Никополь. Ледоход на Днепре

                В водичку дважды не войдешь,
                Мысль изреченная есть ложь.
                А хочется писать слова тебе.
 
                Прости за этот мёртвый вид;
                Твой дух пусть только оживит
                Картины, виденные мной.



   Друг мой, располагайся поудобнее в телепортационной сфере и будем двигаться в пространстве слитного внимания.

   Итак, одиннадцать часов утра. У нас есть часик с небольшим. Прогулка без цели, но с конечным результатом — возвращение домой. Из скверика, где стоит полуразбитый бюст Пушкина, я поднялся по ступенькам на набережную. Подошел к парапету и увидал лёд. Над головой — серое небо, перед глазами — серый лёд. На другом берегу водохранилища смутно видятся кубики АЭС. Атомные «ёжики в тумане». Их шесть — целая «шестья». И, вдобавок, тепловая электростанция. В целом — нетипичная, единственная в мире кислотно-радиоактивная энергетическая семья. Я, кажется, уже описывал когда-то это творение. Но оно снова передо мной. В заливе ещё полно нерастаявшего, черного, потрескавшегося льда.
На берегу парочка гор льда, созданного намерзающими на бегу волнами еще зимой.

   Дует прохладный ветерок. Проходит навстречу женщина с целлофановым кулечком в руках, за которой с ожиданием и надеждой бегут три собаки разных калибров и мастей, но одной породы — дворняги. Иду дальше, прохожу мимо пушки. Здесь или рядом высаживались наши войска, форсировавшие Днепр в феврале 1944 года. На скамейке сидит старик в спортивных брюках и с сумкой, лежащей рядом.

   Набережная впереди делает поворот под прямым углом. При подходе к повороту на пляж слышен осторожный, хрустящий шум. Это течение пробивается между льдинами. Они переминаются, покачиваются и, в то же время, подтаивая, переносятся в другое место. За спиной заурчало — две австрийские фуры фирмы «что-тоСибирь» повезли вверх по дороге свой груз. Смотрю снова на льдины, а там уже целая речка промылась. Напор общий, широкий, спал и водичка мирно бежит по новому руслу. Весна приходит необратимо.

   Далее — заливчик из-под бывшей лодочной станции. Сейчас он пуст. Лодки хозяевами давно проданы. Ещё одна загородка — спасательная станция на водах. Молодой пёс на цепи, прикрепленной к длинной проволоке, скучающе бредёт параллельно мне за оградкой, поглядывая на меня. В его «паспорте» на заборе значится: «злая собака». Детский пляжик с обнажившимися мелкими местами. В этом году было много снега и, чтобы подстраховаться, на Каховской ГЭС сбросили воду.

   Справа дом, в котором жили мои друзья. Они уехали в 70-тые на Дальний Восток по переселению и с тех пор от них — ничего.

   Покой.
   Зашел на каменный мол, с которого виден уже быстрый поток льдин. Воды больше, ледяные острова и языки кажутся не такими большими, как в заливе. Ощущение погружения в среду усилилось.

   Центральный пляж с грибками, старыми деревьями, чайками на воде. Галдят, как сороки. В этом году будет 42-е лето, как я здесь бываю. Кстати, пошел несильный дождик. Бреду по песку. Вверху, на дороге, какая-то уставшая от жизни пара. Они вяло переругиваются между собой, отмечая «нездоровье нервов».

   Покидаю песчаную зону пляжа и через переулки выхожу на одну из главных городских улиц. Мимо «вечного огня», мимо рынка, через парк «Победы» добираюсь до своего района. Зашел в отделение банка к своей коллеге, показал рисунки восточных знаков Зодиака.

   А вот и дом.

Спасибо за компанию.