Женька - глава первая, и может быть не последняя..

                ЖЕНЬКА

               ГЛАВА ПЕРВАЯ

Однажды, Женька угодил в тюрьму.
Не то что бы он был совсем чист, как пресловутый белый лист, но и страшного в общечеловеческом  понимании, ничего не совершил.
Была там какая-то мутная история с перечислением куда-то, каких-то денег, и насколько мне известно, сам он оказался причастен к ней лишь косвенно, хотя обвинили его вполне прямо.
Причем, на момент возбуждения дела всё было давно возвращено на место откуда взято, так что реального ущерба от его действий никому причинено не было.
Однако, ему инкриминировали попытку мошенничества и отправили на пять с половиной лет в колонию строгого режима.

«Вроде,  относительно недалеко от дома…  Какая-то тысяча километров на Север..» - вспоминал он местонахождения Архангельской области, сидя на своём бауле, в этапной камере Бутырской тюрьмы.

Ехали весело. В автозак набили заключенных столько, сколько он ни по каким расчётам вместить не может. Но приспущенная с поводка овчарка, быстро исправила погрешности в физических законах, исходя из которых тела помещённые внутрь другого тела не могут  быть больше того по объёму. «Могут!» -  рявкнул, начальник конвоя.
И оказался, как ни странно, абсолютно прав.
Но, как говорят  в народе – в тесноте, да не в обиде.. 
Доехали без приключений. Перезнакомились. Выгрузились.

Ах,  как сладко было, наконец-то очутиться  на свежем воздухе! Да ещё и пройтись по улице, а пусть хоть и сцепленными между собой наручниками, да гусиным шагом.
Пока ждали погрузки в столыпинский вагон на задворках Ярославского вокзала, майское солнышко ласково пригревало сидящих на корточках мужчин и настроение улучшалось ещё больше.

Предположение о том, что в вагоне уже не будет такой тесноты как в автозаке, оказалось преждевременным, т.к. стали подвозить заключенных с других столичных тюрем и в итоге в каждом купе расчитаном на шестерых человек оказалось по пятнадцать.
Должен заметить, что на этап зеки берут с собой всё своё нехитрое имущество, которое, как правило, умещается в полутора  клеёнчатых баулах или паре спортивных сумок. И бывалые сокамерники советуют особо не отягощать себя тяжелой ношей, но ведь неизвестно в какие условия попадешь и когда дождешься первую посылку из дома(это если тебе есть от кого ждать). Многие везут с собой не только одёжку, сигареты, чай и сахар, но и любимые книги.
А у кого-то материалы  уголовного дела, да последующие переписки со всеми судебными инстанциями… Вы не представляете, сколько это бумаг! Но кое-как уплотнились, разместились и стали ждать отправления.
Загрузили в вагон рано утром, а тронулись уже сильно после полуночи.
И не беда,  что на станции нельзя открывать окна, и выпускать в туалет..
А что бы арестанты не просились «по маленькому»  воды, хоть и полагается, но не дают.
Но в итоге – тронулись..
Через какое-то время открыли окошко в коридоре, и пошел воздух. ВОЗДУХ!...
И так он опьянил этот долгожданный кислород, что все притихли и только старались вдохнуть поглубже, да задержать подольше этот сладостный, чистейший, пьянящий ВОЗДУХ.
Незаметно, ночь кончилась, и наступило утро..
Ярославль.. Вологда..
Тем, кто сидел ближе к решетке, отделяющей купе от коридора было видно, как за окном мелькали просыпающиеся после зимней спячки леса и поля родной страны…
Это с точки зрения обывателя подавляющее большинство из тех, кто оказался в тюрьме – грабители, насильники или убийцы. На самом деле таких явных негодяев не больше половины, а то и меньше.
А вторую половину составляют:
совсем молодые ребята по глупости, натворившие делов, которым дать бы по заднице ремнем, а не кидать в тюремный котёл, из которого выбраться уже почти невозможно;
деды, которые когда-то что-то натворили, а после выхода потыкавшись в разные инстанции, так и не смогли устроить свою жизнь, они сами возвращаются в тюрьму где хоть крыша над головой в холода, да баня каждую неделю, не говоря уж о гарантированной тарелке с баландой;
немало, и вовсе ни в чем не виновных людей  ставших жертвами «судебных ошибок».
Вы только вдумайтесь – осудить невиновного человека, сломать ему карьеру, разрушить семью, отнять годы жизни у его родителей, и почти не оставить ему шанса наладить  свою жизнь после освобождения, это всё называется у нас  - «судебной ОШИБКОЙ».
Ну ошиблись гражданине следователь с прокурором, и судья тоже ошибся… С кем не бывает?
И мелет это чёртово колесо людские судьбы, и крутится оно не останавливаясь..
Да нет, конечно, в тюрьмах немало и отпетых негодяев, воров, убийц и грабителей…  Куда же без этого? Но большую часть из них, особенно из тех кто пошел по второму кругу,  вылепила сама эта система, когда приняла их в первый круг.

А в том купе компания подобралась веселая –
Женька – авантюрист-неудачник;
Серёга – защищавший свою подругу от шпаны, да и зашибивший одного из них насмерть;
Борис  Семёнович – что-то не поделивший с районными милиционерами и в итоге схлопотавший два года непонятно за что;
Ванька – пацан, ещё совсем, шаривший по карманам невнимательных граждан, что бы прокормить деда с бабкой, да отцу сидельцу посылки отправлять;
Андрюха «Ждановский» – бывший спортсмен, мастер спорта м.к., ставший инструктором в модном клубе и поддавшийся на уговор одного из посетителей достать ему каких-то там препаратов из тех, что приводят к понижения потенции, но увеличению мышечной массы, ну и остальные не особо разговорчивые товарищи по их общему несчастию…
Так они и ехали, травя разные байки, да делясь слухами о тех лагерях,  которые находятся в ведомстве Архангельского Управления  Федеральной Службы Исполнения Наказаний…



Конвой оказался удачным – не вредничали, не лютовали, зато продавали траву и водку…  А особо страждущим, предлагали даже устроить  романтическую «свиданку» с зечками, ехавшими в предпоследнем купе.
 Для этих целей видимо и уплотняли всех так старательно, чтобы самое последнее купе осталось свободным.
Туда и отводили девицу, которая и сама была счастлива дорваться хоть до какого мужика, а потом объявляли аукцион – «А вот и Машка - пи@да нараспашку..  Право первого раза, косарь – полчаса, все последующие по пятихатке за пятнадцать минут»..
 
 Зеки начали перекрикиваться с Машкой – «Машуль, а сиськи то есть у тебя?»  - раздалось из соседнего купе, под всеобщий дружный гогот.
«А ты приходи - узнаешь.. Увидишь, век не забудешь» - голос у девки был молодой и задорный..
«Эй, соседи, а узрел ли кто из вас эту Машку при погрузке?»
«Не, их с другого тамбура сажали..»
«Машенька, а годков то тебе сколько? А то по голосу, так прямо тут ещё и за «малолетку» раскрутишься..?»
«Двадцать мне, милый!..Не бойся..»
«Ага, уже лет двадцать, как двадцать» - послышался хрипловатый  женский голос из  того же, женского купе..
«А ты ваще молчи, манда немытая!» - гаркнула на товарку Маша, резко огрубевшим голосом..
 
Пока девки выясняли на весь вагон кто из них круче, Женька пытался вспомнить известные ему значения слова «манда» - но кроме того, что кажется, именно так называется небольшой остров в Кении, в голову ничего не приходило – «Причём здесь остров?!»   
Загадочен всё же родной язык.. 
 
 
Когда-то давно, Женька, отлично окончив школу, поступил на журфак МГУ, и даже отучился первые полгода, да только потом жизнь, как начала его подбрасывать да ронять..
Не до учёбы стало.
Да и шутка ли – на дворе было начало девяностых прошлого века..
А потом умер отец.
И самая большая глупость - свадьба эта дурацкая, со странной девушкой, непонятно откуда взявшейся в его жизни.
Он действительно, даже и не помнил, как и где они познакомились..
Помнил лишь, что однажды вечером Оля приехала со спортивной сумкой и попросилась пожить у него несколько дней, потому что поругалась с родителями, а подруга у которой хотела перекантоваться неожиданно уехала в Крым.
Ну а чего – не выгонять же девку ночью на улицу? Короче – осталась.
Женька, всегда был гостеприимным хозяином, как и его отец, с малолетства научивший пацана радоваться гостям и готовить угощения так, что тому было в пору в кулинарный техникум поступать без экзаменов, а не на журналистику.
Уже тогда, Женька промышлял всякими полутёмными делишками – отчаянно и смело, не от ума большого, а по  дерзости, да бесстрашию молодецкому, и всё у него получалось ловко, если не сказать – красиво. Шальные деньги, позволили ему уже в семнадцать лет купить трёшку на Кутузовском, в которую и заявилась весенним тёплым вечером, та самая Оля.
Женька показал ей дальнюю комнату с балконом, где она сможет пожить, пока не вернётся из Крыма её уехавшая неожиданно подруга, выдал чистое постельное белье и полотенца.
«Да у тебя прямо как в крутом отеле» - пошутила Оля, разглядывая надписи на полотенцах.
«А  я из каждой гостиницы, где останавливаюсь всегда полотенце прихватываю.. На память, так сказать. Вот это, которое ты держишь - из Парижа, я там прошлой осенью был – чумовой город!..»
«Круто! Увидеть Париж и умереть, да? А я пока нигде не была..
Нет, ну хотя вот на Украину ездили с родителями, в том году.. Да и раньше тоже.. У отца, там брат живёт, в Виннице. А за границей никогда не была»
«Ну, теперь-то и Украина - заграница, так что, считай уже побывала..» - неловко попытался пошутить Женька
Пошли на кухню..
Женька всё сокрушался, что у него из выпивки есть только ликёры, да шведская водка Абсолют. Решили, что с водки начинать неправильно и выпили приторно сладкий «Amaretto di Saronno» 
Женька достал из холодильника полукилограммовую банку чёрной икры – «Надо закусить эту гадость.. Угощайся. Икра волшебная – белужья» - и протянул ложку.
«Ну, надо же.. А мы  только бутерброды  с икрой делали на Новый Год, а так чтобы ложкой... Хлеб то, хоть есть у тебя?»
«Хлеба нет. Так что, придётся так..»
Они ещё полночи болтали о всякой чепухе, ликёр как-то не пошел, зато хорошо пошел Абсолют с кока-колой.. 
Потом, пошли курить на балкон, там и начали целоваться..
В итоге, он так и не поспал той ночью.
По большому счёту, это был первый полноценный секс в его жизни. Нет, конечно, он тискал девок и раньше, но всё как-то второпях – то её родители могли невовремя вернуться, то в подъезд мог кто-то зайти, а  то в машине какая-то девка,  после торопливого минета, заявила, что теперь она готова быть его женой.. , ну или в качестве альтернативного варианта, может в милицию заявление написать...об изнасиловании, например.
Он тогда ошалел, сунул девке 50 баксов, пообещал, что подумает о свадьбе и постарался отъехать так, что бы она не запомнила  номера на его машине..
С тех пор он стал осмотрительнее, а домой  ещё и вовсе не приглашал никого - квартиру то, купил лишь месяц назад, оформил на своего водителя- охранника и помошника, бывшего таксиста Леху, и только закончил обустройство.
Но молодость требовала своего..
С каждым днём, он все внимательнее поглядывал на секретаршу Алёнку, и прикидывал – «даст или не даст?»
Это только на пороге восемнадцатилетия, можно долго сомневаться – даст ли тебе твоя же собственная секретарша, которая уже семь лет замужем, и готова работать с бумагами хоть до поздней ночи...
Алёна всегда с готовностью оставалась по вечерам, только потом, почему-то нарочито громко хлопала дверью, когда разобравшись со всеми договорами он сунув ей очередную двадцатку гринов, провожал  её  к выходу и говорил – «Спасибо, завтра можете приходить к обеду»..

А тут он дорвался!!! Так дорвался, что наверное весь двор слышал их стоны и чуть ли не крики.. Оля, несмотря на скромную и особо ничем не примечательную внешность оказалась просто дикой кошкой, да ещё и голосистой, в том смысле, что очень громко комментировала все его действия и свои ощущения. С таким он ещё не сталкивался, и это было несколько необычно.. Хотя не сказать, что бы он был так уж сильно против...
Ну может быть, можно было бы чуть потише, все же..?
А она показывала ему такие позы, о которых он хотя и догадывался, но ещё точно никогда не пробовал на практике...
Выпитый Абсолют вполне раскрепостил юношу, и он сам, не желая ударить в грязь лицом, старался поразить девушку изобретательностью и напором. .
Она кусалась.. Несильно, но ощутимо.. Он уловил, что ей больше нравится, когда он берет её не столько нежностью, сколько силой, словно подавляя её волю. Они заканчивали и договаривались – «Теперь, спим», но уже через несколько минут, он не умея совладать с молодецким темпераментом, снова оказывался на ней, держа крепко за запястья… и чувствовал себя настоящим половым гигантом…
 
 
 
Поезд ехал дальше.. Какой-то худощавый мужик из соседнего купе уже вернулся от той самой Машки, и теперь от соседей раздавался весёлый ржач.
Видать мужик не стесняясь рассказывал все подробности своего получасового уединения с этой мадам.
Туда же, потом сходили ещё двое.. И образовалась некоторая пауза, ведь платёжеспособных арестантов довольно мало, и далеко не каждый захочет участвовать в подобном сомнительном приключении..
Андрюха – спортсмен,  всё  никак не мог определиться – то ли купить водки, то ли устроить себе сексуальный праздник.
-«Старшой, а вот если бутылка - косарь и деваха – косарь, так может мы их располовиним?»
- «Ну как располовинить бутылку я ещё понимаю, а девку мне для тебя че, напополам разорвать?» - тупил прыщавый конвоир.
«Ну зачем девку пополам рвать, просто ты мне отольёшь полбутылки и закроешь с девкой, но не на полчаса, а  минут на пятнадцать ?»
«А потом вас туда парами на две минутки водить, и по стольнику собирать?!» - старшой, явно не хотел снижать цену..
«А, ну и хрен с ней» - сплюнул Андрюха - «тащи водку, от неё хоть триппер не подхватишь»..
Наше купе облегченно вздохнуло – в одно лицо, такой человек как Андрюха, пить не станет, а это значит, что если не всем, то уж тем, кто сидел рядом с ним, точно достанется..
…Через пару минут прыщавый конвоир принес бутылку, самой дешевой которую только можно найти в привокзальных киосках, водки.
Через решетку бутылка не пролазила,. Да и не полагается арестантам на этапе иметь что-то стеклянное – мало ли чего удумают, да ещё осмелев после выпивки
«Посуду подставляйте» – конвоир открутил крышку и начал через решетку разливать водяру в подставленные алюминиевые  кружки. Наливал почти по полной, так что вся бутылка уместилась аккурат в три кружки, из которых  разливали уже по остальным.
«Если кто будет буянить – яйца оторву» - предупредил конвоир и ушел в другой конец вагона.
«Ну братцы, за встречу!» - коротко провёл торжественную часть Андрюха, и опрокинул в себя то, что оставалось в его кружке.
Выпили  все, за исключением мутного паренька забившегося на третьей полке и делавшего вид, что сладко спит там всю дорогу, что бы его не попросили поменяться с кем-нибудь, из сидевших внизу, да двух таджиков отказавшихся по каким то своим соображениям.
На какое-то время в купе воцарилось молчание.
«Эх, хорошо пошла..» - крякнул Борис Семёнович  – «может, повторим? У меня «на верхах» пятихатка  заныкана, так что, если добавите..?»
«Добавлю» - подхватил хорошую идею Серёга и снял кроссовок, из под стельки, которого выудил сложенные маленьким квадратиком пятьсот рублей – «Старшой, к третьему подойди!»
Подошел прыщавый – «Че надо, бандиты?»
«Нам  бы повторить?»
«А потом, как я вас конвою на станции сдавать буду?»
«Да брось ты, тут смотри, сколько народу участвует.. Каждому по капле досталось.. Тащи, давай, пока ваш начальник дрыхнет»
«А к девке значит не пойдешь» - спросил прыщавый Андрюху – «смотри, я её сейчас обратно пересажу и уже не проси»
«Да ну её к ляду, там уже полвагона перебывало.. Потом лечись в лагере после нее.. Тащи водку!»
«Ну как знаешь..» - сказал конвоир и забрав деньги пошел за второй бутылкой.

После второй бутылки как-то захмелело слегка. Да и много ли арестанту надо? Перед этапом обычно никто не ест, ибо неизвестно когда до сортира отведут.
На тюрьме всем выдавали сухпаёк, по его размеру обычно арестанты не знающие куда их направят, определяют - сколько суток до первой пересылки. Если дали паёк на одни сутки, значит, недалеко повезут. А если нагрузили дня на три, то ждёт тебя какой-нибудь Челябинск,  дальше и вся бескрайняя Сибирь-матушка.
Женька, ещё в тюрьме  умудрился выспросить у корпусного, что на карточке его стоит «Арх.», а это значит Архангельское управление. Да и паёк выдали лишь на сутки – хлеба тюремной выпечки, из которого только игрушки всякие смешные  лепить,  три картонных стаканчика с китайской лапшой «Ролтон», да пакетик чая одноразовый с пятью кусочками сахара.
А смех-то весь в том, что есть эту лапшу надо после того, как залил её кипятком, а вот кипяток тебе разносить в вагоне никто не станет.
Не в СВ едешь. Так что, если жрать сильно захочешь - грызи её всухомятку, а уже в животе эта лапша сама разбухнет.
Арестанты повеселели, выкурили по сигаретке в порядке общей очереди, что бы не задохнуться, и  теснота уже совсем не так чтобы давила..
Да и вообще, все в итоге сошлись на том, что компания подобралась тёплая, конвой попался удачный и едут они, в общем, вполне хорошо.

После той ночи, Оля как то очень быстро освоилась в Женькиной квартире, да и вообще проникла в его жизнь довольно глубоко.
Замороченный вечно своими делами, он и не заметил, как пролетела неделя, потом другая, а там и месяц плавно перетек в следующий.
По большому счёту дальняя комната,  которую он ей выделил так и оставалась незанятой – ночевала она с ним в спальне, на столике перед зеркалом появились всякие крема, флаконы духов и другие женские штучки. Приезжал он, как правило, поздно, и если они не шли ужинать, то падали в кровать и  до изнеможения занимались сексом, а утром он тихонько вставал и стараясь не шуметь, выскальзывал из квартиры.
К тому же, частенько ему случалось мотаться в командировки из которых он всё так же, не изменяя своей традиции, и привозил гостиничные полотенца.
Где-то через неделю их сожительства, он с некоторым удивлением узнал, что она почти на семь лет старше его. Но это его не огорчило, а наоборот даже придавало в его глазах некоторую пикантность их отношениям. 
Она никогда не спрашивала, чем он занимается и откуда, у ещё совсем юного парня, такая шикарная квартира, дорогая иномарка и явно неограниченные возможности траты денег.
Хотя один раз, заметив что он выкладывает из барсетки пистолет, она спросила – «Ты бандит, что ли?»
«Да нет, что ты.. Я занимаюсь финансами – помогаю людям заработать на тех деньгах, к которым они имеют доступ. А это..» - он показал глазами на ящичек, куда убрал пистолет – «..это так.. для безопасности. Сама же видишь, что творится на улицах. Шпаны всякой, развелось..»
Больше она вопросов не задавала, а он в свою очередь не имел привычки лишний раз рассказывать о том, как и кому, он помогает заработать в это мутное время…

К станции Пукса поезд прибыл уже вечером, когда солнце слегка присело за верхушки деревьев.
Конвой стал выкрикивать фамилии тех, кого должны были ссаживать здесь, требуя ответа на дежурные вопросы (дабы не высадить по ошибке кого другого, по фотографии на транзитном пакете, тебя даже родная мама узнает с трудом – все бритые, отощавшие, бледнющие, после сидения в камерах следственных тюрем годами)…
«Воробьёв – имя, отчество, год рождения,  статья, срок, режим?»- услышал Женька свою фамилию и автоматом оттарабанил – «Евгений Георгиевич, семьдесят пятый, стопятьдесятдевятая третья через тридцатую, пять с половиной строгого»
«Готовься на выход» - услышал в ответ.
И вроде он знал уже, что здесь или на одной из следующих остановок его должны высадить, но всё равно сердце застучало от волнения, заколотилось словно требуя – выпусти меня отсюда, слышишь, выпусти..!
Вместе с ним, назвали и почти всех его соседей, кроме двух таджиков и того парня, что так и продолжал делать вид будто он спит всю дорогу.
Видимо изначально их и рассаживали так, что бы удобнее было выгружать на станциях назначения.
Он обратил на это внимание, ещё на позапрошлой  остановке, в Вологде, когда полностью выгрузили два соседних купе. Андрюха с Серёгой, тогда ещё пытались уговорить конвоиров, что бы их рассадили хотя на два купе –  все-таки уж больно тесно и главное душно было у них. Но конвой отделался стандартным – «не положено», и  тема закрылась.
А на следующей станции Ерцево, и вовсе никого не высадили, только посадили какого-то армянина с тремя огромными баулами и явно хорошо упакованного. Армянин,  пошептался во время обыска с прыщавым, и тот посадил его одного в пустое купе.  А потом каждые пятнадцать минут бегал к нему - то с кипятком, то с двумя блоками сигарет, а в итоге и вовсе по всему вагону разлился сладковатый запах травы..
«Ну что за кайф курить в одно рыло?» - удивился тогда Андрюха и позвал прыщавого..
«Слышь, старшой, а давай-ка напоследок, и мы дунем?»
«Полтора» - коротко оценил ситуацию прыщавый и увидев некоторое замешательство, добавил – «хорошая трава, не пожалеете.. Для себя ведь брал, но раз уж такое дело..»
Все прямо так сразу ему и поверили, что брал он исключительно для себя, но раз уж тут такие парни хорошие едут…
Повисла неловкая пауза, прыщавый отошел от купе, понимая, что при нем никто за деньгами не полезет.
«Эх, один раз живём..» - сказал Андрюха и выразительно посмотрел на соседей.
«Ну да, один..» - коротко сказал Серега и снял второй кроссовок..
Женька, и так чувствуя некоторую неловкость за то, что водку пил на халяву, решил, что настало его время сказать «алаверды» и выудив из под подкладки своей телогрейки косарь, протянул его Андрюхе.
«Живём!» - резюмировал тот, сворачивая трубочкой, Женькину тысячу и Серёгины пятьсот.
«Старшой, сделай красиво!» - крикнул Андрюха и прыщавый забрал деньги.
«Беломор, у кого есть?» - спросил Андрюха.
Папирос «Беломорканал» ни у кого не оказалось.
 «Ну, тогда  обойдёмся тем, что есть..»
Уже  через пять минут они потрошили сигареты, что бы смешать табак с травой.
Трава оказалась так себе – бадяженая черте чем, ну да в таких условиях особо не до жиру.
Крикнули армянина – «Эй, сосед! Откуда  и куда сам-то?»
«Сам из Архангельска, сидел в Ерцево, а сейчас вот на пересмотр выдернули.. Может нагонят..»
«Ну и как там, положение у вас, в Ерцево?» - задал обычный в таких случаях вопрос, Серега.
«Да какое там сейчас - положение! Гайки закручивают, работы для мужиков толком нет.. При старом хозяине, ещё ничего было, а недавно вот новый пришел, так совсем туго стало..»
«Ну а свиданки, с сожительницами, дают по справкам, или только с женами?» - это Анрюха , решил выяснить всю дорогу беспокоящий его вопрос, которым он честно говоря задолбал уже всё купе.
«Да как сам решишь,  братишка.. Кому и свиданку дадут, а кому только кнут.. Сам понимаешь..»
«И то, ладно.. А то говорят в Вологде, так и за лавэ ничего не решить..»
«Ну так то Вологда – козий край, хоть помирай..Там у них начальников, как собак нерезаных, вот и не могут поделить..  А тут – лес. А значит один хозяин. Сможешь увязать с ним и всё путём будет.
Ты только если в Ерцево попадёшь не торопись особо, осмотрись, а потом уже увязывайся.
А то недавно вот, один москвич, прямо с этапа к хозяину на приём записался и пятьсот баксов тому на стол выложил..
Типа – вот тебе зарплата от меня, и чтобы у меня тут всё ровно было..
Но то ли он не понравился хозяину, то ли положил неправильно, да только били его потом мусора сильно, а в итоге ещё и на полгода в ПКТ закрыли. Так что спешить не стоит..»
«Ну мы то в Ерцево, как попадём? Проехали же, уже!» - удивился Андрюха.
«Так вас, скорее всего, сейчас на Пуксе выгрузят, там транзитка местная - Транзитно Пересылочный Пункт и больничка ещё есть, а от туда уже распределят по местности – кого обратно, в Ерцево, повезут, кого может и там оставят, хотя это вряд ли, а остальных вглубь - по узкоколейке погонят, где совсем глухо, и не дай Бог туда кому из вас попасть»
«Ясненько всё! Удачи тебе, чтобы и правда нагнали до дому!» - завершил перекрикивание Андрюха, потому что прыщавый итак уже два раза орал чтобы замолчали, и не фига будить лихо, пока оно тихо.

«Да, братцы… Попали мы, кажется не в тот балет, который дают в Большом театре.. Ну да ничего – разберёмся на местности» - Андрюха слегка погрустнел, то ли от неясной перспективы, то ли трава грузовая оказалась..
« А я вот слышал, что с половины срока могут домой уже отпустить?» - подал голос  Борис Семёнович – «Да и адвокат мой говорил, что как приеду в лагерь, так сразу и отпустят – я же половину срока уже в тюрьме отсидел..» - с надеждой закончил он.
Тут не выдержал Женька, хотя предпочитал всю дорогу больше слушать, чем говорить – «Дурак он, твой адвокат. И законов не знает. А может спецом тебя в заблуждение вводит.. Когда приедешь в лагерь, не меньше шести месяцев там отбыть должен, иначе - как же они на тебя характеристику напишут, сам подумай – им же понять надо, исправился ты окончательно или нет.  И только тогда имеешь право предоставляться на условно-досрочное освобождение. Так что Борис Семенович ищи себе место в клубе или библиотеке там.. Только на промку не суйся, а то тут же лес, сам понимаешь.. Неровен час брёвнышко скатится, и всё на этом.. Такое не редкость, говорят»

«Эх, дурак, я.. Вот Катька сколько раз говорила – давай распишемся.. А я ей – зачем, без того хорошо живём. Я же её Митьке лучше родного отца был. Мы с ним, и в клуб наш спортивный постоянно ходили, и в игры его, всякие компьютерные я научился играть.. Но я ему поддавался всегда – а чего зазря пацана расстраивать?
 Она его на суд в последний раз привела, а он смотрит, глазами своими синющими хлопает и всё понять не может – чего это я всё за решеткой сижу,   да в наручниках..»
«А ты и правда, чего в наручниках-то сидел? В зале суда вроде снимают же всегда..» - спросил Серега.
«Да дурная история.. Меня когда из автозека около суда выгружали на последнее слово,  Катка с Митькой меня увидели и кричать стали, что бы я их заметил.. Я и заметил.. Крикнул им в ответ, чтобы не мерзли на улице, да домой шли.. Ну чего им там в суде делать-то.. А конвоир пихает меня в спину, и пихает.. Плюгавый такой.. Ну я ему вежливо так и говорю – «Не толкай, пожалуйста.. Не надо.. Сам мол, пойду»
А Митька у Катки вырвался и ко мне бежать! Ну те из оцепления его схватить пытались, да он парень то юркий, проскочил мимо них, и ко мне..
 Ну я остановился, да кричу ему –«Не надо, Митька.. Стой!»
 А тут этот плюгавый, как двинет меня локтём в бок, а потом ещё и по яйцам с ноги,и толкнуть в подвал всё пытается.. Больно, блин..
Я его легонько так, отодвинул локтём, да видать скользко было на ступеньках, он и упал..
Катька орёт.. Митька, в меня вцепился..
Эти все сбежались, кто в оцеплении стоял, повалили меня и волоком вниз потащили..
А Митьку держал кто-то в то время..
Я и сейчас помню, как он орал  вслед - «Дядь Андрей! Дядь Андрей, я пятёрку получил по русскому!  Пятёрку, в четверти!»
У него с русским неважно всегда было. То ли учительница дурная, то ли чего.. Ну и типа ругал я его частенько, особенно когда тройки приносил..
А тут, значит, как меня посадили, Катька ему сказала – «Ты учись хорошо. Тогда дядя Андрей скорее домой вернется»
Ну, дура, баба..! Что с неё возьмешь-то?!
А он и правда давай учиться.. Все игры свои забросил, всё учил эти слова, да правила.. По остальным-то предметам у него и троек никогда не было, а вот по русскому..
Короче кипишу было.. А мне всё лицо расквасили, орлята эти, конвойные..
А оправдаться надо..
Вот и написали рапорт, мол я там дёргался типа, да сопротивление им чуть ли не оказывал.. На карточку полосу красную, а с меня наручники нигде не снимали уже, до камеры.»
Андрюха закурил. Все молчали.
Так и подъехали к Пуксе той.
И начали кричать конвоиры – «Кузнецов – имя, отчество, год рождения, статья, срок.. Зильберштейн – имя, отчество, год рождения, статья, срок.. Воробьёв…»

Оля уже несколько месяцев жила в Женькиной квартире.
Жилось им спокойно – она в его ничем не напрягала, определения своего статуса не требовала, про любовь не заикалась..
По вечерам, если ему удавалось приехать пораньше, они ходили ужинать в  в какой-нибудь ресторан, а потом возвращались домой и кувыркались в постели так, словно каждый раз был и первым и последним одновременно..
Постепенно, он познакомил её с ребятами из своего ближайшего окружения  –  Лехой Чеховым- водителем и охранником в одном лице,
Кириллом Лобовым – бандитом не последнего десятка, которого он переманил из одной серьёзной группировки, когда те однажды вздумали наехать на него с требованием выплаты ежемесячной дани, да просчитались в его покровителях..,
 Андреем Абатским, бывшим студентом ВГИКа, который был его правой рукой при организации сложных комбинаций по извлечению денег со счетов загибающихся на фоне всеобщего постсоветского бардака предприятий.
Во всей их довольно весёлой компании Женька, хотя и являлся ядром, но при этом был самым молодым да ранним.
Лехе был уже под тридцатник, Андрею с Кириллом около двадцати пяти, а Женьке скоро должны были исполниться долгожданные восемнадцать. Как же его напрягал собственный юный возраст!
Нередко, организовав по телефону переговоры с каким-нибудь директором крупного регионального завода, он был вынужден отправлять на них туповатого Лёху, так как в силу своего возраста, тот по внешним данным больше подходил на роль директора крупной московской фирмы, способной оказать им именно те услуги, в которых еле дышащий завод, так остро нуждался.
Конечно, и сами директора этих заводов, были не против  взаимовыгодного сотрудничества, особенно, если учесть, что они получали немаленький процент отката на собственные зарубежные счета, за работу именно с Женькиной фирмой.
Директора Лёху любили, и сразу признавали в этом тридцатилетнем увальне - своего.
Поняв, что от такого сотрудничества они будут в любом случае иметь хороший доход, приглашали Леху в баню, куда звали своих местных красавиц, которые ублажали московского гостя не только по долгу службы, но и в надежде, что этот увалень проникнется да и заберёт красивую девицу с собой в столицу…
Леха любил такие поездки. Даром, что у самого дома была жена с грудным ребёнком..
Каждый раз, возвращаясь, он первым делом рассказывал не о результатах переговоров на которые был послан, а о тех девках, которые любили его от всего сердца, и ублажали всем телом..
Женька нет-нет, да и подшучивал над Лехой – «Слушай, ты вот после своих поездок, наверное уже братьев и сестер наделал своему пацану, не меньше роты..»
Леха, довольно скалился и многозначительно молчал, не имея острых умственных способностей быстро отшутиться.
Правда, на самые важные переговоры,  Женька все же выезжал сам, опасаясь, что Леха, при своей простоте, не всё сможет организовать именно так, как необходимо.
Порой попадались «совсем красные»,  как он их называл, директора, которые и правда всей душой болели за производство, и слышать не хотели ни о каких мутных схемах, суливших им сказочное и довольно быстрое личное обогащение. И Женька их понимал. И где-то в глубине души он именно этих упрямых директоров, уважал по-настоящему.
Его отец, всю жизнь проработавший на разных ответственных должностях, сам был такой же – упрямый и принципиальный, ни копейки левой не положивший в собственный карман.
От этой его принципиальности, хоть и вырос Женька, в самом центре Москвы, в хорошем «совминовском»  доме, но отчётливо помнил, что денег в их семье всегда не хватало, чем и объясняли родители то, что не могут купить какие-то новые паровозики и вагоны, на его прекрасную немецкую железную дорогу. 
Дети мало что понимают в деньгах. И особенно в их стоимости.
Им часто кажется, что родители просто не хотят, купить им лишнюю игрушку..
Так как Женька вырос в самом ценре, то и до Центрального Детского Мира, что на площади Дзержинского, было рукой подать.
Почти каждую пятницу, вечером, они ходили с отцом туда, где на нижнем этаже продавались все эти вагончики, локомотивы, станции и шлагбаумы..
Он смотрел на эти совсем как настоящие модели, и никак не мог понять – ну почему бы им прямо сейчас не купить всё это, что бы он вечером дома, в гостиной,  собрал эту железную дорогу именно так как он видел на рекламной картинке в Детском Мире,и пошли бы поезда по рельсам…

Поезда…
Арестантов  спешно высаживали из вагона, и они спрыгнув на землю садились на корточки и замирали, словно дети играющие в какую-то забавную игру- море волнуется раз...
«Лицом в землю, по сторонам не смотреть, между собой не разговаривать!» - раздавался крик, какого-то усатого человека в камуфляже, вооруженного автоматом.
Не смотреть? Ага.. Арестанты, несмотря на запрет, исподлобья оглядывались по сторонам и удивлялись тому, что встречает их лишь трое вооруженных мужиков и одна ленивая овчарка. Это вам не Москва, где при погрузке их оцепили человек тридцать, как минимум..
За спиной стоял поезд, из которого сперва выбрасывались  вещи, а потом и сам заключенный спрыгивал на землю и присоединялся к остальным. Впереди чернел лес. Слева была какая-то  размытая весенними водами дорога, на которой стояла лошадь, запряженная в телегу. Справа виднелась покосившаяся водонапорная башня и какие-то постройки – видимо там и была сама станция.
«Ну что, бандюганы.. С прибытием, что ли?» - громко начал усатый, когда всех выгрузили из вагона – «Кратко объясняю ситуацию – вы прибыли на станцию Пукса Северной железной дороги, откуда мы не торопясь, по свежему воздуху, проследуем до транзитного пункта, у кого тяжелые баулы – кидайте на телегу, что бы не задерживать нашу торжественную процессию. По пути – по сторонам не оглядываться, между собой не переговариваться.. Шаг влево- вправо, а равно и прыжок на месте – считаю попыткой к бегству и стреляю без предупреждения. А стреляю я ОЧЕНЬ хорошо. Дед мой - охотник, отец – охотник, так что кого продырявлю – не обессудьте! Шагаем бодро и весело, ибо это теперь и есть ваша малая родина, которую вы будите любить всем сердцем в ближайшие годы! Вопросы есть?»
«А далеко пойдём-то, начальник?»
«Да ну.. Далеко?! Тут совсем рядом, всего пара – тройка километров..
Ну теперь проверяемся – называю фамилию, а вы мне в ответ сами знаете что.. Баул кидаем на телегу и переходим направо, где садимся так же на корточки, носом в землю. Начали – Кузнецов…»
Минут за десять перекличка закончилась, баулы были погружены на телегу и группа арестантов, встав с корточек,  двинулась по раскисшей дороге, радуясь предусмотрительности местного начальства предоставившего телегу для вещей заключенных. Чудеса, прямо..

Однажды, Женька решил сделать Оле сюрприз.
«Слушай, а у тебя загранпаспорт есть?»
«Смеешься, откуда?»
«Давай ты завтра сфотографируйся и потом привезёшь  мне в офис фотографии и свой обычный паспорт, я всё сам сделаю» - у него были хорошие знакомые,  работающие в МИДе, которые могли сделать хоть простой заграничный паспорт, хоть служебный, да и ставили визы любой страны, кроме Америки.

На следующий день, Оля привезла фотографии и свой общегражданский паспорт – «А зачем тебе?» - женское любопытство взяло верх, над её обычным правилом не задавать  ему лишних вопросов.
«Ну так, на всякий случай» - это был обычный Женькин ответ, на вопросы, которые казались ему неуместными.

Через неделю, он пришел домой необычно рано , возбуждённый и прямо с порога крикнул – «Собирайся!»
«Куда?» - сперва, не поняла Оля, и в глазах её промелькнул страх – выселяет?
«Мы едем на неделю отдыхать, а куда – не скажу.. Сама увидишь, скоро!»
Слава Богу – пронеслось у Ольги в голове. Всё это время, где-то в её подсознании постоянно жил страх, что когда-нибудь Женька вдруг вспомнит про подругу, которая уже сто раз должна была вернуться  с отдыха, да и вообще задастся вопросом – а чего она здесь живет?
И придется ей тогда вернуться обратно к родителям и сестрам, в унылую пятиэтажку около МКАД… А ей этого так не хотелось!
Не то что бы Женька был образцовым принцем, которого ждут все девочки..
Да она особо и не ждала принца. Ну может и ждала лет до двадцати, а потом поняла, что по её улице принцы если и ездят, то на очень больших скоростях..
 Однажды, она пришла на работу к своей старшей сестре, которая работала у Женьки секретаршей, и увидела, как тот пришел откуда-то весь взмыленный, поздоровался на автомате  с Алёнкой и попросил кофе. Пока Алёна делала кофе, Оля расспрашивала её об этом совсем молодом парне, явно успешном, и похоже ещё совсем не женатом.
 Из рассказа Алёны она поняла, что та и сама хочет приласкать этого юношу, да он всё выскальзывает из её хитроумных сетей..
«Так у тебя же муж есть?!» - удивилась, тогда Оля.
«А что муж.. Олег приходит еле живой, после своей работы, ужин сожрёт и на диван падает.. Даже в душ порой не идёт, вечером.
Я пока Анечку уложу, пока посуду помою – прихожу, а он уже пузыри пускает.. А мне ещё и тридцати нет!
Я мужика хочу, что бы мог взять меня по человечески..
А не так – сунул-вынул, захрапел..
Да и этот тоже, кроме своих договоров ничем не интересуется.
Когда устроилась к нему, думала – вот повезло..  Молодой ведь совсем, да и на меня косился вроде…
Я тогда и чулки купила красивые, и юбку короче некуда одевала..
Он когда первый раз попросил задержаться, я аж чуть с ума не сошла..
Вот сейчас, думаю, всё и случится.. А он разобрался с бумагами своими сунул мне двадцать баксов, да и отправил меня домой восвояси.
Ох и злющая я ехала тогда..
Таксист зато весёлый попался. Всё донимал – чего я такая злая среди ночи…
Потом, вроде как начал намекать всякое.. А у самого кольцо на пальце. Доехали до дома, а он говорит – денег не надо, только один поцелуй от такой красавицы.. И так взял меня за руку. Вот как мужик и должен взять. Ну и ладно, решила я тогда.. Отсосала ему прямо у подъезда своего. Ещё думала – не дай Бог кто из соседей пойдёт. Пронесло.
А он меня отвез за гаражи, да так отодрал, что я еле-еле на свой этаж поднялась, потом..
Думала Олег сейчас всё заметит, всё сразу по моему лицу и поймёт..
Да он спал уже.. Ну я назло ему не помывшись так в кровать и легла..
А от меня этим таксистом за версту несёт.  И бензином что ли каким и главное запахом его  кобелиным, что после случки остается.. 
А Олег утром встал и ушел на работу. Ничего не заметил..»
Таких откровений от старшей сестры Оля совсем не ожидала.
 Она вообще завидовала ей всегда – муж, дочь, хорошая работа..
А тут вот оно как всё, оказывается..
Потом, Оля ещё раз как-то пришла к сестре в офис. И опять видела этого молодого парня,  по которому сестра сохла.. Он снова прошел мимо, поздоровался дежурно , спросил  - «Ко мне?» и получив отрицательный ответ, скрылся в своём кабинете с каким-то здоровым мужиком.
А потом Оля встретила Женьку на дискотеке у Лисовского, в Олимпийском.
Она  была там со своим однокурсником Витюшей – тупым и похотливым животным. Он уже давно пытался склеить её, да только Оля видела, что проку от него не будет. Стоит такому  раз дать и больше уже не позовёт. Но иногда она отзывалась на его приглашения куда-нибудь сходить, а под конец просто сбегала домой, объясняя на следующий день, что вышла из туалета и Витюшу уже не нашла.
Благо, что тот напивался каждый раз до усрачки, и сам потом толком  ничего не помнил.
И когда увидела Оля на той дискотеке начальника своей сестры, когда заметила, с каким интересом он смотрит на девок вокруг, но сам на встречные знаки внимания реагирует очень осторожно..
Поняла – это её шанс. 
Она подошла к нему, поздоровалась.. Тот был уже слегка навеселе и никак не мог вспомнить – где же он её видел, раньше. Но лицо ему казалось знакомым, и разговор завязался.
Оля, не будь дурой, каждый  раз при попытках Женьки напрячь свою замутнённую алкоголем память уводила разговор в сторону..
Но только она с ним не поехала в тот раз.  Да он домой её тогда и не приглашал, лишь предлагал покататься по ночному городу..
Но главное - у Оли тогда созрел план.
И спустя месяц она заявилась к нему прямо домой в двенадцатом часу ночи, заплаканная и несчастная..
На счастье адрес квартиры она  совершенно случайно услышала, когда в последний раз была у сестры на работе,   а та называла его по телефону  рабочим, которые должны были ставить  железную дверь в  новое жилище её молоденького начальника.
 Да и адрес тот был – дураку не запомнить  –  «Площадь Победы, дом один, квартира одиннадцать»…

Когда Оля привезла в Женькин офис фотографии и паспорт, и отдавала их своей сестре, та сперва обалдела, а потом чуть не бросилась на неё – «Сучка! Да как же так.. Да ты..» - чуть ли не захлёбываясь от злости шипела  сестра – «Дрянь, бесстыжая! Да знает ли он, что ты моя сестра родная?»
«Не знает. А брякнешь хоть слово, так Олег сразу про все твои похождения узнает.. Про весь твой чёс, нестерпимый..» - спокойно ответила Оля и вышла из конторы.

Пока дошли до ТПП, уже стало совсем темно – хорошо, хоть дорога освещалась, и то видать только из-за того, что по ней водили этапных. Конвойных все же оказалось четверо – едва этап тронулся, из стоящей неподалёку постройки выбежал ещё один усатый мужик с автоматом, почему-то на ходу застёгивая штаны, и присоединился к  процессии.  То ли он там что-то не успел, откуда выбежал, то ли сам по себе был злющий такой, но именно он всю дорогу гавкал по поводу и без оного – «Ну чё, тянетесь, сучье племя..  Быстрее, давайте, шлёндайте..  Эй ты, в синей телаге, ты чё по сторонам-то зыришь? Уткни глаза в землю.. Сейчас дойдём, я дежурному доложу, как ты по сторонам смотрел.. Чё, скотина, дорогу обратную запомнить хочешь?»
После «скотины» Женька не выдержал, а именно он был в синей телогрейке, и нарочито дружелюбным голосом  возразил – «Ты бы старшой, не обзывался.. Вот в законе сказано, что обращаться к осужденному следует на «Вы»
 Но усатый только этого и ждал.
«А ты ещё и разговариваешь?! Ща я тебе, сучий потрох, устрою весёлую жизнь.. Ты походу ещё не понял куда попал и кто здесь хозяин. Ща дойдём, так там тебе полосу быстро повесят, будешь до конца срока меня помнить – каждый  час на проверку строиться и днём и ночью, как склонный к побегу.. А ну давай шагай бодрее, тварь..» - и сильно толкнул Женьку в спину дулом автомата. Не ожидая такого подвоха, Женька поскользнулся,  и чуть было не грохнулся в жидкое месиво под ногами.
К счастью, Андрюха с которым он  был скован наручниками, приподнял левую руку словно вытягивая вверх уже падающего товарища и Женька устоял. 
«Плюнь, ты на него.. Видишь же, провоцирует специально» - тихо сказал Андрюха, и немного подумав добавил уже громче – «Ты бы и правда, старшой, угомонился что ли? Вас четверо, а нас полтора десятка. Врассыпную бросимся, хотя и по двое – будешь потом отлавливать нас в темноте.. Или у тебя тоже все предки охотники?» - последняя фраза вызвала всеобщий приступ смеха..
А отсмеявшись, арестанты  стали выкрикивать, что Андрюха прав,  так оно всё и случится, если усатый не прекратит  словесный понос. Остальные конвоиры явно напряглись…
Как ни странно, конфликт на этом погас – едущий на повозке позади этапа второй усач подозвал злющего к себе – «Ермилов, ну-ка иди сюда, чего скажу..»,  что-то ему сердито шепнул на ухо и спрыгнув на землю занял его место справой стороны этапа. А Ермилов залез на телегу.. Видать того и добивался, подлец.
«Вы не серчайте, пацаны» – примирительным тоном начал усатый сын охотника –«он мужик то вроде как неплохой, только за языком не следит, вот и метёт как помело. Давайте уже, дойдём спокойно, и всем ладно будет»
«Да мы и так спокойней некуда, старшой..» - отозвался шедший впереди Серега – «не боись ты, дойдём без приключений»
И уже за следующим поворотом показался ТПП залитый огнями прожекторов, через  минуту залаяли караульные собаки и всю дорогу понурая овчарка, впервые подала свой громкий голос, словно извещая  остальных – «Свои прибыли»

Оля собралась быстро  –  через пять  минут уже предстала перед ним в джинсах, футболке со своей обычной сумкой в руках.
Женька посмотрел на её сумочку, раздувшуюся, чуть больше обычного и не без удовольствия отметил  про себя – а все же не дура.
Другая стала бы спрашивать – что брать с собой, нужен ли купальник, а кофточку, а трусики..? А эта, быстро сообразила, что раз специальных указаний не последовало, то брать надо по минимуму, а если чего и понадобится, то сам организатор поездки всё и купит.
До второго Шереметьево ехали почти полтора часа – на Ленинградке случилась какая-то авария и образовалась жуткая пробка. Женька  кому-то звонил постоянно, со своей новой игрушки – телефона, который можно везде носить с собой. Клёвая штука, только уж больно громоздкая и тяжеленная, хотя конечно удобная и крутая. Эти первые телефоны-чемоданы, тогда ещё только появились в Москве, и если «толстобрюхим» - шестисотым мерседесом, уже удивить кого-то было сложно, то аппараты эти были только у самых деловых и серьёзных людей. Ольга смотрела, с каким наслаждением Женька играет в эту новую игрушку и думала о том, что несмотря на его успехи и серьёзный вид, он по сути своей, ещё совсем мальчишка, которому только дай новую игрушку.
Она так и не спросила куда они едут, но когда выехали в сторону Шереметьево уже догадалась, что видимо куда-то полетят, и учитывая, что недавно он сделал ей загранпаспорт, скорее всего - за границу.
А в какую конкретно страну, так ей нигде ещё дальше Украины не бывавшей – без разницы.
Наконец – доехали. Женька быстро пошептался о чём-то с Лешей, забрал у того какие-то бумаги отдал ему пистолет, который последнее время стал уже постоянно носить с собой. 
Он вообще в последнее время стал немного другой – более нервный, словно опасающийся чего-то. Да и шутка ли – в Москве что ни день гремели выстрелы, ибо бандитов разных местных и приезжих со всех концов России развелось столько, что им приходилось отбирать друг у друга куски пожирнее, а без серьёзных разборок отдавать никто ничего не хотел.
Оля знала, что Женька общается с какими-то «очень серьёзными людьми», и по пятницам они вроде  собирались где-то в конце Ленинского проспекта, в какой-то гостинице. После этих встреч, он всегда  приезжал домой злой, а один раз Леша привез его пьяным, что случалось почти никогда.  Она помогла ему раздеться. «Ненавижу эти сборища, Оля.. Как же я их всех ненавижу!» - удивил он её, каким-то обреченным тоном.
Таким она его ещё не знала.
«Ну так, не ходи туда» - сказала она, и тут же поняла что ляпнула глупость.
«Уж лучше я туда буду ходить, чем сюда рано или поздно кто-то заявится.. Всё, закрыли тему» - совершенно трезвым голосом сказал он.
Она уже однажды видела эту его способность моментально трезветь.

Как-то они были в клубе «Арлекино», и он вопреки обыкновению решил выпить коктейли, после пятого Лонг-айланда, явно захмелел, но был весёлым и разговорчивым, так что Оля была даже рада такому его состоянию. Народу было много, особенно за соседними составленными вплотную друг к другу несколькими столами.. Там были явно серьёзные люди, к которым всё подходили и подходили другие, явно не менее серьёзные…
Ольга слушала Женькину болтовню  о поэзии серебряного века, в которой сама ни черта не разбиралась (да и не интересны ей всегда были стишки всякие), а сама с интересом разглядывала взрослых мужчин, за тем самым, большим столом.
Народу становилось всё больше. Мужчины приходили с охраной, которая рассаживалась неподалёку. Большинство мужчин были кавказцами, а какой именно национальности - Оля не разбиралась. Для неё, они все были на одно лицо. Когда подходил новый гость, мужчины вставали и обнимались, и целовались, но не как покойный уже давно генсек Леонид Ильич Брежнев, а так как в одном фильме про итальянскую мафию, который она недавно нашла среди Женькиных видеокассет.
Фильм тогда ей показался скучнейшим, но от нечего делать посмотрела его почти до конца.
Мужчины громко разговаривали, смеялись, произносили тосты и выпивали. Женька всё нес свою околесицу, про какаю-то поэтессу, которая где-то повесилась полвека назад.
Вдруг он замолчал и пристально посмотрел на вход. У входа тоже толпились какие-то люди и заходили ещё…
«Пошли потанцуем» - неожиданно совершенно трезвым голосом, предложил он ей, чем очень удивил, так как однажды она пыталась уговорить его на танец, но получила такой отказ, что никогда больше и не заикалась. Она тогда ещё подумала, что он заметил - насколько ей неинтересен, его рассказ про ту поэтессу, и просто разозлился. Вот, чёрт – пронеслось у неё в мозгу – и что мне было не слушать..
Они встали из-за стола. 
«Сумку прихвати» - почти приказным тоном сказал Женька – «мало ли что..» - добавил уже помягче. Она повесила свою сумочку на локоть..
Оказалось, что он неплохо танцует. Тольк,о он как-то очень настойчиво вёл её в танце к противоположной от входа части зала, туда  откуда то и дело выныривали официанты с подносами.. И когда они оказались уже совсем рядом с  дверью на кухню, он взял её крепко за локоть, приказал – «Не оборачивайся и иди на кухню»  и почти втолкнул её внутрь, где она едва не сшибла официанта несущего запеченного поросёнка на огромном подносе. Он повел её быстро, чуть ли не бегом внутрь, причём так уверенно, словно уже не раз бывал здесь…
В это время в зале, откуда они только что сбежали, грохнула автоматная очередь, завизжали женщины, послышались одиночные пистолетные выстрелы...
«Ой, мама!» - непроизвольно вскрикнула Оля. Они выбежали в какую-то дверь  и оказались на служебной лестнице. Быстро сбежали вниз, толкнули железную дверь  и очутились  с задней стороны клуба. Выстрелы прекратились, но было слышно как наверху визжали женщины..
«Поедем на такси. Черт его знает что там на стоянке творится»  - сказал спокойно Женя, и они через какой-то парк быстро вышли на дорогу ,где сели в первую же  остановившуюся машину.
«На Кутузовский, к Бородинской панораме» - коротко назвал адрес Женька  и прижал Олю к себе, крепко-крепко.
И тут ей стало по-настоящему страшно, даже жутко.
Её затрясло, и слёзы покатились из глаз.
Всю дорогу она прорыдала ему в плечо.
В ту ночь, у них не было  секса, она просто обняла его, прижалась к нему всем телом, и с удивлением для себя обнаружила, что этот мальчишка стал ей очень дорог.
Странный такой, не по годам своим взрослый мальчишка.
Каждый раз, когда они занимались сексом, она старалась быть на высоте, старалась привязать его к себе этими буйными играми.
Она позволяла ему абсолютно всё, давала  понять, что наслаждается их близостью, получает неимоверное наслаждение от его ласк,  на самом деле - довольно неловких..
Она прекрасно понимала, что для молодого самца важно не только самому получить удовольствие, но и чувствовать, что он полностью удовлетворил  свою самку.
Получала ли  она сама удовольствие при этом?
Иногда – да, но чаще всего она относилась к этому, как к своей обязанности, к своей работе.  Она просто старалась делать эту работу очень хорошо.
По натуре своей, она была довольно жесткой, лишенной всяких девичьих романтических иллюзий.
То ли виной тому было изнасилование в восьмом классе, то ли просто характер такой достался..
Она старалась не задумываться об этом.
Но в ту ночь, после пережитого потрясения, после того, как она отчётливо осознала , что их обоих могли убить прямо там, в этом проклятом клубе.. Она впервые восхитилась своим сожителем, его спокойствием и уверенностью, с которой он вытащил её от туда, по каким-то непонятым ею признакам догадавшись, что там сейчас начнётся страшное..
И в ту ночь, она обнимала его не потому, что очень не хотела возвращаться в унылую хрущёвку возле МКАД, а потому что действительно хотела обнимать этого парня, безмятежно спящего на её плече, словно ничего и не случилось накануне вечером.


Перед  шлагбаумом ТПП, на залитой светом прожекторов площадке,  всех снова усадили на корточки. Вышли - дежурный с помощником и ещё какой-то офицер (скорее всего - оперативник),  и началась стандартная процедура.
«Значит слушаем меня внимательно» - начал громким, хорошо поставленным голосом, дежурный – «Перед вами шлагбаум. Он железный. После того, как я называю фамилию, осуждённый которому эта фамилия давно знакома – встаёт, докладывает  мне громко своё имя, говорит как звали папу, ну и коротко о своих боевых подвигах в рамках статей уголовного кодекса Российской Федерации, и количества лет которыми его за эти подвиги наградили, после чего, так же громко и отчётливо рассказывает мне когда его срок начался и когда завершится. 
Закончив доклад, берёт с телеги свои вещи, ещё раз повторяю для слабослышащих, в целях их же дальнейшего благополучия – с телеги брать только свои вещи, даже если чужой баул и кажется побогаче.., и подходит к этому вот железному шлагбауму. Несмотря на кажущуюся простоту следующих действий, прошу слушать меня очень внимательно. Подойдя к шлагбауму, следует наклониться пониже и пройти под ним, стараясь не нанести себе черепно-мозговую травму, так как шлагбаум железный. И не просто железный, а очень железный!» - тут уже арестанты не выдержали и рассмеялись от души. «А вот вы, граждане осуждённые на отбывание наказания в исправительных учреждениях Архангельской области, совершенно напрасно смеётесь..
Я уже десять лет толкаю эту речь перед каждым прибывшим этапом, и хоть бы один раз не нашлось того дурака, который бы не вмазался своим лбом в этот вот шлагбаум..  Зимой, когда на вас шапки ещё ничего – они смягчают, но при переходе на летнюю форму одежды, количество травмированных осуждённых значительно увеличивается. И на кой чёрт, мне потом, писать бумажки - почему у вас лбы разбиты?! Так что повторяю последний раз – шлагбаум железный, ему надо поклониться!  После того, как осуждённый благополучно, или уж как сложится, преодолеет это препятствие он проходит десять шагов, садится так же на корточки и ждёт всех остальных. Вопросы есть?»
«Гражданин начальник, а что этот шлагбаум поднять нельзя?» - Женька, всерьёз недоумевал от тупости местного начальства.
«Отвечаю на вопрос слишком умного осуждённого, который не знает, что перед тем как обратиться к сотруднику администрации исправительного учреждения, он должен встать, представиться по всей форме, после чего спросить разрешения на задавание вопроса и лишь получив таковое уже умничать – шлагбаум поднять можно. Но не положено. Иначе, какого хрена я вам тут уже полчаса толкаю речь?!  Осуждённому в синей телогрейке, задавшему вопрос не по форме, объявляю устный выговор. Ещё вопросы есть?»
Вопросов больше не последовало.
«Ну тогда начали – Кузнецов…»
Первым, кто стукнулся лбом о шлагбаум, оказался названный вторым - Борис Семёнович.
Арестанты прыснули смехом, и даже суровый дежурный не удержался от улыбки.
Следующим  оказался Женька – он и сам не понял, как это произошло, вроде нагнулся перед шлагбаумом этим дурацким, обернулся подтянуть свой тяжелый баул и поворачиваясь обратно больно ударился о холодное железо.  Да так сильно, что искры из глаз посыпались…
 «Заколдованный он у них, что ли..?» - только и пронеслось у него в голове.
Остальные, видимо наученные не столько речью дежурного, сколько примером Бориса Семёновича и Женьки миновали шлагбаум без травм.
«Ты специально, назло дежурному в шлагбаум впечатался?» - поинтересовался присевший рядом на корточки Серёга.
«Да ну тебя.. Нужен мне этот дежурный.. До сих пор башка гудит. Он у них, какой-то заколдованный, это шлагбаум» - ответил Женька, потирая ушибленный лоб.
«Ага, шлагбаум – антисемит, на всём этапе два еврея и оба впечатались в него со всей дури» -  чуть ли не покатывался со смеха, Серёга.
«Ну не знаю насчёт антисемитизма, но вот то, что здесь порядочным евреям делать нечего это факт. Вот даже и шлагбаум, даром, что ли так называется, пускать внутрь не хотел» - отшутился Женька.
Они сидели во дворе ТПП между двумя строениями очень удручающего вида – двухэтажной блочной постройкой с плотно зарешеченными окнами, и сильно покосившимся деревянным бараком, в котором, как они предположили,  находилась больничка для арестантов окрестных лагерей, про которую говорил армянин с Ерцево.

«Ну, хорош уже отдыхать! Чего расслабились..» - дежурный подошел к этапникам – «Встали и пошли вон в ту открытую дверь» - он указал на небольшую дверцу в торце серого блочного здания.
За дверцей оказался полутёмный коридор, из под ног выскакивали здоровенные крысы, воняло просто отвратительно – испражнениями, человеческим потом, тухлой капустой, дешевым табаком и ещё черт знает чем. В конце коридора были открыты две двери.
«Баулы сдаём в левую дверь, с собой в камеру забираем – ложку, миску, кружку, мыло, зубную щетку и полотенце. Больше ничего не брать, всё равно изымем… После сдачи баула каптёрщику, заходите в правую дверь где и располагаетесь. Вопросы есть?»
Женька снова выделился – «А книги можно с собой взять?»
«Вот если бы ты не спросил, то взял бы по-тихому, а теперь нельзя! Эй, Пердунов, смотри что бы тут умник с собой книги не прихватил!»
«Не прихватит» - раздалось из каптёрки – «Ишь, читатели приехали.. Московский этап, поди?»
«Ну а то? Москвичи, конечно! Не могут без чтения.. Да ты не расстраивайся парень, там в камере у вас такой свет, что ты и сам читать не захочешь» - почти миролюбиво и даже словно с некоторой заботой закончил старшой.
Но одну книгу всё же Женька прихватил – сунул каптёрщику пачку фильтровых сигарет, чтобы тот не сдал его сразу же, и выудил из своего баула книжку Довлатова, которую сунул под одежду и зашел в открытую камеру.
В камере и правда было темнее, чем в коридоре – одинокая сороковатная лампочка находилась в глубокой нише прямо над дверью и к тому же была закрыта мутным оргстеклом.
По обе стороны от входа, стояли двухъярусные нары покрытые коричневыми досками..  Доски это плохо – подумал Женька – доски, это всегда клопы. Посередине стоял вмурованный в пол железный стол рассчитанный максимум на четверых, а всего мест в камере было человек на пятнадцать. Ну хоть не давки не будет – обрадовался Женька – всем вроде места должно хватить, а значит – выспимся. Он залез на верхний ярус и стал размещаться возле окошка, которое было хаотично зарешечено тремя разными видами решеток, но все же воздух свежий проникал с улицы, в это зловоние. Когда все зашли в камеру и расположились - кто где, согласно арестантской иерархии, Андрюха предложил всем выпить чифирь, и обсудить требование корпусного самим назначить дежурного, который будет докладывать каждый раз, когда к камере подойдут сотрудники ТПП, и на общих проверках, коих обычно три.
«Ну что, братцы.. Местность мутная, положение здесь неясное, то ли чёрный ход, то ли красный..
Каптёрщик сказал, что у них тут режимная бодяга процветает, и никакого чёрного хода нет.
С другой стороны вы сами видели, что это за мразь, и потому веры ему тоже нет. С одной стороны у нас лестница на второй этаж, с другой пустая камера, так что спросить за положение некого.
Каждый сам для себя решает, как ему жить в лагере и каких традиций придерживаться. Если кто решил уже для себя - жопу рвать за УДО, прошу высказаться и занять почетное место дежурного, тем самым избавив остальных от вероятного геморроя с местной администрацией»
Повисло упрямое молчание. Никто не спешил занимать почётное место дежурного по камере. Тюремная жизнь она такая – раз взялся за гуж, потом так он за тобой до конца срока и будет волочиться.
«Ну и чего все молчим? Или тут все решили на блатную педаль давить?»
«Ну может и не на педаль, а только путевому мужику на хрена все эти дежурства?» - спросил самый молодой из всех, Ванька.
«То есть никто из присутствующих домой поскорее не хочет, и в актив не запишется сразу же по прибытию?» - спросил Андрюха, начиная уже тяготиться миссией самозваного старшего в этом странном коллективе.
«Ну если это реально, и эффективно, то я в принципе хотел бы поскорее уже освободиться..» - сказал Борис Семёнович, все ещё потирая шишку набитую шлагбаумом.
«Вот, молодец ты, Борис Семёнович!» - обрадовался перспективе скорого решения неудобного вопроса, Андрюха – «срок у тебя маленький, статья такая за которую я даже и не слыхивал, пока с тобой не познакомился, адвокаты будут бороться  за твоё скорейшее освобождение, так что тебе тюремные игры ни к чему. Ты тут, можно сказать, человек случайный. Приедешь в лагерь, вступишь в актив, и начнешь готовится к честной жизни на свободе..»
«Она у меня и без того честная была» - огрызнулся задетый за живое Борис Семёнович.
«Ну ладно – честная, так честная» - легко согласился Андрюха и подвел итог общего собрания – «Будешь значит ты, Борис Семёнович дежурным по камере, а с обязанностями своими , можешь прямо сейчас и ознакомиться вон на той бумажке, что висит в рамочке на двери»…

Зеки стали укладываться спать. Андрюха расположился рядом с Женькой и доверительным тоном спросил – «Ну а ты то, Женёк,  как жить в лагере будешь?»
«Андрюх, ты чего попутал что ли сегодня всё? Или тебя трава так грузанула, что не отпускает до сих пор..? Ты чего мне такие вопросы задаешь?
Сам только что провёл общее собрание с назначением дежурного по камере, словно председатель актива.. Ты думаешь, что тут все идиоты, что ли?
Не смотри, что они молчат всю дорогу.. Вон дед, что напротив нас расположился у того окна, уже явно не первый срок чалится, и не лошок какой-нибудь..
Ты на его вещи повнимательнее посмотри – все аккуратные, под него подогнанные, а то и на него сшитые, хотя и казенные с виду.. 
Курит дедушка Мальборо, да только лежат они у него в пачке из под Явы, и сигарету  он держит всё время так, что надпись с названием около фильтра никому не видно, дабы не искушать неимущих.. и за туриста случайного прокатить среди таких прытких, как ты. Это о чём говорит? Что дедушка, скорее всего с уже побывал этим сроком в лагере, и либо за добавкой возили, либо на жалобу какую.. Он здесь уже не первый раз – видел как к нему корпусной уважительно, да и каптёрщик заискивал.. 
Фиг знает, что за пассажир – сам молчит всё время, да в бороду свою ухмыляется..  А ты мне вопросы задаешь, дурацкие. Вон, Ваньку лучше спроси, он молодой пока, у него всё чётко – тут красные, тут белые.. А сам – посередине.
А мне спешить некуда – срок не маленький… Давай спать уже..»
Так  относительно спокойно и закончился бы их трудный день, кабы через час не отворилась дверь и в камеру, и не забросили бы к ним ещё пятнадцать человек.. А потом, уже под самое утро, еще девятерых, добавили.
Но последних Женька уже не увидел, так как сон сморил его окончательно и несмотря на гвалт и шум в камере, снился ему далёкий и прекрасный город Париж, в котором он столько раз бывал, что считал его уже почти родным …




                КОНЕЦ ПЕРВОЙ ГЛАВЫ


(Продолжение, может последовать..)


ЕСЛИ ВЫ ХОТЕЛИ БЫ ПРОЧИТАТЬ ПОВЕСТЬ "Женька" ДАЛЬШЕ, ОСТАВЬТЕ ПОЖАЛУЙСТА ВАШ ОТЗЫВ
С УВАЖЕНИЕМ
Евгений Лебедев