Ручей

Чистая веселая река спешила к морю. Она звонко смеялась на перекатах, немного грустила на плесах и спешила, спешила.

А в ней полыхали  зори, яркие, как хвост жар-птицы, в ее омутах купали свои лучи холодные полуночные звезды, о верности ей шептали степенные седые дубы и молодые зеленые клены. Даже само небо над ней было особенно голубым и глубоким.

А она, она звонко смеялась на перекатах, немного грустила на плесах и равнодушно отражала весь этот пестрый и влюбленный в нее мир.

Однажды к ней подбежал усталый, едва пробившийся ручеек. Впитывая каждой каплей живой и радостный мир, ослепивший его, ручей зажурчал громко и весело.
«Я люблю тебя», - прозвенел он всему этому миру, но никто не ответил ему, все были заняты только собой…
Лишь большая голубая стрекоза на мгновение остановилась в воздухе и снова запорхала над россыпью незабудок.

«Я люблю тебя», - прожурчал он реке,  но она спешила к морю и не обратила на него никакого внимания.
«Я люблю тебя», - повторил он.
«Что ты, что ты, что ты говоришь?» - зашептала река, и ручей понял, что ничто в мире не сравнится с ее чудесным голосом.
«Я люблю тебя, я люб, я люб, я лю», - заторопился он, захлебываясь от восторга, -  «может быть я меньше других, но я чище и свежей и в моих струях есть золотой песок».

Но река уже бежала по другому руслу, она спешила к морю, и ей не было никакого дела ни до чистоты ручья, ни до его золотых струй.

«Я люб, я люб, я лю», - бросился за ней ручей, - «Люб-люб, люб-люб»…
«Нет. Нет. Нет. Я люблю море, оно огромное и синее и я два раза видела его во сне».

«Стоит ли так убиваться и з-з-зачем, з-з-зачем» - прозвенела большая голубая стрекоза, рассматривая свое отражение: «Ведь все проходит, ведь все изменчиво, а жизнь так коротка!»
Но ручей плакал и клокотал, он ничего не слышал, кроме чудесного голоса реки. И, когда она гневно сверкнула омутами: «Уйди, уйди, ты мне надоел», он, последний раз пролепетав свое: «Я люб, я люб, я лю», ушел в горячий и сухой песок, так и не успев никого напоить своей золотой струей.

И затуманилось небо, поникли деревья, умолкли птицы, и сама река, вдруг загрустила и опечалилась. Потемнели, помутнели ее воды. Казалось, не будет конца ее тоске.
Но вот снова выглянуло солнце, запели птицы, выпрямились деревья, и река весело засмеялась на первом же перекате. Она спешила к морю…

«З-з- странный, странный мир беспорядочный мир, никто не з-з-знает, что его ждет. Разве з-з-знает река, что ее ждет не огромное синее море, а з-з-затянутый тиной пруд» - прозвенела над россыпью незабудок большая голубая стрекоза. И, кто знает, может быть, она была права.

Но река не знала этого. Она звонко смеялась на перекатах, немного грустила на плесах и спешила, спешила к своему огромному и синему морю.