Антимир

Антимир существует!
Век на собственной шкуре это познал.
Антимир – это бойни людские,
с азами морали разлад,
эпидемии, голод,
когда целые области мрут,
когда кукиш без масла суют бедолагам за труд.
Антимир – это цезарство, культа пята –
антимы.
Это тюрем пустынная жажда,
зима Колымы.
Это страх и безверье,
и вера, и смелость – в строю.
Нелюдская, гадючья живучесть –
жить и в аду, как в раю.
Это «гений» в подполье,
когда выйти на свет ни с руки,
когда прут в академики антиумники,
проще сказать – дураки.
Показуха бесстыдная,
в цехе горячем балет.
Это бред кукурузный
и прочий чиновничий бред.
Антимир – это дряхлость сурьмленная,
немощи мощь,
это страх перед жизнью и смертью –
застойная морщь.
Это лень поколенья,
привыкшего жить задарма.
Это серые души и серые наши дома.

Жил я в мире с тобой, антимир, –
и терпел, и темнил.
Прозевал время взлета, приказ:
- Пристегните ремни!
Я на землю взглянул
пассажиром беспечным – с небес,
мир увидел и ахнул –
начинался всемирный ликбез!
Сквозь свинцовую серость,
как сквозь гипс обезличенной маски,
проступали живые черты,
первозданные буйные краски.
В кресло вдавлен,
я рвался на зов,
познавая Земли притяженье.
В мире не было мира,
но были борьба и движенье!
Там, бесстрашная Золушка,
отвергая тряпье и рубли,
восставала Любовь
против хищницы - Антилюбви.
Там, ломая ряды,
возмущая движенье парада, -
сквозь блестящую Ложь, -
прорывалась из прошлого Правда.
Там, под грудой бумаг,
не прикончен чиновным маразмом,
размывая труху,
родничками пульсировал Разум.
Там смеялись и пели,
забвенье хлебнув из бутылки,
в этом храме чумном,
в карнавальной коммуне – Бутырке.
Там, в Стране Доброзловья,
форм монстразных прижились гримасы:
где линчована личность,
симулирует миссию масса.
Там чуть было весы не уравновесились
необратимо
между Злом и Добром…
Но живое к нулю несводимо!

Слог острите, кастраты,
в поднебесье взмывайте, калеки -
ношу вынес за нас,
спас нас юноша сорокалетний!
Пока мы, как рабы,
на коленях свободу просили,
надрывалась, но пела
Семиструнная Совесть России!
В это «мирное» время
он стал добровольным солдатом,
в ад подвалов сходил
и чистилище пел новым Дантом.
В душу рвался, незван,
кровью с веком делился, не назван…
Лег на сгибе эпох –
за мгновение до Ренессанса.

Это время ревет,
как река на крутом повороте.
Это небо взывает:
грядущее не провороньте!
Загудела набатом земля –
это значит:
время кончилось мелочных стычек,
началось время стачек.
Догорел шнур терпенья.
Сшиблись миры – плюс и минус.
Взорван затхлый покой –
не надейтесь отныне на милость.
В небе – трещины сдвигов,
раскололась на части планета,
разделилась страна -
и разорвано сердце поэта.
Это Зло и Добро
полки изготовили к бою.
Тьма и свет.
Щит и меч.
Очищение болью.
Это, знаменем или знаменьем,
свет багрянит из былого.
Это грянуло трубно с небес
созидания вечное Слово.
Там и тут пали ниц,
перед боем спеша причаститься.
Пусть Любовь нас рассудит –
Кто частица, а кто
античастица!
Правом сила зовется,
а верой зовется упорство.
Пусть нас Совесть рассудит,
двух правд ратоборство!
Пусть рассудят нас предки:
кто рос в колыбели,
а кто – гомункулусы из реторты!
Пусть, на стойкость и всхожесть проверив,
рассудят потомки!..

Над планетою взмыв,
прозревая прозрения чудо,
я на отчую землю
десантирую без парашюта.
Бьется сердце страны,
словно пеленги передавая.
Вся Отчизна моя –
как единая передовая.
Звезды светят сквозь дым,
чтоб случайно не сверзился мимо.
Мир – пока лишь плацдармы
в кольце Антимира