Кошачий глаз. Главы 6 - 10

Глава 6

Обо всем этом вспоминала Бэтси, когда шла на работу. Хотя, естественно, события в ее воспоминаньях и слова как бы сжимались и проскальзывали в сознании гораздо быстрее, часто имея вид скорее ярких образов и впечатлений.
Но начав вспоминать события следующего утра, Бэтси невольно замедлила шаг и напрягла память, пытаясь вызвать из нее все до мельчайших подробностей.
…Проснулась она рано и некоторое время лежала, перебирая разные моменты прошлого вечера: старый фильм, а точнее – Энтони… Временами в темном кинозале ей был виден его благородный профиль, но чаще его фас, ибо он смотрел не на экран, а на нее, Бэтси, глазами, полными нежности.
Вся еще в грезах, Бэтси встала, раздвинула шторы и распахнула окно. Свежий утренний воздух овеял все ее тело, лицо, зашевелил волосы.
Быстро одевшись, она спустилась в кухню.
Бэтси пила кофе с рогаликом, когда вдруг в дверях появилась Нэнси. Глаза ее были заплаканы.
– Мисс Бэтси, о, такое несчастье! Моя хозяйка умерла! – трясущимися губами произнесла Нэнси.
– Что?!! Боже мой, не может быть! Когда это случилось?
– Видимо, ночью. Утром, когда я подошла к ней, думая, что она так тихо спит, она была совсем холодная. Она так спокойно лежала, как будто во сне!
– Скорее доктора! Хотя, вероятно, это уже не так срочно. Надо же что-то делать! – с горечью воскликнула Бэтси.
– Доктор поздно вечером уехал на дальнюю ферму, и еще не вернулся. Видно, роды и впрямь тяжелые, – сказала Нэнси.
Через двадцать минут Бэтси уже входила в спальню миссис Грейсхольм. Яркое утреннее солнце заливало комнату и постель, на подушках которой в голубом чепчике лежала тихая бело-мраморная миссис Грейсхольм, заснувшая вечным сном.
Бэтси зарыдала и упала на колени у изголовья кровати. Она просила своего дорогого друга простить ее за то, что она оставила ее одну, а не осталась с ней на всю ночь.
– Какая беспечность, какой эгоизм! Господи, прости меня! – громко повторяла она.
Собралось довольно много народа: самые разные люди толпились в дверях, и все сочувствовали Бэтси.

_______

Дальше все происходило, как обычно принято в провинции: специальные женщины приготовили покойную миссис Грейсхольм к погребению, а затем похоронная процессия медленно двинулась за траурным катафалком к кладбищу. Там местный викарий сказал над гробом приличествующие случаю теплые слова, ибо "умершая была, безусловно, была одним из самых достойных людей нашего городка и, хотя прожила в нем не так долго, но ее добрые дела оставили по себе светлую память и принесли свои плоды" (тут он посмотрел на скорбных Бэтси и Нэнси, стоявших рядом, как если бы они и являлись этими плодами).
Приехал поверенный в делах покойной – мистер Крейсби. И в присутствии многих соседей и родных Бэтси, а также всех, кто так или иначе был с нею связан, прочитал вскрытое при всех завещание. В нем говорилось, что все, чем владела в этой жизни миссис Анжелика Грейсхольм, завещается ее подопечной мисс Бэтси Хоуп, так много сделавшей для нее и скрасившей последние годы одинокой вдовы. Щедрые вознаграждения были выделены служанке Нэнси, доктору, садовнику, молочнику и всем принимавшим в ней участие.
Сумма, которую назвал мистер Крейсби – денежная часть наследства за вычетом налогов – составляла около ста тысяч фунтов. Это сообщение было встречено общим возгласом удивления и потрясения.
Остальным имуществом: коттеджем с участком земли, его обстановкой, а также личными вещами покойной поручалось распорядиться наследнице по ее усмотрению.
Никто не подозревал о таком богатстве миссис Грейсхольм: она так скромно жила!
Бэтси была ошеломлена больше других. Она окаменело смотрела на поверенного и, чувствуя себя словно во сне, не могла осознать, что только что услышанное относится к ней.
И слово "повезло", прозвучавшее впервые где-то за спиной в толпе, больно ударило ее в сердце:
– Нет! Это слишком много! Это несправедливо! Я не могу принять такой дар, я его не заслужила! Мне просто было так хорошо с миссис Грейсхольм! И мне будет так ее недоставать! А эти деньги, они мне не помогут, они не восполнят моей утраты! – и Бэтси заплакала горько и искренне.
Мистер Крейсби учтиво стал успокаивать девушку, поясняя ей, что миссис Грейсхольм долго и обстоятельно разговаривала с ним до составления завещания и разумно обосновала свое решение. Он, мистер Крейсби, тоже считает, что она поступила в высшей степени великодушно и справедливо.
– И не надо этого стыдиться, милая, – добавил он строго.

_______

Доктор Хэмфри и его коллега из соседнего городка дали единодушное заключение о естественной причине смерти миссис Грейсхольм, которая давно страдала несколькими видами сердечных недугов и умерла от приступа острой сердечной недостаточности, настигшего ее во сне.
После похорон и поминального ужина, мать Бэтси, миссис Вивиан Хоуп позвала дочь в спальню и заговорила серьезно и решительно:
– Бэтси, дорогая, ты пережила в сознательном возрасте первое, но, увы, не последнее горе – потерю близкого человека. Но миссис Грейсхольм, благодарный и любящий тебя человек, безусловно хотела, чтобы отныне твоя жизнь решительно изменилась. И чем скорее это произойдет, тем лучше! Уезжай, смени обстановку, отстранись, насколько это возможно, от своего горя и мужественно начни новую, самостоятельную жизнь. Я не советую тебе погружаться в среду праздных богатых людей: ты быстро ощутишь пустоту и разложение, царящее в "свете". Лучше до замужества поработай. Ты молода, умна и энергична, и сможешь найти себя. Я знаю, что у тебя есть вкус, ты разбираешься в цветоводстве. Попробуй себя в этом деле. Не откладывай отъезд: быстро наступит за летом осень, когда многие, вернувшись из отпуска, станут искать новую работу.
– Мамочка, но ведь дела по оформлению наследства протянутся, скорее всего, довольно долго, а у меня нет средств, чтобы начинать что-либо серьезное.
– Я уже поговорила обо всем с поверенным, который будет вести твои дела, по крайней мере, до получения наследства. И он согласен выдать тебе приличный аванс, так как не видит препятствий и уверен в благоприятном завершении процедуры оформления наследства. Так что деньги на первое время у тебя будут. Сними приличную квартирку в престижном районе Лондона. Смени одежду, прическу и постарайся устроиться в цветочный салон. А там все будет зависеть от тебя самой!
Бэтси горячо поцеловала мать, которая все-таки была огорчена скорым расставанием с дочерью, и печаль оставалась в ее глазах вместе с тревогой, которую Бэтси приписала беспокойству об ее устройстве в огромном чужом городе.
Папа и все домочадцы, привыкшие доверять разумности и опыту хозяйки дома, миссис Вивиан Хоуп, напутствовали Бэтси добрыми пожеланиями удачи, когда через десять дней после похорон миссис Грейсхольм, провожали ее из Гринвуда.
Поверенному было поручено продать дом и имущество. Предварительно сама Бэтси раздала на память о хозяйке дома кое-что из мебели, посуды, белья и прочего, – прежде всего, конечно, Нэнси, но также друзьям и знакомым старой миссис. Машину она подарила брату Майклу.
Отъезд Бэтси был событием в Гринвуде, и многие провожали ее на станцию, от души желая успехов и благополучия…

Глава 7

В Лондоне "везение" продолжалось. Еще перед отъездом мистер Крейсби вручил ей пять тысяч фунтов; он же дал ей свою визитную карточку и рекомендацию обратиться к своему лондонскому другу – адвокату и поверенному, к которому советовал обращаться с полным доверием, когда она вступит во владение наследством. Кроме того, от него Бэтси получила рекомендательное письмо хозяйке цветочного салона "Гортензия", вдове его давнего знакомого. Моложавая, приветливая, изысканно одетая миссис Крейдон – хозяйка салона – ласково приняла девушку и стала подробно расспрашивать ее, любит ли она цветы и понимает ли что-либо в цветоводстве. Первые же звуки голоса Бэтси поразили ее и, с опытом делового человека, она сразу поняла, что эта девушка привлечет к себе много покупателей и ценителей красоты.
Итак, Бэтси стала работать, быстро постигая все тонкости общения с клиентами и все особенности цветочного бизнеса. Знание цветоводства ей, безусловно, помогало, но учиться все равно пришлось еще очень многому.
Преображалась она и внешне. Присматриваясь внимательно, как и в чем проявляют хороший стиль в одежде, прическах и манерах наиболее элегантные посетительницы салона, Бэтси многое от них позаимствовала, но сумела не потерять своеобразия. По мере ее преображения все большее число посетителей салона обращались именно к ней и просили подобрать им цветы или составить композиции: букеты, бутоньерки, гирлянды, украшения для шляп, вечерних туалетов и прочее.
Со временем Бэтси частенько стала деликатно подсказывать хозяйке, какие улучшения можно сделать в оформлении залов (и успешно эти изменения осуществляла). С остальными работницами салона она была проста и приветлива, умела вовлечь их в эти творческие нововведения, так что они чувствовали себя не ее подручными, а участниками осуществления общего замысла.

_______

Примерно через полгода ее сделали администратором, и она предложила план выставки осенних цветов с целой программой интересных встреч, лекций, конкурсов, показом диапозитивов. Ей удалось заручиться участием в выставке известного профессора-ботаника и двух знаменитых цветоводов с их коллекциями.
Успех выставки превзошел все ожидания! На ее закрытии были фоторепортеры, газетчики и даже кинохроникеры, снимавшие это событие. В газетах появились статьи о восходящей звезде цветочного бизнеса, которую тут же прозвали "прекрасная мисс Гортензия". Хозяйка сияла и ничуть не ревновала, потому что Бэтси щедро делилась своей славой, стараясь вводить ее в беседы, интервью и фотокадры, – а самое главное, потому что салон мадам Крейдон воистину процветал!

_______

Через год мисс Хоуп, администратор салона и одна из соуправителей фирмы, была уже известным человеком в кругу деловых людей. А в салоне являла такое удачное дополнение к цветочному убранству залов, что многие приходили посмотреть именно на нее и услышать ее неповторимое контральто.
Жалованье Бэтси поднялось настолько, что она приобрела себе подержаную, но в хорошем состоянии машину, которую уже очень скоро уверенно водила по улицам Лондона. Конечно же, поездки помогали ей лучше узнать город, его историю и достопримечательности. Часто вдвоем с хозяйкой миссис Крейдон они ходили в музеи, на выставки и в театры. И скоро провинциальность Бэтси осталась разве что в ее сердце, где хранилась память и любовь к своему Гринвуду – месту, где прошло ее детство и юность, и где так много тепла и простоты она видела и дома, и от своей миссис Грейсхольм.
На одном из приемов, куда Бэтси получила приглашение уже как знаменитая "мисс Гортензия", она впервые встретила Грегори. Как только он вошел в зал, сердце ее замерло. Это был герой ее грез: высокий, подтянутый загорелый молодой мужчина с ярко синими глазами, решительным подбородком и безукоризненными манерами джентльмена. Их представили друг другу, и скоро он уже шел к ней через весь зал с двумя бокалами коктейлей. Было довольно душно, и они вышли на открытую веранду, вдыхая благоухание цветущего сада и любуясь яркими, как это бывает в августе, звездными россыпями на густо синем небе. Бэтси почувствовала себя Золушкой из сказки… Часы пробили – правда, не двенадцать, а одиннадцать, – и Бэтси стала собираться домой. До машины ее проводил Грегори и на прощание бережно пожал ей руку…
Всю дорогу домой Бэтси думала о Грегори, вспоминала его лицо, его манеру говорить, двигаться, и даже такую мелочь, как то, что он, собираясь что-то сказать и, вероятно, волнуясь, теребил левой рукой мочку правого уха, и это казалось ей милым и трогательным.
Почти ничего Бэтси не удалось узнать о нем. Говорили, что он какой-то представитель, кажется, из дипломатических кругов, служит то ли во Франции, то ли в Северной Африке. Он недавно командирован в Лондон, но неизвестно, надолго ли.
…А потом были те фантастические недели отдыха в Сент Лу, и вот теперь Бэтси должна решиться – ведь Грегори ждет ответа на свое предложение.
И Бэтси, идя на работу и так многое вспоминая, осознала самое главное – ее жизнь в Лондоне сделала ее действительно взрослой, и впервые перед ней встала серьезная проблема, которая должна определить ее дальнейшую судьбу.
Как из тумана, в памяти Бэтси выплыло лицо Энтони, каким она запомнила его тогда в кино, а потом на вокзале, когда он долго шел и даже бежал по перрону у самого окна. Как и тогда, она вдруг остро испугалась за него и даже внезапно остановилась и вся напряглась. "А как же Энтони?!" – но память тут же заволокла его образ, как и все, связанное с Гринвудом и прошлой ее жизнью.
– О, Господи, помоги мне не ошибиться, – сказала вслух Бэтси и в раздумье подошла к салону…

Глава 8

Утром в субботу, когда должна была приехать Мэгги, Бэтси встала пораньше и приготовила все, чтобы быстро соорудить сытный традиционный английский завтрак. Мэгги не сообщила номер вагона, так что оставалось только ждать ее дома.
Из окна была видна утренняя, еще темная улица с тротуаром и дорогой, усыпанной золотыми листьями, нападавшими с уже изрядно оголившихся деревьев и кустарников. Два чистильщика улиц усердно работали, но следом на только что убранные ими участки тут же плавно ложились, а потом от ветерка перебегали с места на место золотистые и красно-багровые листья.
"Вот так в Лондоне выглядит не только поздняя осень, но и зима", – подумала Бэтси. И только эта мысль промелькнула в ее мозгу, как неожиданно ветер усилился и в воздухе, вместе с закружившейся палой листвой в свете фонарей появились редкие мелкие белые крупинки, и вскоре весь воздух наполнился снежной пылью.
– О! – сказала вслух сказала себе Бэтси, – да ведь это уже и есть зима, и скоро будет Рождество – не успеешь оглянуться!
Наконец, раздался шум мотора, и к подъезду подъехо такси с зажженными фарами. Из него выпорхнула Мэгги в голубом беретике набок поверх ее золотых кудрей и в голубом плаще-накидке, отороченном пушистым серым мехом. Шофер вынул из недр машины и, кряхтя, потащил за Мэгги два огромных новеньких чемодана и две большие картонные коробки, к счастью, с удобными ремнями. Бэтси охнула и побежала вниз отворять дверь и встречать гостью.
Раздался звонок, но Бэтси распахнула дверь раньше, чем он затих.
– Мэгги, сестренка, как ты выросла! Совсем взрослая! Проходи!
– Бэтси! – вскричала Мэгги, и обе они бросились друг другу в объятья, так что ее голубенький беретик слетел с головы.
Мэгги расплатилась с шофером, который успел дотащить ее вещи до открытой двери квартиры. Такси уехало.
Бэтси и Мэгги, смеясь разглядывали друг друга, и Мэгги сразу же оценила, в каком "шикарном" доме живет ее сестра.
– Ой, Бэтси, какая у тебя роскошная квартира! Как все красиво и уютно! Какой тонкий вкус!
– Ну-ну, малышка, – все это не так уж важно. Раздевайся, переоденься с дороги и для начала давай позавтракаем.
Мэгги быстро сняла плащ и убежала в ванную. Через некоторое время она вернулась, переодетая в уютный алый фланелевый костюм с белоснежной шалью домашней вязки.
– Ну, садись, рассказывай, что хочешь, а я буду готовить завтрак, – сказала Бэтси.
Мэгги уютно забралась с ногами в кресло у камина и принялась щебетать, как залетевшая в окно первая зимняя птичка. Она подробно перебирала всех их общих родных и знакомых, но каким-то образом во все сюжеты постоянно вплетая Энтони. Бэтси, жаря тосты, взбивая яйца с молоком для омлета, нарезая сыр и бекон и намазывая маленькие свежие булочки джемом, иногда теряла нить рассказа; и в момент, когда она накрывала на стол и ставила все приготовленные блюда, неожиданно для себя вдруг услышала:
– А про все эти разговоры о причинах смерти и прочие нелепости, конечно, не стоит и говорить, хоть это и обидно очень за тебя.
– Что такое?! Про что ты говоришь? – с недоумением воскликнула Бэтси.
– Ну, – замялась Мэгги, – про эксгумацию, расследование и прочее.
– Кого ты имеешь в виду, чью смерть, чью эксгумацию и прочее?
– Миссис Грейсхольм, естественно, – потупившись, сказала Мэгги.
Руки Бэтси задрожали, и в коленках появилась слабость; из кофейника на плиту некрасиво полился сгустками кофе, и сильный чад распространился по комнате.
Бэтси, внезапно обессилев, села, бледная от свалившейся на нее беды.
– Почему? В чем дело? Разве не было установлено с самого начала, что миссис Грейсхольм умерла во сне естественной смертью?
– Понимаешь, стали ходить слухи, потом появились письма – гнусные анонимки самым разным людям: доктору, аптекарю, викарию, директору школы и другим. Все они, конечно, были возмущены, но им посоветовали все же отнести эти письма в полицию.
– А что же было в этих письмах? – спросила Бэтси, которая нашла в себе силы открыть окно и убрать убежавший кофе, но от слабости опять упала на стул.
– Ну, там говорилось, что миссис Грейсхольм убили, отравили ядом.
– Но ведь два доктора не нашли ничего подозрительного?
– Да, но анализов же и вскрытия они не делали. А после эксгумации нашли следы какого-то яда.
– Мэгги, что ты говоришь?! – и Бэтси зажала ладонями уши. – Кто мог отравить ее?
Мэгги пожала плечиками и вдруг, как бы вспомнив наказ матери не расстраивать Бэтси, выпалила:
– Во всяком случае, мы все знаем и уверены, что это не ты, и не Нэнси. У тебя алиби: ты была с Энтони весь вечер и ночью спала дома.
– Ах, Мэгги, Мэгги! Алиби – это обычно то, что так стараются иметь преступники, и оно часто бывает ловко подстроенным… Значит, и Нэнси под подозрением? Бедная, добрая преданная Нэнси! А я-то ничего не знала!
– А что бы ты могла сделать? Ты не виновата – пускай полиция во всем разбирается, – проговорила Мэгги. Они уже завели дело и опрашивали многих свидетелей: и Нэнси, и Энтони, и доктора, и аптекаря, и многих, кто мог хотя бы что-то знать или видеть. Но вообще все это произошло недавно – эксгумация и первые свидетельские показания. И мама говорила с инспектором Крумбертом и упросила его, чтобы тебя специально не вызывали, так как ты и так наверняка приедешь к Рождеству, и тогда он снимет с тебя показания.
– Да, веселое Рождество меня ожидает! Но что поделаешь – надо пройти эту процедуру, да наверное, и не однажды. Господи, хоть бы полиция напала на след и нашла настоящего убийцу!... Но что толку говорить: я не хочу даже думать об этом сейчас. Такая нелепость – как, кто могу убить миссис Грейсхольм?! Ведь я знаю про себя и Нэнси, что мы ее не убивали. О, Боже! Даже страшно произносить такие слова! Давай завтракать – все стынет!
И, взяв себя в руки, Бэтси закончила накрывать на стол, а Мэгги мысленно оценила изящество ее фарфора и серебра. Бэтси положила на свою тарелку немного омлета, но есть его не смогла, а Мэгги ела с аппетитом и скоро беспечное детское любопытство вернулось на ее лицо.

_______

– Ну, куда же мы пойдем с тобой, сестричка? – спросила Мэгги. – Ведь я была в Лондоне вместе со своим классом на экскурсии всего два раза – в пятом классе и три года тому назад, и почти ничего не запомнила толком. Я так хочу увидеть уже по-настоящему Тэмзу, и Тауэр, и Ковент-Гарден, и магазины на Пэлл-Мэлл!
– Остановить, остановись: за один раз мы все равно мало что успеем, но я повожу тебя на машине, и мы объездим все самые интересные части города. И ты познакомишься с его древними достопримечательностями. А потом… пообедаем в хорошем ресторане!
– Ой, Бэтси, я так счастлива, что я тоже вырвалась из застойной деревенской жизни на свет и воздух, – и она широко раскинула руки, сделав глубокий блаженный вдох.
Бэтси искренне засмеялась:
– Ну, уж насчет свежего воздуха, дорогая, то тут его найти – большая проблема. Вот разве что задует сильный западный ветер, разгонит смог, тогда мы немножко подышим, – пошутила Бэтси. – Ну, ничего, летом мы обязательно поедем с тобой на побережье, там будет и вода, и воздух, и солнце!
Бэтси почувствовала, что немножко увлеклась планами на будущее, когда неясно, что ее ждет впереди теперь, после того, как всплыли эти ужасные обстоятельства со смертью миссис Грейсхольм. И сердце ее сжалось от страха и неизвестности.

_______

Когда Бэтси подогнала машину из гаража к подъезду и эффектно распахнула для Мэгги переднюю дверцу, та в восторге уютно уселась и приготовилась жадно вбирать все городские впечатления. Бэтси называла ей районы города, улицы и площади, показывала правительственные здания и самые бросающиеся в глаза крупные магазины. Проехали мимо, в некотором отдалении, от королевского дворца, и наконец, в самой фешенебельной части торгового Лондона Бэтси остановила машину у входа в ювелирный магазин, и они с Мэгги вошли внутрь.
Глаза Мэгги загорелись от такого обилия роскоши и красоты. Бэтси уверенно подвела ее к витрине, где были выставлены недорогие, но хорошо выполненные имитации драгоценностей. После тщательного осмотра их, Бэтси выбрала и купила для Мэгги очень нарядное кольцо, подходящее к ее глазам и костюму. Счастливая Мэгги вышла из магазина, не отрывая глаз от своей руки, а в машине благодарно чмокнула в щеку свою сестру.
Потом они пообедали в дорогом ресторане, и Мэгги волновалась, все ли она делает правильно. Бэтси ободряла ее и сама тоже чуточку отвлеклась от грустных дум и радовалась радости Мэгги.
Вечером того же дня они были в театре на балете "Лебединое озеро". Бэтси уже видела его, но именно поэтому выбрала этот спектакль для Мэгги. Из ложи, в которой они сидели, прекрасно был виден весь роскошный зал, оркестр и сцена. От блеска нарядов, аромата духов, волнующего запаха сцены, чудной музыки и самого волшебного действия спектакля Мэгги раскраснелась и была очень хороша в своем скромном вечернем платье из белой тафты, единственным украшением которого были свежие розы на плече и в ее золотых волосах.
Бэтси внимательно оглядела зал в бинокль и вдруг вздрогнула. Из ложи напротив на них наводил бинокль Грегори. Но смотрел он правее, на Мэгги, и надолго застыл, ее разглядывая. Кто-то тронул его за рукав, но он сердито отмахнулся и продолжал любоваться юной девушкой.
Мэгги, естественно, его не видела, и Бэтси спрятала бинокль под предлогом того, что на сцене и так прекрасно все видно. Однако этот неувиденный Мэгги эпизод не добавил Бэтси удовольствия к прекрасному спектаклю. Она была смущена своим невольным подглядыванием и неприятное чувство ревности испортило ей все настроение.

_______

В воскресенье утром сестры позволили себе понежиться в постели; Мэгги в ночной сорочке перебежала босиком по ковру к Бэтси в ее спальню и, как в детстве, залезла к ней под большое атласное одеяло. Они смеялись, вспоминали вчерашний день и балет, обсуждали и разные другие свои впечатления. Мэгги интересовали и люди, какие они в Лондоне, очень ли чопорные и сухие, как принято считать, или все-таки в жизни это иначе.
– Знаешь, – сказала Мэгги, – а сегодня я даже, пожалуй, никуда не хочу идти: голова моя и так перегружена (не зря ты меня предупреждала). Хорошо бы, если бы мы могли сходить куда-нибудь в гости, или принять у себя кого-нибудь из твоих знакомых. Я толком еще не видела лондонцев вблизи.
В глазах Бэтси, как в бинокле, возник Грегори, но она тут же как будто отвела бинокль в сторону.
– Не знаю, я тут довольно уединенно живу, и редко кто у меня бывает. И сама я крайне редко бываю в гостях у кого-нибудь дома. Чаще на приемах или официальных встречах. А это так или иначе связано с делами.
И Бэтси стала рассказывать о работе и ее перспективах.
– Да, я вижу, что тебе интересно, но я, к сожалению, ничего не понимаю в цветах и, по-правде сказать, отношусь к ним потребительски. А заниматься ими всерьез, наверное, я не смогла бы… И как это ты так много успела узнать, всему научиться и даже управлять цветочным бизнесом?!
– Ну, это громко сказано. Приходится все время учиться, но я действительно люблю свою работу, и мне не в тягость о ней думать в свободное время.
В этот момент зазвонил телефон на столике у кровати, и Бэтси сняла трубку:
– Алло! Я слушаю вас. Кто?... Грегори?... Да… да, я сейчас дома. Ко мне приехала моя младшая сестра, Мэгги… Спасибо за приглашение, но мы сегодня хотели бы остаться дома – устали вчера… Да, конечно. Мы будем рады вас видеть. К четырем часам – это вас устроит?... Прекрасно, всего хорошего, – и Бэтси положила трубку на рычаг. Сердце ее опять забилось, но вместо сладкого замирания оно сжалось от недоброго предчувствия. "Зачем, зачем он позвонил… И отказаться было неудобно, – промелькнуло в голове Бэтси. – И я, как под гипнозом."
Мэгги с простодушным любопытством прислушивалась к разговору, стараясь угадать, кто это и что он говорит.
Бэтси суховато пояснила, что это один из ее знакомых из светских кругов, и он впервые будет у нее в гостях. Мэгги была в восторге! Она пулей вылетела из кровати сестры, бросилась одеваться, прибрала свой уголок и стала толково помогать сестре готовиться к приему гостя. Они съездили вдвоем в ближайший шикарный продуктовый магазин и накупили не слишком много изысканных продуктов, часть из которых была почти готова, так что надо было только сделать соусы, заправить салаты и приготовить все для глинтвейна. Все, что нужно для "скромной" трапезы и десерта, приготовили они заранее, так что следы их приготовлений не смог бы увидеть самый наблюдательный глаз. Мэгги подобрала пластинки с хорошей музыкой из того, что нашла у Бэтси, и они стали ждать гостя.
Мэгги сидела на софе, как школьница, положив ладони на колени и поглядывая на часы и на дверь, а Бэтси, более умеющая скрывать свои чувства, делала вид, что читает.

Глава 9

Ровно в четыре часа раздался звонок в дверь, и Бэтси пошла в прихожую впустить гостя. Грегори вошел, сняв в шляпу, и протянул Бэтси букет роз яркого цвета сомо . Бэтси не могла не оценить красоту этого роскошного подношения.
В комнате Бэтси представила друг другу Грегори и Мэгги, и та с непосредственностью восемнадцатилетней девушки с восторгом рассматривала гостя.
В гостиной разместились на диване и двух креслах вокруг овального стола. Розы в хрустальной вазе, поставленные в центр стола, щедро светились и благоухали. Трапеза получилась изысканной и разнообразной, а в конце Бэтси принесла кофе. Ликер, перламутровый, густой как крем, восхитил Мэгги, и она продолжала вдыхать его аромат, когда рюмка была уже пуста. За столом Грегори постепенно взял беседу в свои руки. Легко меняя в рассказах места действия так, что было понятно, что самые экзотические путешествия – привычное для него дело, он сообщал много интересного из своих впечатлений о жизни, обычаях и характере жителей Борнео, Канады, Колумбии и Китая.
Более благодарного слушателя, чем восторженная Мэгги, он вряд ли смог бы найти.
Бэтси молчала, она отчетливо видела, что Мэгги, юная, неопытная девушка, второй день как приехавшая из тихой провинции, была просто ошеломлена и очарована. Но ревность, эта коварная ядовитая змея, уже ужалила ее и не давала быть непринужденной, и даже обычная для нее легкость, с какой она умела поддерживать беседы, оставила ее.
Грегори, заметив, что Бэтси молчит, пытался вовлечь ее в разговор. Она сделала несколько ироничных замечаний своим бархатным голосом, но про себя отметила, что Грегори от этого не "растаял" и не "превратился в пену у ее ног".
После кофе они переместились к камину; Грегори с разрешения Бэтси поставил на проигрыватель пластинку из числа приготовленных Мэгги, и нежное танго зазвучало – пронзительно знакомое – то самое танго, которое они часто танцевали вместе в Сент Лу.
– Не хотите ли вы потанцевать, пока я готовлю глинтвейн? – спросила Бэтси.
Грегори галантно поклонился, и пригласил Мэгги на танец.
Этот танец окончательно испортил настроение Бэтси; Мэгги совершенно потеряла голову от счастья, прилагая все усилия, чтобы показать, как хорошо она танцует… Однако за столиком у камина Грегори попытался компенсировать недостаток внимания к Бэтси: сделал ей несколько комплиментов как хозяйке, а затем стал рассказывать Мэгги, какой удивительный дар открылся у ее сестры, как все преобразилось в салоне с ее появлением, а также что в кругах ценителей красоты ее уже нарекли "мисс Гортензия". Бэтси смущенно просила оставить эту тему, и тут неожиданно заговорила Мэгги:
– Вы знаете, а я ведь приехала искать здесь работу. Хочу попробовать устроиться секретарем-машинисткой или стенографисткой, может быть, референтом. Я и делопроизводство, и языки неплохо знаю. Но даже не представляю, с чего начать.
Бэтси оценила наивную хватку, с какой Мэгги приступила к самому главному.
Грегори серьезно посмотрел на Мэгги и сказал:
– Я думаю, у вас все устроится. И я постараюсь в этом вам помочь. У меня есть связи и возможности.
– Ой, благодарю вас, я буду вам очень признательна!
– В течение двух недель я буду подбирать вам место, познакомлю кое с кем, и мы сможем обсудить конкретные варианты.
Мэгги задохнулась от восторга.
Бэтси наблюдала эту сцену со смешанным чувством радости за Мэгги и все увеличивающимся беспокойством. Да было ли то – все происшедшее с нею и Грегори совсем недавно?...
…Вечер закончился. Грегори вышел одеваться в прихожую, и Бэтси пошла его проводить. Она не скрывала своего разочарования и была просто сдержанно вежлива. Но тут вдруг Грегори, как будто сбросил маску с лица и, приблизившись к Бэтси, глянул на нее влюбленными, тоскующими глазами и тихо прошептал:
– Бэтси, любовь моя, я все еще жду вашего ответа, – склонил голову и поцеловал ее руку так благоговейно, что Бэтси очнулась только, когда закрыла за ним дверь. Она была совершенно околдована вновь и, когда вернулась в гостиную, не могла даже разговаривать. Сославшись на разыгравшуюся под конец ужина мигрень, Бэтси ушла к себе в спальню, а Мэгги с удовольствием убрала со стола и вымыла всю посуду, тихонько напевая мелодию того самого танго…
Так прошел первый уик-енд Мэгги в Лондоне.

Глава 10

На следующей неделе у Бэтси было много дел с организацией выставки, и она с утра до вечера была в салоне. Непрерывно раздавались звонки, всем она была нужна. Принесли только что отпечатанный буклет с программой выставки и пригласительные билеты. Их количество было весьма ограничено, и даже Бэтси как администратору полагалось только два. Естественно, она взяла их для Грегори и Мэгги – иного выбора у нее и не было.
В день выставки, которую открывала Бэтси, она, по общему признанию, была необыкновенно хороша – как прекрасный цветок в своем платье-хитоне из нежного многослойного шифона переливчатой окраски серебристо-серых и золотистых тонов. Казалось, что ее голос управлял движением девушек, выходящих из-за бархатного занавеса на помост и одетых в соответствии с тем, какие букеты, гирлянды, композиции из цветов они выносили. По велению Бэтси сменялись картины: сельские мотивы в одежде и полевые цветы, строгие элегантные вечерние платья с драгоценностями и орхидеями, а иногда девушки бросали в зал целые россыпи прекрасных цветов, так что зрители вскакивали, стараясь поймать их налету. Это были моменты бурного восторга.
Прекрасное действо длилось больше часа. Бэтси чуть устала и, оставаясь за занавесом, глянула в полутемный зал мимо только что выпущенных ею девушек, под музыку демонстрирующих очередные шедевры цветочных композиций. И увидела Грегори и Мэгги, сидящих рядом и почти не смотрящих на помост. Грегори увлеченно говорил на ухо Мэгги. Острую ревность ощутила Бэтси, щеки ее вспыхнули, руки непроизвольно сжались в кулаки, и она содрогнулась от негодования. Силы оставили ее, она позвала свою помощницу, а сама подошла к хозяйке, которая расцеловала ее, и пресекла ее восторженные восхваления, сказав, что, видимо, от духоты, волнения и переутомления ей стало дурно и она просит отпустить ее домой.
– Конечно, моя дорогая! Вы заслужили отдых. Жаль только, что восхищенные посетители не смогут вам лично выразить свои чувства. Но я надеюсь, что завтра вы оправитесь и придете на банкет по поводу этого триумфа. А сейчас идите и отдыхайте.
Бэтси попросила одну из девушек позвать Мэгги. Та, чуть встревоженная, подошла к Бэтси, действительно бледной и в изнеможении.
– Мне стало дурно, дорогая. Наверное, я переутомилась. Прошу тебя, поедем домой.
– Конечно, Бэтси, милая! Ты была великолепна! Только сможешь ли ты вести машину? Может быть, Грегори – мистер Куин – нас подвезет?
– Нет-нет, ни в коем случае. Я вполне справлюсь, мы поедем не быстро. – И не дав Мэгги вернуться в зал, Бэтси попросила швейцара подогнать машину к подъезду, и они поехали прочь от этого места, где триумф Бэтси и скрытое ее унижение так неразрывно слились.
В квартире Бэтси незаметно отключила телефон, чтобы ее никто не беспокоил, а точнее – чтобы не позвонил Грегори.
На самом деле, узнав, что мисс Бэтси Хоуп почувствовала себя дурно и вместе с сестрой уехала домой, Грегори заметался, поняв, что причина ее стремительного бегства – в его поведении. И за оставшийся вечер он несколько раз пытался звонить Бэтси, но телефон не отзывался. В конце концов он понял, что она не хочет его слышать. Им овладел настоящий страх потерять ее.

_______

Шли дни, продолжался поиск места для работы Мэгги, и наконец, ее выбор остановился на одной солидной фирме, где была нужна секретарь как раз с теми навыками, какими владела Мэгги. Рекомендацию главе этого заведения дал Мэгги мистер Грегори Куин, и он же представил ее, когда она пришла на переговоры.
В течение нескольких дней Мэгги знакомилась с отделом, его сотрудниками, своими обязанностями. Будучи неглупой девушкой, она легко нашла общий язык с начальником и с окружающими, и через несколько дней уже вполне освоилась на новом месте. Кроме того, решилась ее проблема с жильем. В соседнем квартале нашлось место в не очень дорогом, но приличном пансионе, где хозяйка миссис Рэдстоун радушно ее приняла, предложив ей светлую комнату с камином, альковом и большим балконом, со вкусом обставленную.
Сестры часто виделись, перезванивались и в письмах домой обе описывали свою жизнь и работу в радужных тонах. Бэтси успокоилась, но только в той части, которая касалась устройства быта ее сестры.
Несколько раз звонил Грегори, и отнюдь не удовлетворенный ее односложными ответами и ссылками на занятость, решил прийти к ней в салон.
Это было большим испытанием для Бэтси. Она говорила с ним очень вежливо и, хотя сердце ее замирало и не хватало воздуха, а слезы готовы были показаться на глазах и выдать ее, она все же держалась твердо:
– Грегори, не следует допытываться, что случилось. Но если ваши намерения действительно серьезны, то вы должны понять меня правильно. Мне нужно многое взвесить, осмыслить, понять прежде всего в себе. Поэтому я прошу вашего снисхождения и терпения. Мое решение пока дается мне очень непросто.
Грегори не стал допытываться смысла ее слов, но робко, как провинившийся юноша, склонил голову и проговорил чуть охрипшим голосом:
– И все же я не теряю надежды и буду ждать!
Увы, раньше Бэтси возликовала бы в душе, но сейчас она понимала, что не вполне ему доверяет. В тяжелых сомнениях засыпала каждый вечер Бэтси, а дни шли, приближаясь к Рождеству.