Тени

Произведение родилось спонтанно, буквально только что... вот собственно выкладываю. Знаю, что наверняка нечто подобное уже встречалось и попадалось на глаза, но мне показалось, что неплохо. Хотя для меня, пожалуй, несколько сентиментально



Все было так, как должно было быть. Бордовая скатерть, того же цвета, что и вино. Тихий треск плавящегося воска. Позолота… на подсвечниках и едва заметно – по тонкому ободку бокалов. И, конечно же, едва ощутимый шлейф волнения, умело сокрытый изысканным ароматом духов.
Звонок в дверь встретил нетерпеливый цокот каблучков по паркету и чуть ускорившееся сердцебиение.
Он, только появившись в дверном проеме, резко протянул вперед алую розу. Словно это был его белый флаг, словно он боялся быть поверженным, предпочитая сдаться. Не заметив поспешности, она так же скоро приняла дар, будто боялась не успеть.
Собрав в кулак все свое мужество, он нарочито медленно расстегивал пуговицы пальто. Не потому, что знал как действует это томное движение на девушку, а чтобы не было видно трясущихся рук. Она же тщательно старалась заложить выбившуюся прядь волос за ухо, нервно оглаживая кожу на шее. И этот жест был настолько искусен, будто бы отработан тысячу раз, но пальцы отчего-то постоянно оскальзывались о шелковую ткань блузки, словно не зная, куда себя деть.
Они сели. Но не заговорили, пока не было опустошено по бокалу каждым.
Улыбка играла. В глазах и где-то чуть глубже.
Vinum loetificat cor hominis*
Из-за стула девушки показалась хрупкая тень. И хотя в комнате и в помине не было камина, она дернулась как от порыва воздуха. Но если вглядеться бы в молочную белизну стены, и можно увидеть вторую фигуру. Такую же темную и призрачную.
- Ты не замерз?
- Что ты, конечно нет! Там такой снегопад, что еле дошел!
- Любишь снег? – Она лукаво прищурилась.
На висящей на стене картине, под нарисованной (весьма искусно) сакурой, примостились две хрупкие фигурки.
- Что это на тебе? – Безмолвно спросила одна фигурка у другой, потянув за странный поводок.
- Ошейник. Знаешь… такие мы надеваем тем, кого любим.
- Не знаю… не пробовал. А это… как?
- Больно. – Она съежилась под напором света в комнате, но стала гуще и четче видна на блеклости фона. – И страшно. Когда нет хозяина…
Мужчина засмеялся.
- Люблю! Но только сибирский! Нигде зима не бывает такой как в Сибири.
А она любила весну и Японию. Но молчала.
- Любишь цветы? – Спросил он, явно передразнивая интонацию собеседницы.
- А где он, хозяин? – Вторая фигурка подтянула поближе тонкие клочки тени, словно обвив их сверху самой собой.
- Бросил.
- И сердце разбил?
- Забрал с собой… - И она чуть подалась ему навстречу, обнажая клочок пустоты с левой стороны.
- Только ромашки. И белые тюльпаны. Они нежные… - Сказала девушка, пригубив вино.
- А розы? Не нравятся? – В голосе чувствовалось волнение. Будто мужчина боялся осуждения за совершенную ошибку.
- Они хороши… но только для первого свидания.
- А хочешь я дам тебе свое? – Темная фигурка наклонилась чуть ближе.
- Хочу. А какое оно?
- Доброе. Мне так кажется. – Фигурка чуть расплылась, словно в задумчивости.
- Покажи! – Она протянула себя чуть вперед, будто складывая ладони чашечкой. Хотя у теней нет ладоней. Это просто клочки темноты.
Вторая фигурка склонилась чуть ниже, словно согнувшись, и отломила кусочек себя. А потом отдала в эти странные «ладони».
- Хорошо, тогда в следующий раз будут тюльпаны. Но все же красные. Обязательно красные! – Мужчина поглаживал большим и указательным пальцами ножку бокала.
- Почему же? – Голос ее недоумевал, но глаза искрились под стать витым свечам.
- Но оно черное! – Фигурка чуть дрогнула. – И совсем-совсем холодное!
- Да... Оно такое.
- Наверное это больно?
- Больно, но не мне. Ему. Сердцу. Вот оно и умерло.
- Уж лучше быть совсем без сердца.
- Если не хочешь брать его, тогда верни. А лучше брось подальше, чтобы не болело.
Но маленькая тень не послушалась вторую, побольше. Она вспрыгнула вверх, как умеют только тени наверное, и побрела по картине. Прямо к нарисованной сакуре. Вторая фигурка следовала за ней, не отставая. Тогда хрупкая фигурка остановилась, зачерпнула своей странной ладошкой немного красной краски, и потерла ею едва трепещущийся клочок темноты.
- Потому что красный цвет мне нравится больше. – Он был непоколебим, как степной Бог. И мог с уверенностью назвать свое лицо каменным.
- Потому что красный – это цвет любви? – Она испытующе приподняла бровь, раскачивая вино в хрустальной прозрачности хрупким, едва заметным движением кисти.
Он тоже стал красным. И даже могло показаться будто задрожал в бережном плену изящной тонкой тени.
- Подыши на него. Только сильно-сильно. – Фигурка протянула красный комочек второй тени.
- Пробовал уже… Да только не поможет.
- Давай вместе? – С энтузиазмом предложила одна из фигурок. И тут же смущенно добавила, - Тогда оно будет нашим…
- Давай!
Вытянувшись в две тонкие линии, они закрутились вихрем вокруг красного пятна на картине. Неистово и как только могли. А потом дохнули, что было мочи.
- Потому что красный – это цвет тепла. – Он чуть смущенно отставил в сторону бокал и испытующе посмотрел на девушку напротив.
Она выдержала взгляд и чуть улыбнулась своим мыслям: «Тепло – это как… весна».
Сидящие напротив мужчина и женщина молчали. Но это молчание не было тягостным.
А выглядывая из-за их спин жмурились проказливым взглядом тонкие тени.
Потому что маленький, красный лепесток сакуры на картине трепетал и бился о полотно размеренными, четкими ударами…

29 апреля, 2009 год.


*Вино веселит сердце человека (лат).