Фейерверки

Она сидела одна в своем загородном доме, в тишине, молча, глядя в огонь. В камине потрескивали дрова, кидая неровные отблески на ее лицо. И в ее голове так же быстро и ярко, проносились мысли и воспоминания. Ей было уже сорок. Когда-то, подруга, смеясь, сказала ей фразу, которая прочно засела в ее голове – когда ты будешь старенькая, сидеть у камина в мягких тапочках, ты будешь вспоминать не тихую и спокойную жизнь, а фейерверки, которые были в твоей жизни. Фейерверки….Сколько их было, сколько их еще надо успеть совершить, чтобы вот так, сидя у камина еще лет через двадцать,  воспоминаний хватило бы на всю ночь. Она улыбнулась. Ее жизнь вряд ли можно было назвать спокойной, ей никогда не надо было стараться совершать фейерверки, они происходили сами собой. Вокруг всегда был водоворот, центром которого была Она. Она была, как широкая и бурная река, которая уносила за собой, смывала все, что попадалось на пути, а потом выбрасывала на берег всех, у кого не было сил так же смело и быстро нестись по жизни. Многие уставали и сдавались сами, но даже через много лет вспоминали этот период жизни, как один из самых ярких, потому что она умела разукрашивать жизнь и свою, и всех, кто успевал быть с ней рядом.
Мама….сколько раз, вот так же сидя у камина, и перебирая и вспоминая свою жизнь, она плакала. Она плакала от обид, от несбывшихся ожиданий, от своей нереализованности, как Женщины. Жизнь не дала ей возможности насладиться молодостью, красотой, любовью. Ее молодость проходила в тяжелые послевоенные годы, когда люди думали о том, как выжить и встать на ноги. Она пробивалась сама, через голод, бессонные ночи, унижения. Но в ней было столько воли, силы и желания вырваться, что у неа просто не было времени остановиться и подумать о себе, как о Женщине. В молодости мама была безумно красива, но закомплексованная, своей же несчастной матерью. У Нее разрывалось сердце от нежности и жалости. Оттого, что ее мать, достойная несоизмеримо большего в этой жизни, вот так сидит и плачет у камина. Но, вместе с этими чувствами, в душе рождался протест. Ей меньше всего на свете хотелось сидеть так же со своей дочерью, и плакать, вспоминая свою жизнь. И она в сотый раз повторяла себе: «Никогда, никогда, я не буду так плакать. Я должна сделать все, чтобы через много лет, сидя вот так же у камина своей дочери я рассказывала о безумной любви, о сумасшествиях и приключениях, о той настоящей и яркой Жизни, которая всегда рядом  с нами, но до которой многие просто бояться дотронуться!».