Валерий Ломовцев - жизнь в состоянии медитации

    Про Валерия Ломовцева – одного из многочисленного списка наших российских  духовных Учителей – я слышала давно. Его книги распространялись в самиздате, а сейчас стали появляться и магазинах эзотерической литературы. В Москве до сих пор существует и процветает центр, где собираются последователи его учения и почитатели его творчества - кассет и книг с лекциями. Сам Валерий не любит себя афишировать, долгое время он издавал свои книги анонимно.

    В начале 70-х годов Ломовцев с немногочисленной группой своих учеников поселился в Киргизии, в окрестностях города Фрунзе, где организовал нечто вроде общины людей, занимающихся изменением своего сознания – искоренением эгоизма  методом наблюдения за собой и своими единомышленниками в условиях тесного общежития и ведения общего хозяйства. Кассеты с записями его бесед с учениками того периода не произвели на меня большого впечатления – Валерий был не единственный, кто посвятил свою жизнь руководству и исправлению других. Учить и контролировать – куда приятнее, чем подчиняться и находить недостатки в самом себе. И метод не нов, и  философия известна.

   Мой близкий друг - большой почитатель этой школы. Благодаря его настойчивым увещеваниям, я, наконец, прочла несколько книг Валерия. Не только прочла, но и постаралась пропустить их через собственный опыт, сравнив его идеи с идеями близкого мне П.Д.Успенского. Данная статья получилась в результате взаимодействия этих школ.  Я пишу ее «по мотивам  Ломовцева», то есть, буду комментировать  лишь те его мысли, что во мне каким-то образом отозвались. Заранее прошу прощения у других почитателей таланта данного духовного Гуру, если она не будет соответствовать  их мнению.

    По первому впечатлению, Валерий показался мне всего лишь хорошим интерпретатором известных идей, которые он сумел толково обобщить и достаточно внятно, хотя и несколько многословно, передать слушателям. Это нисколько не умаляет его достоинств. Большую часть его книг я прочитала с большим интересом, многое почерпнула для себя, кое-что взяла на вооружение. Он действительно близок школе Успенского. Его  язык богаче живыми примерами, хотя, интересно описывая проблему, он реже, чем Успенский, дает рецепт ее разрешения. Если Успенский учит применять теорию к себе, то Ломовцев напоминает мне умного и уважаемого Шри Ауробиндо: его книги – кладезь информации, но как использовать их на практике, мне не понятно.

     Впрочем, я уже начинаю сравнивать новое с известным, вместо того, чтобы сначала опустошить свой ум, подготовив его к пассивному восприятию. «Пассивность восприятия – это есть то, что называют вниманием. Наше сознание, не имеющее внимания, постоянно содержит в себе предположения о предмете, вместо реальности этого предмета». (Здесь и далее – все цитаты из книги В.Ломовцева «Встречи»).

   «Когда сознание имеет возможность быть зеркальным, оно может вместить в себя весь мир. В таком сознании все проблемы решаются, потому что входят туда способом отражения все сразу, целостно, чудесным образом теряя свою противоречивость». Зеркальности сознания больше всего мешает наше пристрастие возражать и опираться на прежний опыт.  Ум («слои между зеркалом и миром») необходим для развития, но он не является целым, потому что между частями ума нет общего языка, у каждой его части – свое представление о мире, и они враждуют между собой. У меня в памяти сразу же всплывают идеи Успенского о разрозненности наших центров и наших Персон. Ломовцев повторяет их, но добавляет новые краски – память о прошлом опыте и ожидание результата.

   «Мы не успеваем оттого, что постоянно роемся в памяти, ищем, как нам поступить в данной ситуации». И немного ниже: «Когда мы ждем плодов, мы никогда не можем делать реального настоящего». Вот две наши типичные проблемы: привязка старых ассоциаций к новой ситуации и ожидание задуманных результатов. Духовно продвинутые люди открыты всякому приходящему и реагируют на него адекватно, а не применяя прошлый опыт. Жизнь дает нам именно то, что нам нужно, в чем  я уже не раз убеждалась.  Заранее ожидая от перемен плохого и имея в голове свое представление о хорошем, мы только удерживаем во времени  неприятную ситуацию. Например, человек становится безработным и цепляется за то, что ушло, вместо того, чтобы полезно использовать неожиданно предоставленное  ему свободное время. 

    Правильный подход к жизни, к учениям, к себе – это непредвзятый подход. Без пассивного созерцания человек никогда не вместит в себя окружающий мир или ту проблему, к которой он подходит. Ну вот, я и подошла к тому, что больше всего понравилось мне в беседах Ломовцева – к его определению медитации.

   В редкие минуты нашего суетного бытия меня посещают странные мысли. Я начинаю смотреть на все происходящее так, как будто бы нахожусь не в жизни, а где-то в стороне от нее и становлюсь Свидетелем. Этот термин употребляет Ломовцев, имея в виду, видимо, нашу духовную монаду, тождественную Творцу, или (по терминологии Успенского) – наше истинное Я. Итак, мой Свидетель, несмотря на погруженность тела в состояние спешки или, наоборот, в бездействие из-за вынужденного ожидания чего-либо, вдруг приходит к пониманию, что спешить и торопить события нет смысла, потому что, чем бы ни была заполнена в данный момент моя жизнь, она всегда, словно поезд по рельсам, идет своей, установленной скоростью и по своему расписанию. В нас последовательно входят определенные впечатления подобно видам из окна несущегося по проложенной колее поезда. Пассажирам пролетающие мимо пейзажи кажутся неравноценными: одни – скучными или устрашающими, другие – наполненными смыслом и захватывающими. Пассажир в скуке пропускает одни картины и жадно выискивает взглядом другие, но все они, по большому счету равноценны, все лежат вдоль пути, по которому идет наш поезд, и значит, равно нужны нам.

    Количество информации, имеющейся в мире, всегда неизмеримо  больше наших возможностей  вместить ее в себя. (Эта мысль почему-то всегда посещает меня в книжных магазинах, где большинство книг – желанны мне, но не все доступны – и по цене, и по наличию свободного времени для их вдумчивого прочтения). А если это так, то надо сполна принять в себя хотя бы те «пейзажи», которые лежат у выпавшей нам колеи, не упустить то, что в них заключено, ибо оно предназначено конкретно для нас, не важно, малое оно или большое. Наша жизнь – это, прежде всего, интервал отведенного нам времени для обучения, а отнюдь не количество событий, которые мы решили считать значимыми и гоняемся за ними, в надежде схватить за хвост жар-птицу. Опыт показывает, что, рьяно гоняясь за этой птицей, мы только теряем шанс ее поймать, более того, за это время упускаем из виду те реальные дары, которые поджидали нас на нашем пути, а мы их, не заметив, не приняли.

    Ломовцев, используя несколько другие примеры и описания, изложил примерно ту же странную идею, что не раз посещала меня. Состояние, когда человек все свое внимание отдает «близ расположенной проблеме», когда он «полностью вливается в каждое действие», находясь только в настоящем, не беспокоясь ни о прошлом, ни о будущем, он называет медитацией. Мне очень понравилось его определение.  Я всегда с опаской относилась к употреблению этого термина всуе, ну, например, в таком варианте: «... сижу я под деревом и  медитирую, и  вдруг вижу кота, идущего по дороге...»  Дословно эту фразу я услышала из уст одной моей  приятельницы, увлекавшейся индийской йогой.

    «Действие в потоке возникает лишь тогда, когда мы следуем сущностной линии, которая может проходить и через большое, и через малое. Неважное дело должно делаться в отпущенное время, как самое важное. Оно важно тем, что стоит перед нами». Как пишет Ломовцев, мы почему-то считаем, «что писать диссертацию важнее, чем косить траву» и отбрасываем выпавшую нам на данный момент жизни задачу -  взять в руки косу, ради ложного чувства долга - «я должен дописать главу», а в результате у нас почему-то не клеится работа, и намеченная глава остается недописанной. Не удивительно, мы самовольно перенесли ее время на чужое – на время, предназначенное для косьбы! Каждый из нас может вспомнить массу собственных примеров на эту тему неправильного реагирования на вызовы жизни.
 
    Еще одна наша типичная проблема и препятствие на пути - обращение к памяти прошлых ошибок и страданий. Проблемы, не решенные своевременно, к которым мы отнеслись,  как к дурному пейзажу из окна поезда, мы загоняем в память, и они живут там, мучая нас угрызениями совести и сожалениями о наших неверных действиях или отсутствии действий. Воспоминания отнимают у нас энергию, которая отведена нам «на сегодня», а мы используем ее «на вчера или на завтра». В результате коэффициент полезного действия нашей жизни непозволительно низок, мы, выработав свой физический ресурс, не успеваем реализовать свою духовную программу. 

    Что советует Валерий? Приучить себя жить в состоянии медитации, то есть, целостно раскрываться настоящему, отбросив прошлое и не беспокоясь о будущем. При этом - вот это самое забавное! - старые проблемы  начнут встречать нас в настоящем, слегка видоизменяясь, и мы получим шанс  здесь и сейчас исправить то, что казалось нам упущенным. Проблемы будут возвращаться к нам, пока мы не выучим свой урок. Вот она - теория «Вечного возвращения», поданная Ломовцевым менее фантастично и на примере нашей  единственной жизни.

     Ломовцев во многом созвучен Успенскому, но его язык более приближен к мышлению обычного человека. Успенский заостряет ситуацию, делает ее более фантастичной, болезненной, непримиримой – его сложнее читать, но он действеннее. В отличие от Ломовцева, Успенский не признает эволюцию как механическую смену форм. Там, где нет сознательного подхода, считает он, в принципе нет никакой эволюции, есть только потребление одних форм жизни другими, а мы - человечество, в том виде, в каком есть, не более чем навоз, удобряющий другой навоз, хотя и имеем возможность прорасти - эволюционировать. Ломовцев эту мысль не высвечивает, а зря. После Успенского, поняв многое и нужное, Ломовцева читать приятно - он заполняет отдельные пробелы понимания, дополняя их  иллюстрациями.

    Итак, медитация - это целостное, сиюминутное и адекватное восприятие жизни во всех ее проявлениях. «Медитация – это то состояние, когда все части нашего существа согласились пребывать в единении. Это смирение, которое не протестует против жизни, потому что протестовать против факта, каким бы он ни был, абсурдно,  он уже есть. Свойство медитации в том, что человек не предполагает, как ему действовать, в нем умирают проблемы выбора. Человек находится в действии, он сознает, что он, его пространственно-временной план, по сути дела функция, за которой стоит Свидетель, а человек является инструментом проявления его».

    Еще один новый термин, который использует Ломовцев - это «ось соизмеримости», находясь на которой человек действует правильно, чтобы он ни делал. «Противоборствующие желания тратят нашу энергию, потому что мы не осознаем своего места в жизни. Мы не встали на ось соизмеримости, находясь на которой мы делаем всякое дело без противоречия и без трения». Мой первый Учитель по этому же поводу употреблял другой термин – мера насущности. Рассказывая о правильной диете, он считал, что качество (чистота) продукта определяется мерой насущности. Для хорошего, напряженно потрудившегося во благо других человека даже  кусок сырого мяса будет «чистым продуктом», для лодыря и эгоиста и гречка, и мед - грязны: он не заработал их своим трудом! Именно такой подход к вопросу о питании мне больше всего симпатичен.

     Когда нам нужно защищать свою жизнь, мы подходим к происходящему непредвзято, мы не анализируем, из какого источника пришла помощь и не строим планов на будущее, - мы действуем, и, как правило, находим наилучший выход из возможных. «Для человека, занимающегося математической проблемой и осознающего важность своего занятия нет проблемы, какую выбрать книгу. Он берет нужную, он работает. Только от безделья возникают проблемы, именно безделье не позволяет нам выбрать между тем и другим». Мысль интересная.

    Соизмеримость - это доверие к жизни,  понимание того, что она дает то, что нам нужно, в нужное время и соизмеримо с нашими возможностями это принять. В обычной  жизни соизмеримость хорошо иллюстрируют наши материальные приобретения и потери. Что-то постоянно контролирует их, не давая нам много лишнего, но и не отнимая последнего. Недоплатили зарплату - появилась возможность подработки. Потеряли кошелек - пришел человек с подарком. Нашли дорогую вещь - ждите кражи или поломки бытовой техники.

    Ломовцев употребляет еще один знакомый мне термин - Эгрегор. Он соотносит его с понятием «общественное мнение», описывая его, как искусственное образование, неживое, но питающееся энергией живых людей, и имеющее свое самостоятельное существование. Он глупее каждого отдельного индивидуума, но сильнее всех нас вместе взятых. Оно заставляет нас реагировать на жизнь по Эго-программе, стандартным, но не самым безопасным для нас способом: на всякий случай заранее вооружаться, защищать свою значимость, протестовать против перемен. Такой протест и такое обособление от других всегда нас разрушает. По мнению Ломовцева, эволюция состоит в отбрасывании старых форм, что дает возможность войти новому - развитию. Чем легче мы позволяем всему внешнему меняться, проходить и изменять нас, тем меньше оно нас разрушает, тем правильнее наши взаимоотношения с миром. «Все проблемы следуют только из проблемы взаимоотношения». Роскошная мысль!

   Какой совет дает Валерий Ломовцев напоследок? «Берегите себя! Не разрушайте себя, позвольте выработать свою программу, пройти все опыты. Разрушать себя небрежностью, несоизмеримостью–значит препятствовать реализации своей сущности. Жизнь – это сплошная опасность, но еще большая опасность – страх перед опасностями, потому что такой страх отнимает душу и убивает смысл жизни. Все опасности перестают быть таковыми, как только вы научитесь быть в Потоке. Надо беречь себя от бездуховности, а уж духовность обережет вас ото всех мыслимых и немыслимых опасностей».