Часть II. Колесо обозрения. Глава первая

Моей матери

           Но все ночи и дни наплывают на нас…
           (А.Блок)


     – Бальзам принёс?
     – «Московский».
     – «Московский» так «Московский»… Сейчас заварю, и приступим, так сказать, к делам нашим весёлым… Сан Саныч, из питерских будешь?
     – Сам-самый. Аж в пятом поколении.
     – Я во втором… Родители приехали в пятьдесят первом. Да так и застряли… Меня родили через два года.
     – Хорошо.
     – Что?
     – Что Вас родили.
     – Наверно… да… не возражаю… Готов… прошу!..
     – М-м… запах…Что это?
     – «Липтон» с дикой грушкой, щепотка чабреца… Много не лей, две чайные достаточно… Бодрит?
     – Я в Вашем распоряжении!
     – Не наоборот?
     – …Не знаю, с чего начать.
     – С начала.
     – Начинайте.
     – Хитёр ты, брате.
     – Хорошо… Давайте с детства.
     – Начали… Что молчишь!
     – Антон Георгиевич, Вы меня прикончить хотите? Тогда Вы всё правильно делаете.
     – Саша, с чего начинаешь ты?
     – Идея… вынашиваю сюжет, прорабатываю взаимоотношения, а потом однажды бац! – книга. Придумываю название, и начинается набор текста, почти без правки.
     – А черновики?
     – Мелочи всякие – фразеологизмы, красивые обороты… необычные какие-нибудь.
     – Сюжет есть?.. название придумал?
     – Плагиат получается.
     – Огласи-ка списочек, пожалуйста. Критиковать буду.
     – Предупреждаю – это смешно.
     – Валяй, пока чай не остыл.
     – Вариант номер один – «Эта странная жизнь».
     – Сашка, ты бы ещё «Повесть о настоящем человеке» наваял! Нихрена ведь не смешно… Это всё что ли?
     – «Майор Маркус».
     – Остановись, безумец. Теперь понимаю, почему… хм… Продолжай… То есть… нда-а… Что будешь делать?
     – Расскажите о детстве… изюминку какую-нибудь.
     – Да брось ты, друг мой болезный! Обыкновенное детство, деревянные игрушки, сандалики на босу ногу… иногда. Ничего выдающегося… Я толком его и не помню. Родители как-то в подробности не вдавались. Может, по примеру своих родителей. Наверно так… Что, не доволен?
     – Скудно как-то, верится с трудом… А детские фотографии? Иногда помогают что-то вспомнить. Ну, хоть огрызочки какие, что ли.
     – Опять не повезло. В две тысячи третьем сгорела мастерская. Кое-что из вещей удалось выручить, однако архивы сгинули. Прости, дружище…
     – Что-то не клеится ничего… ни рассказов, ни диалога у нас…
     – Да-а, Александр Александрович, так ты денег не заработаешь. Давай по трубочке выкурим, а там, глядишь, и прояснится что.


     – Таисия Ивановна, ну как же так! Ребёнку года нет, а у него вторая пневмония! Вы же потерять его можете!
     – Мы стараемся… Да комната у нас уж больно холодная. И сквозняки…
     – Не буду Вас пугать, – сама в похожих условиях жила. Но вот что я Вам скажу, дорогая, – ещё одного воспаления он не переживёт. Всё. Хоть собой все дыры затыкайте, – но сына сберегите… Была бы моя воля… Э-эх, да что там!.. Прощайте.
     – Спасибо, сестрица…
     – Я Вам приказываю!..


     – Ах вы негодники! Оставьте ребёнка в покое. А ну кыш отсюда, паршивцы.
     – Атас, ребя! Цыганка!.. Щас заколдует.
     – Бежим!
     – Мамка узнает – выпорет.
     – Меня папка пороть будет.


     – …Девочка, ты чья?
     – Я не девочка, я мальчик.
     – Ой, и правда мальчик!.. Ты меня не боишься? Слышал, что они про меня сказали?
     – Тётенька, я для вас денюжку нашёл. Возьмите, пожалуйста.
     – Оставь себе, у меня есть. Я тоже сегодня немного нашла… Яблочко хочешь?
     – Не хочу.
     – Смотри, какое большое да красивое. Чистенькое, ровненькое.
     – Папка не велит у незнакомых брать.
     – За чем же дело стало! Давай знакомиться, – меня зовут Ульяна, Уля. А тебя?
     – Тоша.
     – Антон?
     – Тоша.
     – Хорошо, Тоша… Вот видишь, как просто. Возьми яблочко.
     – Спасибо.
     – И тебе спасибо за твоё спасибо. Запомнишь?
     – Мне нравится.
     – Я тебе одну вещь дам… будет тебя оберегать… Вот, смотри.
     – А что это?
     – Ты в церкви бывал?
     – Это там, где Бог живёт? Не бывал.
     – Почему так?
     – Папка говорит, что Бога нет.
     – Совсем что ли нет? Бедный твой папка… А мама что говорит?
     – Ничего. Молчит.
     – Всё равно возьми… Это крестик, распятие. А на распятии Бог… Который в церкви. Его зовут Иисус Христос.
     – А как Он меня оберегать будет, если меня в церкву не водят!
     – Он не только в церкви, Он везде. Просто в церкви есть иконы… портреты такие, церковные.
     – Я бы сходил… Я к бабушке сам ходил… давно.
     – Сколько тебе годиков было?
     – Не помню. Я ещё не говорил.
     – Как это?
     – Не научился ещё.
     – Далеко твоя бабушка живёт?
     – В посёлке.
     – В посёлок?.. отсюда?!. Господи помилуй… Так и до церкви дойти сможешь…
     – Не смогу, поймают. Уже ловили. Папка отлупит. Тут и Бог не оберегёт.
     – Не обережёт… Может с бабушкой.
     – Бабушку старый еврей не пустит.
     – Кто?!..
     – Дед.
     – Ах вот ты чей… Твою маму зовут Тася?
     – Да. Вы маму тоже знаете?
     – Маркус ты… Антон.
     – Тётя Уля, а можно Бога увидеть, если в церкву не ходить?
     – Иногда можно… Береги крестик, Бог Сам тебе явится, когда захочет… Дай, я тебя поцелую… Беги к маме… Скажи, что тётя Уля тебя яблочком угостила. А крестик никому не показывай.


     – Георгий, меня поставили на очередь.
     – Когда?
     – В сентябре.
     – Не боишься, что «зарежут»?
     – Ждать нельзя, – задушит она меня.
     – Что с ребёнком делать будем?
     – Надо в садик. На трёхдневку или пятидневку.
     – Поговорю на работе. Должны помочь.
     – Мне месяц с лишним лежать придётся.
     – Продержимся. Лишь бы ты вернулась.
     – Всё будет хорошо.


     – Тася!.. Здравствуй.
     – Здравствуйте, Лена Владимировна.
     – Как подготовка к школе?
     – К какой школе!
     – Я Тошу в свой класс записала.
     – Рано ему ещё, Лена Владимировна, четырнадцатого только шесть исполнится. Пусть дома годик посидит.
     – Я думала, – он старше.
     – Вымахал, что сказать.
     – Читает бойко, и считает.
     – Посидит, посидит. Пойдёт со сверстниками.
     – Тася, что у вас с жильём?
     – Всё по-прежнему.
     – Послушай, напиши письмо Хрущову.
     – Вы шутите, Лена Владимировна! Как это самому Хрущову!
     – У меня есть знакомая, проводником в Москве бывает. Я попрошу – она письмо прямо в Кремле в почтовый ящик бросит. Рассказывала, что есть такой ящик, из которого письма ему прямо в руки отдают.
     – Какой из меня писарь… Горе одно.
     – Георгий дома?
     – Сегодня в ночь.
     – Антошу спать уложишь, и приходи, – вместе напишем.


     – Рая, новенького видела?
     – В старшей-то? Видела уже. Ты четвёртая про него говоришь.
     – Весь в ямочках – щёки, подбородок, на руках даже остались ещё. Как девочка прям!
     – Ой, и нашла ты о чём… Мальчишка как мальчишка. Все они хулиганьё.
     – Пока не хулиганил… Возле него младшие постоянно крутятся, – он им книжки читает.
     – Картинки показывает?
     – Говорю тебе, – читает. Старшие иногда подтягиваются. Или начинает какие-то истории рассказывать. Придумывает что ли, или слышал где.
     – Где такое откопали…
     – У него мать на операцию положили. Вот отцу с ним и никак.
     – Знаем мы этих отцов, как же. Всё им никак… Компанейский пацанёнок.
     – Не пойму я. Иногда сядет один в уголок и молчит. Спросишь, – тебя кто обидел? Нет, говорит, не обидел. Или на прогулке листья перебирает. Ребятня носится, а он их как будто и не видит.
     – Может больной?
     – Побольше бы таких больных. Я бы не отказалась.
     – А его отец, – видный?
     – Скажешь тоже!
     – Чего? Дело молодое.
     – Дура ты, Райка. Говорить такое при живой-то жене… Я тебе сейчас ещё чудо покажу… Тоша, погулять хочешь?
     – Спасибо, Алевтина Сергеевна.
     – …Куда это он…
     – Сейчас оденется и пойдёт во двор.
     – Один?! Да тебя с работы выгонят!
     – Не выгонят. Уже видели… Тоша, возьми с собой, пожалуйста, кого-нибудь из маленьких.
     – …Эт-то…
     – …Любит с куклами играть. Наберёт у девочек, посадит их кругом, и разговаривает с ними.
     – О чём?
     – Пока не знаю. Но я обязательно узнаю. Цельный месяц впереди.


     – Георгий Ефимыч, когда в новую квартиру переезжать думаешь?
     – Погодите, Сергей Палыч, с этой квартирой, – не убежит. Я только девять дней отметил.
     – Тебе видней… Как сын, по матери скучает?
     – Не знаю. Больше молчит. Или книжки читает, или лепит что-нибудь.
     – Что лепит?
     – Да я пару недель назад набор пластилина ему купил, – вот он и приохотился.
     – В бригаду вернёшься?
     – Теперь вряд ли. В детском саду нет подходящего режима. А осенью видно будет. Тошке в школу пора.
     – Заходи, если что надо будет. Всегда поможем.
     – Постараюсь не надоедать.


продолжение http://www.proza.ru/2009/04/28/829