Он и Она

Он и Она

Она бежала по самой кромке песчаного берега моря. Набегающие волны смывали следы, оставленные на песке её  стройными ножками.  Со всего разбега бросилась в набежавшую волну,   волна подхватила её,  играя с  упругим  юным телом, то накрывала  морской нежностью, то поднимала её на  искрящую радугой вершину. Она отдалась волнам вся, как  отдавалась ему. Он шел за ней по берегу, оставляя на песке глубокие следы от босых ног. Он не бежал за ней, нет. Он любовался  скольжением её тела по кромке волны. Он ревновал её  к белым барашкам, крикам морских чаек. Боже мой, как она прекрасна, думал он. Какое у неё нежное тело. Она играла с морским прибоем, он  наслаждался её обнаженной плотью.
-Милая, ты так далеко не заплывай, море сегодня немного штормит, - крикнул он ей, в надежде, что она его услышит.
Наверно, волны услышали его окрик, подхватили её и вынесли на мокрый песок. Он подбежал к ней, взял на руки, крепко поцеловал её в соленые губы. Вынес любимую из объятья морской стихии. Прибою осталось только одно: забыть  о наслаждении и смыть свои воспоминания на мокром песке. Он бережно положил её на коврик, расстеленный неподалеку от волн. Они лежали рядом,  их нагие тела слились в единое целое.  Они ушли в глубину страстей.   Без них была бы бессмысленна жизнь юного тела и сильной мужской плоти.

Она сидела в небольшой комнате, такой далекой от него. На столе стояла чашка с кофе,с изображением двух сердечек.  Это все, что осталось от их любви. В комнате было темно, только свет частых молний  освещал столик, на нем отражались чашка и детский рожок.  Ребенок мирно спал, в рядом стоявшей кроватке. За окном ветер заносил песком, поднятым из вечной мерзлоты, дорожку к её дому. 

-Такой сильный мальчишка, весь в папу,- думала она.

Он сидел в кресле салона самолета. Стюардесса сообщила, что пролетаем над Уралом. Он смотрел в иллюминатор. видел  море облаков, напоминающие барашки волн. Уральские горы остались где-то совсем далеко. Не было пелены облачности. Он смотрел в темноту иллюминатора, видел огни горящих факелов покинутых нефтяных скважин.  Они как сердца ушедшей любви, зачем-то светили в вечной мерзлоте. Она живет за Уральским хребтом, кажется, так говорила, вспоминал он позапрошлое лето. Он летел в Магадан, в командировку. 
Еще утром, он шел по гранитной набережной мимо  каменных сфинксов.  Так хорошо прогуляться с женой, сынишкой и дочкой перед дорогой.
Крики чаек над Невой наводили на воспоминания далекого синего моря и  упругой девичьей груди. Этот миг обладания никогда не поймут седые сфинксы.
 Сколько курортных романов, сколько их, матерей-одиночек, знают лишь чайки, что тоскливо  кричат над водой.