Когда придёт зазирка 34 русское фэнтези

ГЛАВА 34

И вот мы снова в "музее". Курдуш, как и в первый раз, остался за дверью. Зеб запрыгнул в трон, я в ожидании замерла на его загривке.
Яга и Зарёма подошли к ячейкам, встали бок о бок, сцепили вытянутые руки, застыли скульптурой. Их молчаливая неподвижность действовала нам с Зебом на нервы. Моё настроение передавалось Спице и она, ощетинившись лезвиями, мелко вздрагивала.
Наконец, "скульптура" ожила: сцепленные руки начертали в воздухе некий знак, затем Яга и Зарёма быстро, скороговоркой, проговорили замысловатую фразу. Спустя мгновение воздух в зале словно пришёл в движение: точно ветерок заскочил, пробежался вдоль стен и исчез, оставив лёгкий запах жареной капусты.
Ближайшая ячейка, в которой находился Уп, издала щелчок, "стекло" будто запотело изнутри. Яга подошла ближе, провела рукой по "стеклу" и оно растворилось в воздухе.
Уп зашевелился. Увидев Ягу, отпрянул в угол ячейки, угрожающе взъерошился. В следующую секунду Уп уже вцепился в волосы Яги и, как дятел, долбил её в затылок, хлопал крыльями по ушам.
-Уп, успокойся! Она больше нам не враг!
Удод замер, глянул в нашу сторону, увидел Зеба, меня, гукнул радостно и перелетел на спинку трона.
-Ратная пичуга... - морщась, Яга ощупывала затылок, уши её, буквально, пылали. - Я не в обиде... заслужила трёпку...

И тут защёлкали остальные ячейки. Яга, забыв о боли, метнулась вдоль них, касаясь ладонью запотевших "стёкл". Открывались абсолютно все ячейки. Щёлканье уже напоминало целую мелодию, а воздух пропитывался трудно определимой смесью запахов.
Выскочил Колобок, подлетел к трону и радостно запрыгал вокруг него. Пару раз, не больно, торкнул Зеба в бок и меня в спину.
Вылезли помятые, точно заспанные, Вадик с Димой, кинулись к нам.
-Привет! Сто лет не виделись!
Дима потупился, стал оправдываться:
-Опять я влип... Ну, это... не везёт мне на баб... - и, вдруг, замолк, судорожно сглотнув, распахнул обалденно - восторженные глаза: увидел Зарёму. - Классный прикид! Ты... ты такая...
Зарёма смутилась и, густо покраснев, поспешила ретироваться: присоединилась к Яге - открывать ячейки.
Вадик, провожая её взглядом, задержался на Яге, мечущейся от ячейки к ячейке, спросил тихо:
-Приручила?
-Вылечила.
Подошёл Изгага, такой же измятый, и тоже, как Дима, начал с оправданий:
-Оплошал я, Ладушка... не гневись...
-Успокойся. Я очень рада видеть вас живыми и здоровыми! Учтите... ваше заточение, как урок.

Щёлканья прекратились: все ячейки были открыты. Однако, никто из живых существ не покинул "камеру". Подошла к нам Яга, печально сообщила: остальные мертвы - слишком долго были под чарами...
-Вы помните, кто есть кто?
Яга кивнула.
-Закройте снова. Пусть покоятся с миром. И - если возможно, конечно?- имена проставьте. Отныне этот зал будет... Залом Памяти. Погостом Славных. Всё остальное уберите.
Ребята и Изгага молча пошли освобождать ячейки. Сносили всё к трону. Яга и Зарёма в четыре руки закрывали те ячейки, где веками томились и умерли, не дождавшись освобождения, личные враги Морока  Вонюки.

-Она жива!!! - вдруг закричала Зарёма и скрылась в ячейке.
Зеб, точно прочёл мои мысли: метнулся туда, запрыгнул вслед за девчонкой.
В углу ячейки лежал ворох тряпья, над ним склонилась Зарёма.
Я похлопала Зеба рукой, и он приблизился вплотную к вороху, который слабенько шевелился.
-Она ещё дышит, - глянула на меня Зарёма полными слёз глазами.
В ворохе находилось тело старушки, ростом чуть менее метра. Впрочем, определение "тело" мало подходило к этому скелетику, обтянутому тонкой пергаментной плёнкой. У старушки не было рук: они отрублены по самые плечи. Вместо глаз ужасные рубцы, покрытые слизью. Вместо волос ребристая чёрная корка, точно оплавленная пластмасса.
-Чую дух Ладанеюшки... - внезапно прошелестело из тряпок. Старушка задёргалась, пытаясь сесть. Зарёма помогла ей.  - Ладонька, ты здесь?
-Я здесь, - вырвалось у меня.
Старушку передёрнуло, засипела прерывисто:
-По... дой... ди... ча... до.. шко...
Зарёма подставила ладонь, и я перешла на неё. Девочка поднесла меня к самому лицу старушки.
-Кос..нись... лба...
Точно к дереву приложила руку: морщинистая, жёсткая кора, прохладная и влажная, как после дождя.
-Ма... хонькая... плоть... Что... так?
-Это временно... Так надо.
Внутри старушки слабенько забулькало. Моим подушечкам пальцев стало тепло, под ними, словно букашки засучили лапками. Старушка судорожно вздохнула, заговорила едва различимо, но уже без сипения и частых пауз:
-Вижу: не признала... Знамо дело: заточение не красит... А ты всё та же... токмо глазоньки потемнели... Хватила лиха?
У меня во рту пересохло, слова не проталкивались - я лишь кивнула.
-Эт пакостник ещё жив? - Я интуитивно догадалась, что старушка имеет в виду Морока. - Я предсказала ему погибель... смеялся, поганец... Рук лишил, глаза вырвал... Но я всё ещё вижу: погибель идёт... твоими ножками, Ладонька... Грядёт Очищение... - последние слова старушка почти выкрикнула и, словно, лишилась сил - застыла деревянной куклой.
Мы с Зарёмой переглянулись: она поняла меня с полувзгляда. Я снова оказалась на Зебрике. Зарёма, с предельной осторожностью, уложила старушку на спину, освободила грудь от тряпок, затем, так же бережно опустила меня на бесчувственное тельце.
К великому сожалению, я уже ничем не могла помочь: жизнь угасала. Внутри у старушки были переломаны рёбра, трещина в грудной клетке, часть органов почернела, скукожилась, часть представляла собой желе...
Я посмотрела на Зарёму, на Зеба и помотала головой. Зеб натужно вздохнул, прикрыл глаза. Зарёма тихо всплакнула. Я сама готова была разреветься, но слёзы, как и слова, оледенели внутри меня. Голова стала тяжёлой, веки - свинцовыми, свербело в уголках глаз.
Бескровные губы старушки дрогнули. Меня словно кто подтолкнул: припади ухом. Три слова, точно из глубокой пропасти чудом долетели:
-Шея... дюжина... очищение... - Это были последние слова: старушка умерла.
Поразительно, как вообще это измочаленное тело удерживало жизнь столько времени?!

Слова старушки, будто гвозди, вбились в мой мозг. Как их понять? С "очищением ясно: до этого старушка твёрдо и ясно произнесла: "Грядёт Очищение..." Надо думать, от Морока и от всей его пакостной своры. Очищение всего Тридевятого. А что значит "дюжина"? Это, если не ошибаюсь, двенадцать по- старому. Двенадцать чего? А "шея"? Чья? У старушки были раздроблены шейные хрящики... Может, напутствовала так: береги, мол, шею?..

Зарёма потянулась забрать меня, и тут голова старушки резко откинулась влево, открыв шею. И мы увидели белую полоску, которой до этого не было. Напоминало пластырь. В следующую секунду на белом проступили розовые буковки неведомого мне алфавита. Они заполнили почти всю полоску. Я приблизилась, дабы попытаться прочесть, но полоска вдруг отстала и, буквально, кинулась мне в руку. Полоска оказалась... берестяной. Как ни странно, у неё даже запах был свежей бересты. Полоска согнулась браслетиком и, я опомниться не успела, как он оказался у меня на запястье левой - меченой - руке. Браслетик был велик, и я подумала, что он, скорее всего, шейный. Однако,  едва я шевельнула рукой, как браслетик сжался, плотно обхватив запястье. Буковки стали меркнуть, растворяться в белизне. Когда исчезла последняя буковка, под браслетиком родился нестерпимый зуд - я потянулась почесать, но не успела: вслед за буковкой исчез браслетик. И зуд прекратился. Тщётно всматривалась в руку: ничто, абсолютно, не говорило, что здесь под кожей берестяной браслет.
Глянула на Зарёму, но у неё на лице было не меньшее недоумение. То же самое можно было сказать и о Зебе.

В ячейку заглянула Яга:
-Эта последняя. Закрывать?
Зарёма озвучила мой немой вопрос:
-Кто эта женщина?
Яга всмотрелась, наконец, после долгой паузы, сказала:
-Не при мне было... Може, Смага? Я слышала, что ей отсекли руки и вырвали очи... Вонюка в аккурат одержал победу, а Смага выступила с худым предсказанием...
-А кем она была?
-Вещая... Ладанея, как же ты не помнишь? Смага - твоя бабушка, мать твоей матушки...
-Бабушка? - вырвалось слово, больно царапнув горло.
Странно: Ладанея никак не проявлялась, а Варька чувствовала себя не в своей тарелке... Где, чёрт возьми, эта лентяйка? И кому предназначен браслет - самой Ладанее, или "махонькой плоти"? Ау, чёрствая, отзовись!
Ни гу-гу. Я простилась с бабушкой, поклялась отомстить - так же люто!- её мучителю. Ячейку-склеп закрыли.

Ребята и Изгага увлечённо изучали извлечённые предметы. Более трёх десятков разнообразных вещей, деревяшек, камней. И одни ножны для меча, весьма невзрачные: деревянная основа, обтянутая кожей, местами протёрта до дерева, задубевший кожаный шнурок-перевязь. Шесть глиняных пузатых сосуда, с наше обычное ведро; крышки залиты, похоже, плавленым воском. Большая, с таз, деревянная чаша, вся в глубоких трещинах, чёрная, словно опалённая жарким огнём. На дне чаши лежали семь разноцветных... пасхальных яиц. Яйца защищала незримая крышка-оберег. Ни Яга, ни Зарёма не смогли вспомнить, что это за чаша с крашеными яйцами, и когда была помещена в ячейку. Первое время после Битвы Вонюка присылал своего представителя с очередным "пленником", и Яга машинально исполняла приказ. Ещё кровоточила и саднила рана-расставание с сынишкой, - так что ей было не до подробностей. Да и Вонюка всякий раз запугивал: только полное подчинение, никакой самодеятельности, если не хочешь жуткой смерти сыну... За время своего "хозяйствования", Яга лишь дважды воспользовалась Кунсткамерой самовольно: когда заточала Колобка и Упа, затем ребят и Изгагу. Сейчас, вот, третий раз, но уже для их освобождения.
-Ладно, по ходу дела разберёмся, что к чему. Что пригодится, а что нет. Давайте всё снесём Яге в покои.

Каждый старался взять побольше, дабы унести всё за один раз: никому не хотелось ещё раз переступать скорбный порог Зала Памяти. Первым к двери двинулся Дима, но едва сделал несколько шагов, как свет в помещении замигал, воздух пришёл в движение и... у двери образовался мини-вихрь.
Спица завибрировала, обнажив лезвия.
Яга и Зарёма как-то странно вскрикнули, упали на колени и... точно одеревенели, уставясь на противоположную стену, совершенно пустую.
Мини-вихрь метнулся к Димке, пронзив его, понёсся к Вадику. Димка застыл восковой куклой.
Вадик сделал слабую попытку увернуться, но безуспешно: вихрь настиг его, и случилось то же, что и с братом.
Зебрик взмыл к потолку, где уже метался Уп, истерично крича.
Колобок неистово бился о стены.
Вот уже и Изгага застыл на полу: оступился, упал...
Меня подмывало применить силу ладони, но чудом сдерживалась: боялась больших разрушений и гибели друзей под обломками.
Вихрь вытянулся в кручёную нить и, я моргнуть не успела, как эта нить хлестнула по Зебрику, затем так же молниеносно поразила Упа. Мы не грохнулись на пол, а повисли в воздухе, словно подвешенные игрушки.
Я ничего необычного не почувствовала, просто тело моё перестало ощущаться. Осталось лишь зрение и слух, да способность мыслить.
Покончив с нами, вихрь, почему-то проигнорировав Колобка, приник к стене, на которую смотрели Яга с Зарёмой. Нить, продолжая вращение, загнулась, образовав овал, который, буквально, врезался в стену. Свет перестал мигать. Несколько секунд овал напоминал фрагмент граффити, затем быстро стал расплываться, и вскоре образовалось сплошное серое пятно, примерно метр на метр. Снова пауза, потом пятно ожило и... это был экран со знакомой всем "картинкой", когда профилактика или канал завершил трансляцию. Даже шум похожий: неприятное шипение. Разумеется, тут же родилось желание щёлкнуть пультиком, но, увы! Пультик недосягаем... В чьих руках? Зачем включил "ящик"?

Звук нарастал, экран посветлел, в центре образовалась ржавая клякса.
"Варь, какую фильму покажут? Я стрелялки не люблю", - как сквозь вату пробился голос Вадика.
Я не успела ответить: экран сверкнул, как фотовспышка, и мы увидели... глаза. Живые глаза человека. Они занимали почти весь экран. Взгляд холодный, жёсткий и колючий, казалось, он пронизывает тебя насквозь. Возможно, будь сейчас моё тело чувствительным, я ощутила бы их ледяные "лезвия". И ещё: впечатление такое, будто по ту сторону стены стоит великан и смотрит в глазок.
-Яга, ты нарушила наш договор. Значит, я вправе поступить с твоим сыном, как захочу, - внезапно раздался громкий голос, опять таки, будто в соседней комнате. В отличие от глаз, голос был мягким, я бы сказала, добродушным. Словно отец укоряет, любя, непослушную дочь.
Удивительно, только голос показался мне до боли знакомым, правда, вспомнить чей, почему-то не получалось. Возможно, из-за обстоятельств.
-Нет! - выкрикнула Яга - деревянная кукла. - Я умоляю! не трогай мальчика! Накажи меня! Прошу!
-Ты потеряла право просить. Я сегодня в хорошем расположении духа и дам тебе возможность исправиться. Но учти: в последний раз.
-Да, да, я поняла... я согласна...
-До меня дошли слухи, что Избранная пошла другим путём. Через твой заслон. Меня обманули?
-Нет...
-Почему же не упредила?
-Виновата! Хотела пленить и сразу отправить...
-Пленила? - усмехнулся голос, но глаза остались прежними. - Вижу... Кто эта отроковица,что подле тебя?
-Служка. Что-то случилось с Хранилищем... запоры нарушились... Выясняем...
Ещё одна вспышка, и глаза исчезли. Несколько секунд экран показывал серо-бурый ковёр с замысловатым орнаментом, затем и ковёр размылся и... предстал роскошный зал, тускло освещённый факелами, закреплёнными по стенам. В центре зала стояли двое.

Я, невольно, вскрикнула, но крик прозвучал внутри меня, на время, оглушив: эти двое были... мой отец! Папка... Тот, что слева, был молод, кучерявые пышные волосы русого цвета, аккуратные усы и бородка того же оттенка. Таким папка был в 25лет... Тот, что справа, такой же, как сейчас в 45.Такие же пышные волнистые волосы, но уже грязно - белые, усы и неухоженная, как у Карла Маркса борода, цвета слоновой кости - от курева. И этот, как папка, худощав, с впалыми щеками... Не хватает только очков...

Мой шок был недолгим: я уже осознала, что нахожусь в параллельном мире, и здесь должны быть двойники всех тех, кого я знаю, но всё же... Ладно бы, кто-то из знакомых встретился, но... папка...

Яга что-то кричала, её голова моталась, как тряпичная. Вероятно, молодой "папка"- её сын, а седой... Морок собственной персоной. Ничего себе поворотик сюжета...
Молодой выглядел как-то странновато, словно под гипнозом: взгляд потухший, тело расслабленно.
Морок, всё с тем же выражением глаз, приторно улыбался, что-то говорил: шок-то у меня прошёл, а глухота, почему-то, нет.
Вдруг, непонятно откуда, в руке Морока оказался короткий меч. Молодой вытянул правую руку, а Морок, всё так же улыбаясь, молниеносно рубанул - отрубленная рука по локоть плюхнулась под ноги молодого, брызнул фонтан крови...
Голова Яги дёрнулась, и вяло упала на грудь.
Вспышка-экран погас, а через минуту стена была идеально чистой, вновь светилась "дневным светом". А ещё через пару минут исчез наш "паралич".
Яга кулем завалилась набок. Зарёма кинулась к ней, затрясла за плечо.
-Чё ты трясёшь её, как грушу - в обмороке она, - чрезмерно грубо сказал Вадик, фыркнув, сплюнул.
Зеб плавно опустился рядом с Ягой.
-Как твой папочка? - едко улыбнулся Вадик.
Дима недоумённо посмотрел на меня, на брата.
-Морок-то, оказывается, вылитый её папочка, - бросил в лицо брату Вадик.
-Да? - в унисон спросили Дима и Изгага.
-К сожалению...
-Не позавидуешь... Это не помешает, ну... если...
-Не помешает! - резко оборвала Димку. - Продолжим, на чём остановились.

Пока мужчины перетаскивали вещи в покои Яги, мы с Зарёмой приводили её в чувство. Очнувшись, Яга некоторое время безумными глазами, полными слёз, смотрела на стену, где уже не было экрана, губы едва слышно выдавили:
-Дитятко...
Я велела Зарёме сбегать в покои Яги, посмотреть, может, найдёт что-нибудь успокоительное. Однако, Яга сама взяла себя в руки, поднялась, отряхнув платье, твёрдо сказала:
-Мой меч к твоим услугам, Ладанея.
-Что сказал ... Вонюка?
Морок выслал отряд с распоряжением пленить нас и доставить к нему, а так же произвести ревизию в Хранилище и забрать кое-что.
-Как скоро они будут здесь?
Яга затруднилась с ответом: если без волшбы, своим ходом, то максимум через неделю, а с волшбой... могут уже сегодня. Приграничные чары Яги задержат, конечно, но ненадолго.
Я спросила, есть ли среди вещей Хранилища такие, что помогут нам отбиться от посланцев Вонюки.
-Я должна поближе рассмотреть, подержать в руках...
-Так поспешим!