки с крохотными коготками. Какой-нибудь «дворянин» на его месте стал бы скулить и размазываться по полу, - «подайте Христа ради!». Этот сидел молча, но в глазах тлел ужас ночных скитаний: трава стеной, эхо криков ночных птиц, бугристый шар луны с клубами игольчатых звезд в бездонном мраке. И на самом дне бескрайнего мира он, собачий малыш.
 - Как же тебя, братец, угораздило потеряться-то?
Песик понурился, жена раскрыла было рот: - Давай, мы его к себе …
- Нет! Не давай! – жестче чем надо осадил я ее.
- Но почему?!
- Кот. Он издерет щенка в клочья! Да и как они зимой в одной квартире дружить будут?  А этот, - я кивнул на пришельца, - подрастет мстить начнет!
Щенок наморщил лоб, подался вперед, понял - речь о нем.
- Ну, живут же у других! У Аншланговых …
- Нет! У них кот дебильный и собака такая же, не говоря уж о хозяевах. Нет! Наш кот пожилой уже, ветеран. Зачем ему такой подарочек? Не поймет он нас! Обидится, уйдет в малину жить.
- Ага, пенсионер! А драться бегает уже за озеро, его там на днях видели. Кто по весне явился под вечер как Щорс - "голова обвязана, кровь на рукаве" и уши принес в кармане? Кому недавно глаз зашивали?
     Повисла пауза. На мое и щенячье счастье кот в это время где-то барражировал. Отношения собак и кошек известны, но и характеры как у людей разные: есть тихони, есть гладиаторы, а есть шкодливые подхалимы. Мой котяра отличался неукротимостью и бесстрашием. Был из тех, про кого говорят: «такого - если бить, то - убивать!» Жена его еще котеночком лет десять назад на рынке подобрала чуть живехонького. Кое-как отходили, кормили из пипетки. Окруженный любовью заморыш быстро превратился в спесивого кота плотного телосложения с разойничьей рожей. В детстве, беспризорником, он судя по всему от собак натерпелся-наплакался. Как все коты был злопамятным и обид никому не прощал. Крупных собак, естественно, избегал. Мелких же дачных собачонок он знал поименно и при случае на них охотился. К собакообразным насекомым на дрожащих лапках был беспощаден как крестоносец к сарацинам. Чуть где хозяйка зазевалась, или псинка расслабилась - бросок из засады, бантики в разные стороны, визг на всю округу! Жаловались постоянно: - «Уймите своего бандита!» - А я его что, на цепь посажу?
    Было дело, пробовал. В воспитательных целях на красивую покупную шлейку садил под березу у крыльца типа: «налево ходит - песнь заводит». Водить хороводы и петь под баян кот не желал. Обижался люто, материл всех как боцман и змеем умудрялся вывернуться из всех этих узелков и лямочек. После чего переходил на нелегальное положение и гулял сам по себе. Демонстративно игнорируя «вискас» принимался жрать мышей, кротов и птичек. По утрам все крыльцо в перьях и мышиных потрохах. Однажды крысенка припер, сам есть не стал – нам оставил с барского плеча. Ночью шлялся по округе, а днем привострился спать в малине, оборудовал там себе гнездо.
     И что прикажете делать? Нахлобучить на кота ошейник, затянуть покрепче и посадить на проволоку вдоль забора? А на калитке табличку соответствующую прибить? И все это для того, чтобы мелкая собачья сволочь с могучего хозяйкиного бюста давясь слюной могла безнаказанно визжать на моего берсерка? Ну, уж извините!
     Я смотрел на щенка. Раскладочка! Август на излете, впереди - зима и замерзшие насмерть летние помойки. Со снегом пропадет: не та порода, не тот характер. Шерсть короткая, сам крошечный, когти не успеют задубеть, свои же собачьи братки и порвут. Песик с надеждой смотрел на меня, я колебался, хотя думать тут было не о чем. Чем заканчиваются все эти сантименты известно. Любой безмозглый добряк в подобных ситуациях легко в пять минут устроит ад кромешный на ровном месте на долгие годы. Узор жизни такими вот мелкими эпизодами и определяется.
Стараемся для себя, для птенцов своих хлопочем. Ежедневно в панельное свое гнездо - то соломку тащим в ножках, то пушок во рту несем. Ищем компромиссы и находим частенько с неожиданным результатом.
     Я смотрел на щенка, жена уставилась на меня с мольбой и укоризной. Понятное дело: нетрудно и приятно быть добрым, когда решение принимаешь не ты! Вдруг я почувствовал, что «поплыл» и начинаю «зависать» над перепутьем. Неосторожное движение - щелкнет стрелка и моя семья поедет: не в обычную свою жизнь, а в нашу, но иную.
- Я знаю, - заныла жена, - ты злодей! Такой же как кот. Но, сделай хоть раз исключение из дурацких своих правил!
- Правила - не дурацкие! К тому же существует неведомое некоторым понятие - ответственность. Дел и так по горло! И я уверен: зимой именно мы с котом будем водить щенка на ежедневные прогулки, причем в любую погоду. Кот с утреца - пока ты глаза красишь, а я – вечером, когда ты с подругами по телефону тарахтишь. Будешь его гулять каждый день?! - давая выход раздражению, задал я риторический вопрос. Ответа не последовало. Хотя все было ясней ясного. Зачем резину тянуть, себя и щенка мучить?            
                НЕТ!
      Жена продолжала что-то сюсюкать по нисходящей, а собачонок - все понял! Из грациозного превратился в старичка-карлика. Понурился, бровки домиком, горькими глазами виновато глянул на меня с пола. Отрезая пути к отступлению, я подвёл черту:
                ПРОСТИ, НЕ МОГУ. НЕТ! 
    
Песик вздохнул, встал и поплелся к выходу. На пороге обернулся:
     « До свидания!».   
     « Прощай и ты!».
     Наступил момент истины. Слюнявая жалость, что к детям, что к животным, нередко выходит боком. Вдруг почему-то вспомнилась геологоразведка, как однажды в верховьях Томи, среди глухой тайги моя лошадь на перебазировке сломала ногу.
     Хрипя и вытянув шею она со всеми лезла в гору, цепляясь разбитыми подковами за пунктир тропы. На крутом склоне вдруг оступилась,с грузом на горбу попыталась сесть. Но перевернулась, заскользила к обрыву, ударилась хребтом о ствол. Оба вьючных ящика, окованных алюминиевым уголком слетели с крючков грузового седла. Один скользнул в реку. Бултых! И как не бывало. Другой попал по ноге. Бац! Открытый перелом передней правой. Приехали! Эпизод проще некуда – все поменялось в пять секунд. Кто виноват? А никто! Судьба такая, камешек под копыто криво лег. Хорошо не в связке шла, а то уволокла бы за собой всю вязанку в крученую реку.
      Я с этой добродушной кобылкой дружил, сахарком баловал. И что теперь? Куст ей под голову подсовывать? Шину накладывать? Потом тащить на руках вниз? Срочно рубить площадку для посадки грузового вертолета? Не-ре-аль-но! Беда пришла в двадцати километрах от жилья. Обезумевшая от боли лошадь пыталась встать на три ноги. Чтобы прекратить её страдания пришлось мне прострелить ей голову из чапаевского нагана. Чья скотина – тому, что кормить, что стрелять. А потом смотреть зачарованно, как рядом с дырочкой в голове на дне лилового лошажьего глаза гаснет жизнь. Был живой глаз полный муки, через пару секунд - мертвое глазное яблоко, белковая масса. В песне-то красиво:

"Есаул, есаул! Что ж ты бросил коня?!»

Трогательно,поэтично. Певец пригорюнился, дамы с платочками, чтоб тушь не размазать. В жизни все проще. Кобылка на балансе у отряда и немалых денег стоит. Бросить как есть – нельзя, медведь к тропе припожалует. Опять же – хоть и конина, но свежее мясо все-таки. Консервы давно всем осточертели. Поэтому, гуманисты погалдели и отошли в сторонку поблевать, а реалисты отгоняя мух быстро и неумело разобрали лошаденку на крупные части. Копыта, хвост и прочее несъедобное завернули в шкуру и закопали, сверху камень приладили. Отрезанные лошажьи уши положили в мешочек – в бухгалтерию к акту на списание. Липкие вьючные мешки с бывшей кобылкой навьючили на оставшихся храпевших лошадей. Караван продолжил путь. Вечером мелко порубили, промыли, переложили крапивой, растолкали мясо по флягам и - в ледяной ручей. Поварихе - работа, собакам - кости, геологам то гуляш с черемшой, то котлетки с чесночным соусом. За неделю управились.
     Теоретически, в "принципе", все – вегетарианцы! А практически? На лебеде или бананах, без кровопролития, стал бы человек «царем» природы? Думаю, нет...

     Песик тем временем семенил к воротам. Он уходил от нас повиливая тощим задом, устало переставляя лапки. Жена с мокрыми глазами наблюдала как перешагивая через редкие желтые листики подошел он к открытой калитке.
     "Терпеть! Терпеть! Еще минута-другая и все это закончится". 
     А ведь он мог стать частью моей жизни! И она стала бы совсем-совсем другой и у меня, и у кота, у дочери и внуков. У потомков. Все цепляется одно за другое. Мир бы стал немножко другим. Да!
    И кот не стал бы его загрызать. Я бы ему все толком объяснил, а он бы все понял. Котяра у меня с понятиями. Я бы их познакомил, и они вечерами дружно спали бы у печки - попа к попе. И зачем он ей руку лизнул маленьким язычком своим? И с его ли экстерьером и манерами, да по ледяным помойкам?! Немного отвлекла и утешила на миг мысль ( жуть, если задуматься! ), что, вон сколько ребятишек по подвалам клей на ночь нюхают. И ничего. И никому дела нет. Это у мусульман и цыган беспризорников не бывает. А у нас собак охотнее в дом берут.
     Кот мелькнув серой тенью стремительно скатился с пригорка и встал передо мной, как лист перед травой. Перехватил мой взгляд, увидел странника уходящего навсегда, сощурил глаза и повернув ко мне усатую морду, обеспокоился: «В чем дело? Кто такой?»
 - Да так, Котя. Случайный пассажир, не бери в голову. Отбой! – И мы втроем пошли к дому. Утро закончилось, надвинулся грохот города с его беготней.

    Настроение весь день было «приподнятое», что и говорить. Ни тебе пастушка со свирелью в кустах, ни барашков златокудрых на пригорке. Сплошь бараны кругом и овцы толкутся. Изредка "пастыри" с мигалками и крякалками промчатся по осевой - волкодавы спереди и сзади. И опять волки на кобыле, львы в автомобиле. Едут и смеются, пряники жуют, на всех поплевывают, зазевавшихся поддавливают. Иногда постреливают. Мелкие грызуны в ответ попискивают.    

      А кота через год собаки загрызли. Подкараулили на открытом месте. Стареть стал, не успел до березы долететь, закрутило в собачьем клубке. Возглавлял загон молодой поджарый пес тигровой масти.