Кошачий глаз. Главы 11 - 15

Глава 11

За десять дней до Рождества Бэтси получила письмо от мамы. В нем Вивиан Хоуп писала, что папа как-то стал заметно сдавать за последнее время. Он давно уже примирился с тем, что фактическим хозяином всего имения стал Майкл; но так как сын был почтителен к отцу, советовался с ним, то формального повода обижаться у него не было. Однако грустно было старику ходить по усадьбе, по полям, видеть многие изменения, не все из которых были ему по душе, но молчать "ради мира в семье" (как он говорил).
Невестка Кэтрин и внуки огорчали его часто каким-то скрытым сопротивлением и явной отгороженностью от него, и это особенно было ему больно.
– Ну, дедушка, – говорил Стив, двенадцатилетний внук – крепкий здоровый парнишка, – это уже устарело, сейчас все по-другому. Ты прости, но я не могу объяснить тебе доходчиво, что я делаю.
Случайно услышав этот разговор, Вивиан возмутилась:
– Ах ты негодник! Какие такие непонятные для дедушки дела ты делаешь?! Ты просто превозносишься над ним, старшим в нашей семье, а это – грех! Пока ты в основном бездельничаешь и даже отцу не помогаешь, а больше норовишь лазать по саду, да бегать целый день с соседскими мальчишками! Стыдись!
Проходившая мимо Кэтрин резко дернула Стива за руку и увела его, не выразив поддержки замечанию Вивиан…
И вот хозяйка дома Вивиан Хоуп, видя, как их дом, некогда веселый и гостеприимный, погружается в разобщенность и взаимное непонимание, написала Бэтси, что хотела бы, чтобы на это Рождество собрались все домочадцы и провели бы рождественские каникулы в кругу близких и друзей.
"Я собираюсь пригласить семью наших самых старых друзей Флеммингов. Энтони Флемминг стал уже директором школы, и он такой способный!" – писала Вивиан с гордостью. – И еще доктора Хэмфри. А, может быть, примет приглашение и твой новый знакомый, Бэтси?" – робко спрашивала в письме мама.
"Как ты думаешь, Бэтси, ведь собраться всем вместе, ощутить себя прежними Хоупами, дружелюбным кланом, гостеприимным и открытым, – это должно быть полезно и для воспитания детей Майкла? Я буду ждать твоего ответа и думаю, что твоему новому знакомому, если он согласится принять наше приглашение, вероятно, будет интересно пожить в старинной усадьбе конца XVIII века, о которой в нашей округе говорят с уважением.
Целую тебя,
твоя мама".
Бэтси задумалась. Она обратила внимание на то, что мама не упомянула о тех сплетнях, которые ходят по Гринвуду, и о том, что ей, Бэтси, предстоит давать показания. Ей хотелось узнать, как в действительности обстоит дело: может быть, все это оказалось не таким серьезным, хотя и очень неприятным, и возможно, как-то все уже разъяснилось за это время? А может быть, все намного сложнее… Но тогда ее присутствие там все равно неизбежно потребуется, и надо мужественно это принять. И тут она подумала, что мама с самого начала именно этого опасалась, и поэтому постаралась поскорее отослать Бэтси в Лондон.
Понимала Бэтси и то, что с предложением Грегори Куина и с тем, что теперь стало ее смущать, лучше всего разобраться дома, обсудив все с мамой. И то, что она увидит Энтони, даст ей взможность еще раз проверить подлинность своих чувств и взвесить, кто из двух молодых людей достойнее и ей милее.
"Испытаю свое сердце там! В Лондоне, видимо, трезвое рассмотрение мне не удается – какое-то наваждение не отпускает меня… Решено, – сказала себе Бэтси, – и быстро написала маме письмо – ответ с горячим выражением согласия на ее приглашение".
О приезде своего нового знакомого, Грегори Куина, она сообщит маме в ближайшее время, если он согласится, в чем она была почти уверена при его настойчивости.
В следующий уик-енд Бэтси с Мэгги и Грегори ходили в картинную галерею, а после этого впервые были у него в гостях в его хорошо обставленной квартире, впрочем, мало несущей на себе отпечатков его личности. "Видно, что живет он здесь недавно", – подумала про себя Бэтси.
За чаем Бэтси передала Грегори приглашение своих родных провести рождественские каникулы у них в усадьбе Браунхаус и кое-что рассказала об их старинном доме. Она даже показала Грегори ту самую марку с письма Мэгги, где был изображен этот самый дом. На Грегори это произвело большое впечатление, и он был явно рад и с почтением принял переданное ему приглашение. Забавно, что Мэгги смотрела на марку с неменьшим интересом, как если бы видела ее впервые.
Договорились ехать поездом за три дня до Рождества, чтобы неспеша помочь родным подготовиться к празднику, а Грегори – успеть осмотреться на новом месте.
Вечером двадцать второго декабря ("в самую темную ночь в году," – мрачным басом пошутила Мэгги) они втроем сели в вагон, и когда поезд тронулся, Бэтси ощутила тревогу – что-то ждет ее там?...

Глава 12

Вивиан Хоуп, получив телеграмму о приезде гостей из Лондона, удвоила свои хлопоты: ведь, помимо них, в доме должны были разместиться и другие приглашенные и каждому надо было определить подходящую комнату. Дом был большой, так что места всем хватало, но именно поэтому Вивиан руководила большим фронтом работ по уборке помещений, особенно в левой части дома, где редко кто жил (правое крыло занимала семья Майкла). Наняты для этого случая работники чистили на снегу ковры и гобелены, натирали паркет и широкие дубовые лестницы. В кухне делались приготовления к богатому праздничному столу со щедрыми угощениями, какие можно увидеть сейчас в провинции.
Давно не делалось таких грандиозных приготовлений. Все были заняты с утра до ночи, но и приятно оживлены. Даже отец семейства – мистер Роберт Хоуп ходил везде по дому, улыбаясь в свои седые усы и довольно поглаживая пышные старомодные бакенбарды.
Вивиан, делая всякие распоряжения по дому, помимо этого успевала думать и о предстоящем приезде Бэтси и о том, с какими неприятными обстоятельствами ей здесь придется столкнуться. Скорее всего, еще до Рождества, на следующий же день по ее приезде последует вызов к полицейскому инспектору. Ведь в Гринвуде все знают о времени ее приезда, а следствие по делу о насильственной смерти миссис Грейсхольм уже началось.
…Расставляя книги в библиотеке в более строгом порядке и обметая с них пыль, Вивиан натолкнулась на стоящий среди книг старый фотоальбом и, не удержавшись, присела на краешек кресла и стала листать плотные картонные страницы, с которых на нее смотрели молодые лица ее родителей, ее мужа Роберта в военной форме, ее самой в разном возрасте. Одна из фотографий запечатлела ее в форме сестры милосердия. Под этой фотографией она прочла дату: июль 1944 года.
Да, конечно, она помнит, кто ее снимал (на снимке она смеялась). Это был молодой морской офицер, уже к этому времени практически излечившийся в их госпитале для морских пехотинцев, где для него была отведена лучшая палата и проявлялся максимум внимания, хотя рана его – осколок в ноге – не была такой уж тяжелой. Вивиан была в числе трех сестер, постоянно сменяющихся на этом посту. "Боже, какой он был красавец!" – Что-то вроде влюбленности проявилось в их отношениях с Вивиан, но он был уже женат, поэтому кроме шутливых поцелуев в щечку за хорошо сделанную перевязку, он ничего себе не позволял.
– Как же его звали?... Джон… Джон Грейсхольм! Что же это выходит?! Он был сыном миссис Грейсхольм?! Как это я об этом никогда не задумывалась! Ну да, вскоре он выписался и вернулся на свой корабль; их разбомбили в бою, и он погиб, утонул… Вот ведь какое совпадение!
Вивиан встала, захлопнула альбом со смутным чувством, что его, Джона, фотография тоже там была, и решила непременно найти ее: "Может быть, она попала в другой альбом? Но сейчас не время этим заниматься, отвлекаясь от уборки," – и она перешла к выбору скатертей и салфеток для праздничного стола.
Днем забегал Энтони, он был взволнован предстоящей встречей с Бэтси, да и Мэгги хотел бы увидеть – ведь столько он с ней дополнительно занимался, чтобы она успешно окончила школу и получила специальность. Общение с Мэгги, этим шаловливым, веселым почти ребенком, вызывало в нем чувство ответственности за нее, как если бы он был ее старшим братом, хотя… Энтони не вполне был уверен в том, что это все объясняло.

_______

Местные гости должны были прийти сегодня же с визитами, чтобы повидаться с Бэтси, Мэгги и их новым знакомым. А основная встреча должна была состояться под Рождество, и тогда они останутся погостить у Хоупов на несколько дней.

_______

Нэнси ожидала встречи с Бэтси с таким волнением, радостным и печальным одновременно, что это видели все ее домашние. Добродушный, чуть полноватый муж Нэнси Джим, скупой на слова, временами ласково, ободрительно похлопывал ее по плечу, приговаривая:
– Веселей, старушка. Не хлюпай носом! Мы вас в обиду не дадим.
– Спасибо, Джеймс. Я знаю уж седьмой год, что на тебя всегда могу положиться. Подержи-ка нашу дочурку. Я все-таки пойду переоденусь – скоро уж идти к ней, моей Бэтси.
Переживания Нэнси были связаны с тем, что в счастливую пору их совместного пребывания в коттедже миссис Грейсхольм они были почти наравне, как подруги. Их отношения были очень простыми и искренними – они любили друг друга. Но ведь это было еще в той, прежней, "простой" жизни Бэтси, а сейчас она, наверное, стала важной леди. О ее успехах она слышала много, и Нэнси боялась, точнее, не была уверена, имеет ли она теперь право так же с ней вести себя, как прежде. Как примет ее Бэтси? Да еще эти тяжелые мрачные тучи подозрения, слухи, сплетни в воздухе Гринвуда: "Всегда ищите, кому это выгодно".
– О, Господи, – вздохнула Нэнси. – Дай Бог, чтобы все было хорошо. – И она стала одеваться в свой самый нарядный костюм.

_______

Доктор Хэмфри, нередко посещавший усадьбу Браунхаус из-за здоровья ее пожилого хозяина, иногда лечил и детей Майкла – Стивена и младшую Джулию, которые нередко подхватывали простуду, и все детские инфекционные болезни не миновали их стороной. Совсем недавно они оба переболели свинкой, и он болялся осложнений. Вот и сегодня, накануне приезда "лондонцев", он забежал к Вивиан:
– Ну, как?
– Что? – спросила, улыбаясь, Вивиан.
– Вы мне показались чем-то обеспокоенной в мой последний визит.
– Еще бы: мои заботы перемножаются на число гостей. Знаете, доктор, мне бы очень хотелось, чтобы их прибывание здесь оставило добрую память и, действительно, вдохнуло новую жизнь в наше дряхлеющее бытие.
– Ну-ну, дорогая. Вашей энергии, здоровью и крепости духа могут позавидовать молодые. Вот хотя бы Кэтрин, она флегматична или даже апатична, и хотя здорова, но как бы вся во внутреннем расслаблении и… как будто бы все еще чего-то ждет, чтобы начать жить в полную силу.

Глава 13

На возкзале городка Гринвуд приехавших Бэтси, Мэгги и Грегори ожидал громоздкий бьюик старого образца. Встречал их шофер, который сноровисто уложил вещи и удобно рассадил пассажиров.
ДорОгой Бэтси и Мэгги со смешанным чувством радости и некоторого разочарования (или неловкости) показывали гостю их местные достопримечательности. От станции они проезжали мимо очаровательных нарядных двух-трехэтажных коттеджей и иногда домов старинной архитектуры, уютных и ухоженных. Потом был перерыв, чуть всхолмленные поля в обрамлении лесов, то темно-серых, прячущих свою оголенность под снежными легкими пеленами, то с примесью серебристых кустов омелы или зеленью тисов, украшенных густыми тяжелыми снежными "эполетами".
Въехали в Гринвуд: миновали церковь, мэрию, местный торговый ряд, главную улицу с домами разных времен и стилей и небольшими палисадничками, сейчас засыпанными снегом. Нарядными были витрины магазинов и лавочек, и даже просто жилые дома, там, где за стеклами окон горели цветные гирлянды. Хотя это и в сравнение не шло с предрождественской иллюминацией Лондона, но все было устроено очень мило и как-то по-домашнему. Грегори всему радовался, умилялся и говорил, что давно мечтал именно о таких рождественских каникулах. Особенно же его умилила санная повозка с лошадью, тяжелой, мохнатой и сильно заиндивевшей, которая дышала, выдыхая мощные струи пара из обеих ноздрей. В ее облике он усмотрел что-то сказочное.
Через полчаса они въезжали в ворота усадьбы, где в прекрасном парке с расчищенными аллеями и дорожками уже виднелся огромный старинный дом Браунхаус, с двумя островерхими башенками по углам фасада и обходной галереей во всю длину фасада здания. Широкая лестница вела под своды крыльца.
На нижней ступени лестницы стояла миссис Хоуп в меховом манто и теплой ангорской белой шали, накинутой на голову. А на ступенях выше и до дверей стояли все обитатели Браунхауса – слева родственники, а справа слуги.
Как только машина остановилась, а лакеи бросились открывать дверцы и помогать выйти гостям, а другие начали выносить вещи, Вивиан открыла объятия своим дочерям:
– Девочки мои милые! Как я рада!!
– Мамочка, родная, как мы счастливы! – радовалась Мэгги.
– Вот я и дома, дорогая мама и все-все-все! – обнимала Бэтси маму, а потом, подняв руки, широко развела их, как бы охватывая всех.
Подбежал Майкл, обнял сестер, пожал руку Грегори, которого за ним, Бэтси подвела к матери. Майкл распоряжался, куда нести вещи. Слуги зашевелились, и Бэтси заметила, что их стало заметно больше: явно приглашены по случаю ожидаемого приема гостей. Две новые служанки стояли рядом и были чем-то похожи: невысокого роста, обе в белых накрахмаленных фартуках. Два новых лакея, вероятно, нанятые из ресторана соседнего городка, и новая помощница кухарки, которая стояла с ней рядом – вот что успела заметить Бэтси. И тут она увидела Нэнси. Та стояла чуть-чуть позади, нарядно одетая, в пальто с большим пушистым воротником и изящной шляпке, которая ей очень шла.
– Нэнси, дорогая, как я рада тебя видеть! Ты так похорошела и выглядишь такой… такой видной женщиной! Сразу ясно, что твой муж по-прежнему балует тебя. Я обязательно навещу вас, хочу увидеть вашу малышку.
Нэнси от волнения не могла вымолвить ни слова, она счастливо улыбалась и плакала одновременно: ведь все ее опасения оказались несостоятельными – Бэтси все та же, и они все так же любят друг друга!
Бэтси обошла всех, дошла до садовника с его семьей, принимала приветствия и видела, что ей искренне рады.
– Ну теперь идите скорее к папе, он ждет вас в холле; там и Кэтрин с детьми, – торопила мама своих дочерей.
Вивиан Хоуп и за ней дочери вошли в дом, остальные потянулиь за ними. В холле навстречу им шел, улыбаясь в свои пышные усы, Роберт Хоуп, в нарядной бархатной куртке с черным витым шнуром. Он бодрился, и даже пытался приподнять повисших на его плечах двух его "малышек". Затем Грегори был представлен хозяину усадьбы, и мистер Хоуп, посерьезнев, чопорно с ним раскланялся и пожал руку со словами:
– Добро пожаловать в наш старый, но гостеприимный дом. Мы вам рады и надеемся, что вы скоро почувствуете себя здесь как дома, мистер Куин.
Раздевшись, все прошли вглубь огромного холла подальше от входной двери и расселись у жарко горящего камина в уютные старинные кресла, расставленные широким полукругом – как водится, с пледами и скамеечками возле ног.
Бэтси и Мэгги расцеловали детей и жену Майкла, при этом Стив и Джулия получили первую порцию занятных игрушек и книжек. Это дало повод Кэтрин дать распоряжение гувернантке увести детей, чтобы они не шумели.
Наконец, все расселись, так что в центре сидели папа с мамой, Майкл с женой – по одну сторону от них, а Бэтси, Мэгги и Грегори – по другую. Старинные кресла были с высокими спинками, защищающими от волн холодного воздуха из дальней части холла. Любимая всеми горничная Полли незаметно сновала между хозяевами и гостями, заботливо помогая им устроиться.
Было пасмурно, но светло, шторы раздвинуты, и белизна снежнего покрова за окном как бы добавляла света в помещении. Гостям, изрядно продрогшим в дороге, предложили горячий ароматный кофе с сэндвичами, и они принялись с аппетитом все это поглощать. Шла неспешная традиционная беседа о поездке из Лондона: не было ли холодно в вагоне и каковы их первые впечатления от городка.
Грегори отметил значительную разницу в погоде: здесь настоящая мягкая снежная зима (хотя она, скорее всего, продержится недолго), а в Лондоне – грязь, промозгло и ветрено.
– Как твои дела, Мэгги? – спросил папа. – Я слышал, что ты уже нашла себе работу, хорошо ли там тебя приняли?
Мэгги улыбаясь только успела кивнуть головой, как Грегори сказал:
– Только вчера я разговаривал с ее шефом мистером Спайлзом, моим знакомым, и тот заверил меня, что Мэгги оставят на постоянной работе по окончании испытательного срока, так как она уже весьма хорошо себя зарекомендовала.
Об успехах Бэтси, известным ее близким не только по суховатым ее сообщениям в письмах маме, но и по статьям в газетах, она не позволила говорить, переведя все в шутку:
– Милая Бэтси, самое для нас отрадное – это видеть тебя такой же милой и очень похорошевшей, – сказал мистер Хоуп.
Бэтси засмеялась и послала ему воздушный поцелуй.
Миссис Хоуп повернулась к сидящему рядом с ней Грегори и приветливо к нему обратилась:
– Мистер Куин…
– Зовите меня Грегори, ради Бога, – вставил тот.
– С радостью, мистер… Грегори. Вам никогда не приходилось бывать в этих краях?
– Нет; большую часть жизни я провел вне Англии, и теперь почти ее не знаю. Только недавно я обосновался в Лондоне, и то неуверен, надолго ли. Мы с матерью какое-то время жили на юге Франции, но потом я много путешествовал.
– Ваша матушка, я надеюсь, жива? – спросила Вивиан.
Грегори чуть замялся, но сказал с естественной в таких случаях печалью:
– Нет, мы жили врозь, и недавно она скончалась.
– Как жаль! – воскликнула миссис Хоуп. Встав, она сказала, что всем приехавшим сейчас покажут их комнаты, и добавила: – Мы ждем вас всех к столу через час на ланч.
Все поднялись со своих мест и, сопровождаемые слугами, поднялись в отведенные им покои.
Грегори отвели так называемый "охотничий кабинет" с прилегающей к нему спальней; кабинет занимал обширную мансарду, вероятно, когда-то достроенную, окнами выходящую на нефасадную часть дома, но зато с прекрасным видом на лесной массив вдали. Убрана она была богато: стены украшены коврами и гобеленами с охотничьими мотивами, на полу лежала огромная шкура с оскаленной медвежьей мордой, а по стенам размещалась обширная коллекция разнообразного холодного оружия, в том числе изделия из булатной стали, турецкие ятяганы, испанские клинки и стилеты. В специальных шкафах размещались охотничьи ружья, а также сувенирные изделия, в том числе отделанные перламутром или костью пистолеты старинного образца. Здесь были и револьверы, и дуэльные пары, и много всяких охотничьих аксессуаров: рожки, арапники, ягдташи, охотничьи сумки и прочее. Над камином висела голова старого оленя с гигантскими рогами, судя по ветвям – патриарха оленьего царства. Грегори был в восторге! При всем этом, в комнате была неплохая библиотека, как он смог быстро оценить: не только книги по охотничьей тематике, но и о путешествиях и просто для чтения на отдыхе. Телефона, правда, не было, зато в спальне, конечно же, был звонок.
Грегори заглянул в уютную спальню, где его вещи стояли еще нераспакованными.
Раздался робкий стук в дверь.
– Войдите, – сказал Грегори.
На пороге стояла невысокого роста немолодая служанка в очках с накрахмаленной косынкой, накрывающей голову, подчеркивающей легкую смуглость ее кожи.
– Нужно ли вам помочь разложить вещи, мистер Куин?
– Спасибо, кое в чем вы смогли бы мне помочь. Я еще тут не осмотрелся.
Служанка быстро распаковала вещи, и под присмотром Грегори, начала раскладывать их по ящикам и отделениям обширного шкафа.
– Я знаю, – сказала она, – что прежде это была спальня хозяина дома, когда он всерьез занимался охотой...
Через двадцать минут Грегори, умывшийся и переодетый в безукоризненного кроя костюм, был уже готов сойти вниз.

_______

Мэгги, чьи вещи уже разложила по местам Полли, сразу начала переодеваться в своей комнате, когда-то детской, рядом с комнатой Бэтси. У них была еще одна небольшая общая гостиная – их прежняя комната для занятий, но дверь в нее сейчас была закрыта. Мэгги собиралась одеться в новое строгое сиреневое платье с закрытой шейкой; туалет дополнялся лишь нежно розовым газовым шарфом.
Когда она приводила в себя в порядок перед зеркалом и собиралась приладить к волосам, собранным на затылке, нарядную заколку, в дверь постучали, и служанка из новых предложила ей свои услуги.
– Спасибо, охотно ими воспользуюсь. Помогите мне, пожалуйста, прикрепить мою заколку, а в ящике с туфлями найдите подходящие по цвету к моему платью… Спасибо! Вы, я вижу, новенькая?
– Да, нас двоих наняли для праздничного приема гостей. Простите, если я что-нибудь не так буду делать, как вы привыкли.
– Ничего-ничего. Наша Полли просто разорвалась бы на части, если бы не ваша помощь.
И, уже одетая, еще минут десять Мэгги продолжала в одиночестве вертеться перед зеркалом.

_______

Мама пригласила Бэтси в ближайшую свободную комнату, чтобы они могли свободно поговорить наедине.
– Доченька моя родная, я так расстроилась, что Мэгги самым неловким образом посвятила тебя, а оказывается, даже и нового твоего знакомого, во все то, что происходило здесь последнее время. Мне хотелось с самого начала оградить тебя от неизбежных в маленьких городках сплетен по поводу такого необычного "везения" – получения огромного наследства от скромной старушки, в которой никто не подозревал состоятельного человека. К этому я была готова, и не считала нужным тебе об этом сообщать, потому что сделать с этим обычно ничего нельзя. Когда же начались кривотолки с намеками на насильственную кончину миссис Грейсхольм, то я поговорила с доктором Хэмфри; однако он сказал, что не сомневается в естественности смерти, засвидетельствованной и другим врачом. Затем мы неожиданно узнали, что полиция все же взялась расследовать это дело всерьез. Результаты эксгумации мы узнали совсем недавно, и с этого момента все изменилось, потому что подозрение в убийстве пало на многих людей. Теперь это уже всем известно, так что тебе нужно быть готовой мужественно встретить этот период, допросы, следствие и все, что может быть с этим связано. Мы договорились с инспектором, чтобы не срывать тебя внезапно из Лондона, а подождать, когда ты приедешь на Рождество. Мы собирались все рассказать тебе уже дома, в спокойной обстановке, чтобы ты не встретилась с этими тяжелыми вестями вдали от близких, которые во всем тебя поддержат. Что же касается мистера Куина, то я думаю, что если он действительно дружески к тебе расположен, то он примет это должным образом.
– Да, мамочка, конечно, теперь уже нет смысла закрывать на что-то глаза. Мне в беседе с инспектором предстоит постараться всеми силами помочь следствию.
– И мне тоже приходили в голову некоторые мысли по этому поводу, но еще неопределенные, в которых надо бы разобраться…

_______

Когда Бэтси поднялась к себе, то застала там одну из новых служанок – ту, что в очках, которая уже разложила по полкам ее вещи из чемодана и начала развешивать платья на плечики в большой платяной шкаф. Но увидев Бэтси, она растерялась, и смущенно пару раз потеребила сережку в правом ухе.
– А где же Полли? – удивленно спросила Бэтси.
– Простите, сейчас я ее позову, как вы изволите, – засуетилась служанка, и быстро вышла из спальни.
Бэтси почувствовала себя неловко: уж не обидела ли она "новенькую"?
Вошла улыбающаяся Полли:
– Да, мисс, конечно, мисс, я по-прежнему буду ходить за вами. Простите, я чуть-чуть задержалась; надеюсь, эта новенькая сделала все как надо?
– Да-да, конечно. Думаю, что я справлюсь со своим одеванием сама, так что ты можешь идти – я знаю, как много у тебя сейчас хлопот.
Переодевание Бэтси не заняло много времени. Она выбрала вишневого цвета бархатный костюм с крепдешиновой нежно сиреневой блузкой. Нанесла легкий макияж на лицо.

_______

Через двадцать пять минут нарядные Бэтси и Мэгги встретились, весело осмотрели друг друга и, смеясь и непринужденно болтая, спустились вниз, чтобы не опоздать к столу. Второй завтрак был накрыт в столовой на втором этаже. Грегори спустился из своих апартаментов и ожидал их в коридоре, чтобы войти вместе.
В столовой горел яркий свет большой старинной люстры; два электрокамина распространяли приятное тепло, но и настоящий камин жарко горел в отдалении. На улице заметно похолодало, поэтому тяжелые плотные шторы закрывали окна.
Хозяйка дома поверх серого элегантного платья надела легкую меховую накидку, видимо, не надеясь, что ей будет тепло. Рассадив гостей и домочадцев по обе стороны стола, Вивиан Хоуп расположилась поближе к камину. Приподняв плечи, она сплела руки, сжавшись в комок – она очевидно зябла.
– Мамочка, тебе холодно? – спросила Бэтси.
– Ничего, девочка, сейчас согреемся, – бодро ответила Вивиан.
– А мы никого не ждем сегодня к обеду?
– Нет, Бэтси; днем, может быть заедут с визитами доктор или кто-нибудь из Флеммингов, но вечер мы проведем в кругу семьи. Скажите пожалуйста, мистер Куин – простите, Грегори, – удобно ли вы почувствовали себя в отведенных вам комнатах?
– О, нет слов! Я думаю, потребуется еще значительное время, чтобы осмотреть все, что там достойно самого пристального внимания. Я польщен, что мне оказана такая честь воспользоваться прежними покоями хозяина дома, – и Грегори, слегка приподнявшись, поклонился в сторону мистера Хоупа.
Тот, польщенный, с поклоном принял его комплимент. Затем встал и произнес краткую молитву. Все стоя почтительно выслушали его, а затем приступили к обильной трапезе с разнообразием местных блюд, значительно отличающихся от того, что обычно едят на ланч в суетливом деловом Лондоне.
Когда лакеи быстро и ловко освободили стол, оставив толко фрукты, напитки и цветы, глава семья заговорил:
– Дорогие мои, мы собрались за два дня до Рождества, чтобы когда наступит этот светлый праздник, все мы были единодушны в радости и взаимно поддерживали друг друга. Вы уже знаете, что, к сожалению, в эти же дни придется встретиться и с неизбежными неприятными моментами, связанными с предстоящим следствием. Дай Бог, чтобы все обстоятельства, смущающие сейчас многих, прояснились и получили какое-то разумное объяснение. Ведь злоумышленником мог быть какой-то совершенно неизвестный нам человек, вероятно, из прошлого миссис Грейсхольм, о котором мы так мало знаем. Завтра тебе, дорогая Бэтси, предстоит дать показания инспектору Крумберту. Помоги нам всем, Боже, достойно пройти через все эти испытания. Будем помнить, что Рождество Христово не должно быть для нас омрачено даже такими тяжелыми обстоятельствами.
Пот выступил на лбу мистера Хоупа, он тяжело дышал и, окончив речь, грузно опустился на место и жадно отпил несколько глотков из бокала с соком.
Побледневшая Бэтси взглядывала поочереди на всех сидящих за столом. Майкл сидел, положив оба сжатых кулака перед собою и низко опустив голову, как бы уже готовый к борьбе. Кэтрин тоже не смотрела ни на кого и нервно перебирала тонкими пальцами кисти своей расписной шали. Грегори повернулся к Бэтси, стараясь взглядом выразить свое сочувствие…
Как только все встали из-за стола, Бэтси позвала Грегори в библиотеку, и там подробно рассказала историю своего знакомства с миссис Грейсхольм и печальное ее продолжение, последнюю часть которого она узнала совсем недавно.
– Дорогая Бэтси! – горячо воскликнул Грегори, – Надеюсь, вы не сомневаетесь в моей безусловной готовности помочь вам, чем смогу. О, если бы вы приняли, наконец, мое предложение, и я имел бы больше прав поддерживать и утешать вас!
Бэтси молча, но с признательностью, пожала его руку; однако вести дальше разговор не стала.

Глава 14

На следующее утро в кабинете мистера Хоупа раздался звонок, и хрипловатый голос инспектора Крумберта произнес на том конце провода:
– Мистер Хоуп, я слышал о приезде ваших дочерей с гостем, и рад за вас, что вы собрались все вместе на Рождество. Я на Рождество еду в гости к своему приятелю – господину прокурору нашего графства. Но служба есть служба, сами понимаете, так что мне кажется, самым уместным было бы не откладывать беседу с мисс Хоуп. Я буду в здании в полицейского управления в своем кабинете до пяти часов вечера, и жду ее непременно.
Мистер Хоуп оценил деликатность, с какой тот употребил слово "беседа", избежав выражений "свидетельские показания" или "допрос".
– Да-да, конечно, она непременно так и поступит, – сказал мистер Хоуп, и разговор на этом закончился.
Некоторое время он посидел за своим письменным столом, но потом решительно встал и пошел в гостиную, где сидели Бэтси, Мэгги и Грегори и о чем-то разговаривали.
– Девочка моя дорогая, – сказал отец, – чем скорее проходят какие-то неприятные дела, тем легче станет, и праздник не омрачится тягостными ожиданиями. Тебе следует посетить инспектора в полицейском управлении, я думаю, после ланча.
– Да, я готова, – сказала Бэтси, и действительно, ощутила некоторое облегчение при мысли, что вскоре хоть что-то прояснится.
Мэгги и Грегори выразили желание пойти с нею, подождать, когда она освободится, а потом пешком пойти домой, в усадьбу. В результате все трое попросили, чтобы их не ждали к обеду, так как они намерены перекусить где-нибудь в городе.

До ланча с визитом приезжала лишь чета Флеммингов. Бэтси отметила, что леди Флемминг и сэр Хью не сильно постарели, хорошо выглядят и по-прежнему расположены к их семье. Энтони с ними не было. Визит был коротким, и вскоре они откланялись, сказав, что с нетерпением будут ждать кануна Рождества, когда приедут уже обстоятельно пообщаться и разделить праздник со своими друзьями…

Когда пришло время отправляться в полицейское управление, то Майкл предложил подвезти их на своей машине. Было морозно, сухо, сыпал снежок. Обе сестры оделись в пушистые лисьи шубки и высокие меховые сапожки – ту одежду, которая хранилась для них в доме. И Майкл повез их в город; скорее всего, он не хотел, чтобы Бэтси шла в полицию на виду всего города.
Возле управления он их высадил и уехал. Бэтси вошла вместе со своими спутниками в помещение, которое оказалось промозглым, сырым, практически неотапливаемым. Нашли кабинет инспектора. Перед ним был диванчик, на который присели Мэгги и Грегори, а Бэтси, постучав, вошла. Дверь за ней закрылась.
За дверью оказалась еще одна маленькая проходная комната, где за столом сидел полицейский. При виде Бэтси он встал, вышел из-за стола, постучал в дверь и приоткрыв ее, галантно пропустил Бэтси вперед в кабинет инспектора.
– Входите, входите, мисс Хоуп, – приветствовал ее мистер Крумберт, глядя на нее из под своих густых, как бы всегда насупленных бровей, – садитесь, – и он указал ей на стул перед своим письменным столом.
Бэтси села и оглянулась. В противоположном конце довольно обширного кабинета стоял стол с зажженной настольной лампой; за ней сидел молодой полицейский, по-видимому, стенографист. Бэтси сняла было перчатки, но от волнения и холода опять одела их и спрятала руки за дамской сумочкой.
Инспектор Крумберт, прежде чем начать разговор, внимательно посмотрел на Бэтси, отметив про себя, что она сильно изменилась, позврослела и выглядит элегантной и независимой столичной женщиной.
– Я думаю, мисс Хоуп, домашние отчасти уже посвятили вас в ход следствия. Поскольку теперь установлено, что миссис Грейсхольм была отравлена ядом – большой дозой снотворного вместе с сильным наркотиком. В связи с этим фактом началось судебное расследование, и его провожу я. Многие из ваших родных и знакомых уже давали свои показания.
– Да, инспектор, я услышала обо всех этих прискорбных обстоятельствах совсем недавно. Они ошеломили меня, но я с готовностью отвечу на все ваши вопросы, ибо более, чем кто-либо хочу, чтобы убийца миссис Грейсхольм был найден и получил по заслугам.
– Итак, опишите, пожалуйста, характер отношений между вами и миссис Грейсхольм.
– За два года нашего знакомства мы сблизились настолько, что она стала самым дорогим мне другом, и по достижении совершеннолетия я намеревалась стать ее компаньонкой, зная, что и она этого очень хочет. Теперь я понимаю, что надо было откровенно поговорить с моими родителями и решиться на это раньше, чтобы не оставлять ее одну. В этом я очень виню себя. Я знаю, что Нэнси тоже очень любила свою хозяйку, но не имела возможности отдавать ей все свое время.
– Скажите, говорила ли она вам когда-нибудь, что собирается оставить вам наследство?
– О, что вы, нет. И речи никогда не заходило на эту тему.
– Опишите, пожалуйста, как вы провели последний день – день смерти миссис Грейсхольм.
И Бэтси подробно, не сбиваясь, пересказала все обстоятельства и подробности, которые за последнее время основательно освежила в своих воспоминаниях. Не скрыла она и того, что с удовольствием приняла приглашение Энтони провести с ним вечер накануне его отъезда, ибо их связывала дружба с самого детства, и она была рада, что миссис Грейсхольм ее как бы благословила: Энтони был симпатичен старушке.
– У меня было легко и спокойно на душе, – сказала Бэтси, – я знала, что после моего ухода верная Нэнси сделает все, как положено, и уйдет, только убедившись в том, что все в порядке с миссис Грейсхольм. Я уверена, что только так и могло быть! Будь хоть какое-то осложнение в ее самочувствии, Нэнси или позвонила бы мне, или осталась с ней сама.
– Было ли в доме снотворное, наркотики или другие опасные вещества?
– Нет, конечно, инспектор. В доме были только те средства, которыми мистер Хэмфри лечил больную. А к снотворным она, вообще, относилась очень плохо – даже самые легкие и широко употребляемые. Она всегда напоминала, что с детства мать приучила ее от бессоницы считать овец, и верила в это средство безоговорочно.
– Вы не возвращались после ухода Нэнси в коттедж?
– Нет. Мы с Энтони после кино какое-то время еще погуляли, но это было задолго до десяти часов вечера, а потом он проводил меня домой. Мама пригласила его попить чаю, и после его ухода я легла спать.
– Вы не можете себе представить, мог ли кто-нибудь посторонний войти в коттедж.
– Нет, миссис Грейсхольм никому бы не открыла, да и никаких посетителей она не ждала в тот день!
– Были ли у нее враги?
– Во всяком случае, нам об этом не было ничего известно. В городе ее все уважали, она очень многим делала добро, и ни у кого просто не было повода таить против нее зло. Так мне кажется.
– А, касаясь прошлого, она не рассказывала о чем-то подобном?
– Нет, мы мало затрагивали ее прошлое, зная, что она пережила утрату мужа и сына, – боялись бередить ее раны.
– Не могли бы вспомнить хоть что-нибудь, что могло бы иметь отношение к ее убийству?
– Нет, инспектор. Я много думала об этом, но ума не приложу, как и почему кто-то мог проникнуть к ней и под каким предлогом мог дать ей снотворное. Ведь вряд ли она могла его принять без приминения насилия. Ее поза, в какой застала ее утром Нэнси, была такой мирной и спокойной. Мистер Крумберт, найдите убийцу миссис Грейсхольм! Мне не дает покоя мысль, что этот человек уже столько времени остается безнаказанным. Только его разоблачение может снять подозрения с меня и с других ни в чем не повинных людей! – и Бэтси заплакала.
Инспектор поворошил бумаги на столе, явно волнуясь. Взяв у своего помощника листы с записью ее показаний, он протянул их ей на подпись. Бэтси расписалась слегка дрожащей рукой, почти не видя ничего от слез.
Инспектор встал, протянул ей через стол руку, и в коротких словах выразил свое сочувствие и твердое намерение найти убийцу.
Бэтси вышла, а инспектор сел, и выражение его лица не соответствовало только что высказанным словам. Он не был ни в чем уверен…

_______

В коридоре, постукивая сапогами нога об ногу, прыгали замерзшие Грегори и Мэгги. Когда к ним подошла Бэтси и кратко пересказала, что было с ней у инспектора, Грегори решительно сказал:
– Вот что, девушки. Сие посещение не относится к числу приятных, не только для Бэтси, но и для нас – ее промерзших спутников. Я предлагаю как-то загладить это впечатление. Давайте пройдемся быстрым шагом сквозь Гринвуд и на его окраине заглянем в ресторанчик "Глория", который я приметил еще когда мы сюда ехали. Там мы перекусим, согреемся и вернемся пешком домой совсем не поздно.
Предложение было принято с удовольствием. Быстрая ходьба, с пробежками и подпрыгиваниями вполне согрела их. К тому же, почти никого не было на улице (видимо, все были заняты приготовлениями к празднику). Они быстро прошли сквозь нарядно украшенный городок, практически так никого и не встретив дорогой.
Вскоре показался и упомянутый ресторан "Глория", больше похожий на трактир. Весело переговариваясь, зашли в него, но обедать все дружно не пожелали, а решили остаться в баре, чтобы просто выпить коктейлей и по чашечке горячего кофе, и быстро отправиться домой, чтобы успеть к обеду.
В баре у стойки под ярким светом ламп они сели на три высоких табурета; остальная часть помещения со столиками была слабо освещена. Мэгги взглянула в эту полутемную часть бара и изрекла басом:
– Там, в полумраке – завсегдатаи: их человек пять-шесть в разных углах предаются пороку! – и смешно передразнила как сидят осоловевшие от вина, пива или коктейлей любители посидеть подольше.
Все засмеялись, и когда минут через пятнадцать покончили с поглощением коктейлей и кофе, а Грегори расплатился и они вышли.

_______

Согревшимся трем молодым людям жизнь показалась гораздо веселее. Бэтси сбросила огромное напряжение, которое угнетало ее несколько дней, и подумала, что все не так уж страшно: ведь, действительно, не может же быть против нее сколько-нибудь серьезных подозрений, а убийца, если его найдут, наверняка окажется чужаком, маньяком или еще кем-нибудь в этом роде.
Легкая эйфория от коктейля придала ее мыслям вполне оптимистичное направление.
– Ну, что ж, пошли? – бодро сказала Бэтси.
Когда они вышли из ярко освещенного бара, оказалось, что уже стемнело, и над входом как раз зажегся фонарь. Теперь уже не спеша, наша троица двинулась по дороге в сторону усадьбы. Почти следом за ними из бара вышел один из его посетителей, из тех "завсегдатаев". Он был изрядно подвыпившим, неопрятного вида – то ли в матросской куртке, то ли в грубой рабочей одежде. Шел он пошатываясь и что-то бормотал. Вдруг он повысил голос и стал кричать в догонку трем молодым людям:
– Эй, вы, дамы и господа! Постойте, куда же вы? И ты, Джордж, думаешь, я тебя не узнАю? Ишь, зазнался – своих не хочешь знать! Пойдем, выпьем еще, да вспомним старые денечки… – за этим последовало все более невнятное бормотание.
Грегори подхватил под руки Бэтси и Мэгги и, громко смеясь, увлек их вниз по дороге, которая в пятидесяти ярдах ниже по деревянному мостику пересекала местную речушку. Было довольно скользко, поэтому девушки опасались упасть, но положились на крепкую поддержку Грегори и благополучно домчались до мостика, на перилах которого с обеих сторон намело широкие шапки уплотнившегося снега. К счастью, завсегдатай бара их больше не преследовал, – скорее всего, отправился домой.
Перебежав мостик, молодые люди стали подниматься вверх по дороге, которая почти сразу делала крутой поворот и скрывалась в запорошенной снегом роще. Они знали, что этой дорогой они прямо дойдут до усадьбы. Было тихо, небо разъяснилось и ярко мерцали звезды. Грегори остановился, похлопал себя по карманам и воскликнул:
– Вот раззява! А бумажник-то я оставил на стойке бара. Нехорошо вводить в соблазн бармена или того самого бродягу-выпивоху, который, может быть, вернулся, чтобы продолжить свое занятие. Постойте здесь, а я через пять-семь минут вернусь. Не боитесь?
– Нет, что вы, – заверила Мэгги, – мы тут с детства каждый кустик знаем. И нападать на нас тут никто не собирается. Бегите, мы подождем.
И Грегори быстро заскользил вниз к речке, но они почти сразу потеряли его из виду за поворотом.
Постояли, полюбовались звездами, посмеялись неизвестно чему, – видимо, тому, что все это так непохоже на Лондон – прямо рождественская открытка! Минут через семь-десять им как будто послышался какой-то всплеск, но тишина за ним была точно такой же, как до этого.
– Наверное, откололась льдина на краю моста или снежный ком упал с перил и плюхнулся в полынью, – сказала Бэтси.
А вот показался и Грегори, веселый, румяный, с бумажником в руках.
– Все в порядке. Пошли дальше. Никто не беспокоил?
– Нет, тут никого не было, – сказала Бэтси.
– А этот бродяга не появлялся? Я в баре его уже не видел.
– Нет, наверное, в другую сторону пошел, – предположила Мэгги.
– Пошли и мы скорее домой, – заключил Грегори.

Глава 15

В отсутствие Бэтси и ее спутников Вивиан, с волнением ожидая их возвращения, все-таки перенесла обед на час позже.
Она поднялась в библиотеку и еще раз открыла альбом с фотографией, на который наткнулась во время уборки еще до приезда гостей. Она тщательно перевернула все картонные страницы альбома, но фотографии Джона в ней не было. Однако на следующей же странице за своей фотографией она нашла пустое место, на которое раньше не обратила внимание. Пустых мест в альбоме было немало: некоторые фотографии не подходили по размеру или же их когда-то вынимали, а обратно уже не вставили (некоторые из них лежали просто между страницами). Но под этим пустым местом была подпись "июль 1944 года". Напрягая свою память, Вивиан вспомнила, что фотография Джона как раз здесь и была. Всплыла и такая подробность, что снимала его она сама, а он ею руководил. Вивиан щелкнула затвором, как раз в момент, когда он вытянул руку, показывая, где надо нажать на спуск. При этом он смеялся…
– Куда же девалась эта фотография? – недоумевала Вивиан. – Я точно ее не доставала из альбома, – и она просмотрела еще два альбома, стоявших рядом, но они были явно за другие, более поздние годы.
В это время вошла румяная с мороза Бэтси.
– Ну, все хорошо, мамочка. Было совсем не страшно! А чем ты тут занимаешься?
– Пустяки, доченька. Взбрела в голову мысль найти одну военных времен фотографию, но она куда-то потерялась.
– А что это была за фотография?
– Ты удивишься, Бэтси, но это была фотография Джона, сына покойной миссис Грейсхольм. Я только недавно сообразила, что один мой пациент, за которым я ухаживала медсестрой в годы войны, был именно он.
– Интересно, – сказала Бэтси, – жаль, что я у миссис Грейсхольм видела только его детские фотографии и когда он был юношей. Он был красивый, но сейчас я, конечно, уже не очень помню черты его лица. Ну, пойдем к столу, все уже ожидают гонга к обеду.
И они спустились в столовую, где вся семья была уже в сборе. Когда начался обед, отец спросил Бэтси, явно пытаясь скрыть волнение, как прошла ее беседа с инспектором.
– Все хорошо, папочка. Мне нечего было скрывать, но и нового ничего, как я понимаю, еще не появилось в ходе следствия.
Отец явно успокоился и повеселел.
– А вы… Грегори, вероятно, побывали в таких странах, где в Рождество стоит жара, и снега вообще не бывает? – спросила Мэгги.
– О, да, мисс. Такое было не только в Австралии, но и на многих островах: в Полинезии и Вест-Индии. Там украшали фонариками и гирляндами из живых цветов пальмы вместо елок.

_______

После обеда Бэтси удалось отыскать уединенную комнату с горящим камином, где она села и погрузилась в невеселые думы. Она вспоминала миссис Грейсхольм, и ее сердце надрывалось больше всего из-за того, что кто-то так жестоко и с непонятной целью лишил жизни такую добрую, милую даму. "Ведь никто, кроме меня, действительно, не получил от этого выгоды. Не значит ли это, что кто-то все-таки хотел ее получить? Но как? Раз завещание уже было, то даже если бы и были какие-то дальние родственники, им наследство не досталось бы. А не грозит ли опасность теперь и мне, обладательнице ее состояния? Но кто это, какие у него права? – думала Бэтси и впервые страх за свою жизнь заставил ее поежиться. – Но все-таки это нереально! Может быть, дело тут вовсе не в деньгах… Господи, хоть бы кто-нибудь разгадал эту тайну!"
Размышления Бэтси были прерваны приходом Вивиан, Майкла и Мэгги. За эти два года Майкл заметно возмужал, может быть, слегка погрубел… Он нежно обнял за плечи обеих сестер и сказал:
– Да, мои сестренки, я рад видеть вас тут. И вы должны помнить, что здесь в доме всегда остается место для вас. Мы всегда будем вам рады.
– И Кэтрин? – смеясь, спросила Мэгги.
– Ну что Кэтрин? Она вообще просто еще не нашла правильной линии поведения, да и детей ее близорукая любовь портит. Это моя забота. Я должен ей в этом больше помогать.
Вивиан, желая разрядить обстановку, предложила пойти к отцу, который наверняка порадуется, увидев всех вместе.
Они поднялись по лестнице в родительские покои; в кабинете Роберта Хоупа горел свет, пробиваясь из-под двери. На цыпочках они вчетвером подошли к двери и постучали в нее.
– Па! Это мы; можно к тебе?
За дверями было тихо.
Вивиан с волнением надавила на ручку двери, и та отворилась. В кабинете ярко горел камин, на столе была зажжена настольная лампа с матовым абажуром и лежали какие-то бумаги. Но отца в кабинете не было.
– Наверное, он пошел проверить, как украшают елку , – предположила Бэтси.
– Тогда пойдем к нему, – сказала мама.
И она быстро сбежала по лестнице и скрылась из вида.
Бэтси и Мэгги посмотрели друг на друга. Что-то тревожное в только происшедшем эпизоде ощутили обе. Постояли в молчании, потом Бэтси перегнулась через перила и прислушалась. Все было тихо.
– Значит, все в порядке. Ну, и слава Богу, – сказала Бэтси. – Фу, как можно так легко поддаваться страху!
– Да, и из-за чего?! Ничего же не происходит, да и не может произойти, верно? – добавила Мэгги.