Эликсир Любви 14

     За легким разговором пришло время отправки. Репродуктор, сглатывая слоги, прокричал название Сониного городка и, наконец «колбасный» поезд тронулся в путь. Медленно уплыла платформа, пробежали, ускоряясь, высотные дома. Их сменили более низкие, перемежаемые промышленными постройками. Уже на большой скорости пролетели пригород. Прогромыхали по мосту, и поезд покатил дальше по родной, необъятной стране. За окошком перелески сменялись полями с прожилками дорог, редкими домиками и вновь перелесками. И еще как неотъемлемая часть ландшафта – бесчисленные столбы электропередачи. Алексея всегда удивляло, сколько их много стоит на земле. Куда ни посмотри, проводами опутали всю землю.  Да так хаотично, что казалось, линии электропередачи тащили с пьяных глаз. Неужели никак нельзя было как-то упорядочить и централизовать все эти жилы нашей энергетики? А так получалось, что на наших полях столбы стояли часто, словно прыщи у подростка.

      Алексей проследил за взглядом Сони. Девушка тоже смотрела в окно.

     - Тебе нравится путешествовать поездом?
     - Мне нравится возвращаться поездом  домой. Это напоминает детство, когда я после летних каникул у бабушки ехала домой. А еще студенческие годы. За пять лет, электричка умотала меня. А сейчас я вспоминаю её с теплом.
     - Я тоже, в свое время поколесил из дома в институт. Картошку и огурцы из дома в общагу. Баулы такие, что руки отрывались.
     - Было такое, - улыбнулась Соня, - Я еще умудрялась учить в поезде.
     - Я – нет. Больше дремал, если удавалось. Бывает, сядут рядом говоруны. Бу-бу, бу-бу на ухо. И не заснешь.
     - А тебе не казалось, что в поезде разговоры особенные?
     - Казалось, - согласился Алексей. – Болтают обо всем, не обращая внимания на окружающих. Иной раз такого наслушаешься. Как-то подслушал народный рецепт от рака.
     - Да? Какой?
     - Женщина рассказывала попутчице, что её отец семь лет пьет настойку чистотела как лекарство от рака.
     - Очень интересно. И как надо настаивать?
     - Стакан чистотела на трехлитровую банку молочной сыворотки. Верь, не верь, а женщина утверждала, что отец пьет такую настойку семь лет и болезнь не прогрессирует. Семь лет жизни – это много для ракового.
    
     Как и предполагал Алексей, электричка часто останавливалась, запускала новых пассажиров и катила дальше. Потихоньку вагон наполнялся людом. Случайные попутчики быстро осваивались на местах,  и в вагоне воцарилась атмосфера, типичная для пригородного поезда. Более раскованные затевали разговоры с соседями, менее общительные читали или слушали болтовню других. Молодая мамаша, пару скамеек вперед, маялась с сынишкой. Малышу наскучило просто сидеть, и он вертелся, вставал, ходил по купе. Мамаша постоянно одергивала его, виновато поглядывая на окружающих. Толстушка сзади громко жаловалась соседке на непутевого зятя. В конце вагона двое работяг тайком распивали дешевый портвейн. Сбоку, через проход, студент, скучавший от самого вокзала, с радостью встретил знакомого, подсевшего позднее. Дружок студента был чуть старше его самого, лет двадцати пяти, одетый в полувоенную форму черного цвета. Паренек возвращался со съезда какой-то там партии и сразу начал делился впечатлениями. Студент на свою беду оказался этичным и моментально попал в число благодарных слушателей, что воодушевило «форменного» дружка. А тот говорил и говорил с верой и энтузиазмом человека с хорошенько промытыми мозгами. Юный агитатор нес обычный пафосный идеологический понос ярко выраженной шовинистической окраски. Среди знакомых Скворцова ярых расистов не имелось. Все, как водится, рассказывали еврейские анекдоты, недолюбливали чернож…ж-ж-жучков базарных, но у каждого имелся среди «нацменов» дружок (очень приличный человек).

     Молодой националист изливал на студента все, что ему внушили старшие комиссары на съезде. Говорил он громко и Алексей невольно прислушался. Некоторые факты, приводимые младопартийцем, заинтересовали Скворцова. Тут и генеалогия первого правительства России, и краткий курс «политики масонства». Убежденность парня, его горячность через какое-то время подействовали на Алексея. Обычно скептик, он потихоньку стал принимать логику вагонного пропагандиста. Студент же пожирал глазами новоявленного мессию. Идеологическое вдалбливание на Соню не возымело никакого действия. Она шепнула на ухо Алексею, кивая на студента:

     - Похоже на заклинание змей. Только без дудочки. Зомбирование невинных душ.
     - Говорит вроде бы логично, - смутился Алексей.
     - Логика то однобокая. И кровушкой попахивает. И почему так? Чем на большую массовость претендует идея, тем больше требует подпитки человеческой кровью.
     - Чего уж так мрачно? Молодежь поиграет в политику и успокоится.    
     - Да, любые мужские игры в политику, в первую очередь отражаются на бабах. Не вас, мужиков, насилуют во время беспорядков.
     - Встречаются уроды, чего говорить про всех, - не согласился Алексей.
     - О Великой Октябрьской революции говорят - бескровная. При захвате Зимнего дворца убиты были, по-моему, двое. А потом, озаренные светлыми идеями солдатики и матросики ловили по всему городу защитниц «Зимнего», из женского батальона, насиловали и сбрасывали их с крыш домов.
     - Откуда знаешь?
     - Скажу, старушка одна поведала, поверишь?
     - Ну… - смущенно потер нос Алексей, вмиг утратив всякий интерес к соседям.

     Несмотря на перестроечные веяния, жизнь вагонная не менялась. По составу сначала прошли нищие, затем глухонемые, предлагая женщинам плохие фотокопии религиозных календарей и бездарные эротические карты мужчинам. На них мало кто обращал внимания, разве что пожилая женщина купила себе большой календарь с божественными праздниками. Потом, из очередных коробейников, по вагону прошмыгнули две скромно одетые женщины неопределенного возраста. Они ничем  не торговали, а бесплатно раздавали тонюсенькие журнальчики. Алексей с охотой взял благо, что бесплатно. «Сторожевая башня» - прочитал он название. С яркой обложки смотрела белозубо-розовощекая семья, безмерно счастливая  сопричастностью к церкви «Свидетелей Иеговы».

     Националист с соседской скамейки не оставил без внимания распространительниц религиозного агитпрома.

     - Свидетели Иеговы? – Медово справился он.

    Женщины–бабульки радостно закивали, наконец-то заполучив долгожданного собеседника.

     - И как Вам не стыдно, русским людям, служить евреям – с видимой укоризной сказал молодой человек. Слова его прозвучали нарочито громко, привлекая внимание окружающих.
     - Мы служим Богу, - смиренно отвечали богомолки.
     - В Америке, в 1861 году еврейская община организовала  курсы по изучению Библии. - Больше для окружающих, сказал молодой человек, - Из этих курсов и выросли «свидетели Иеговы». Цель вашей церкви - поколебать православие, основу российского духа.
     - Это не так. Бог один. Он – Иегова. Истинный бог.
     - И за какие заслуги он сделал евреев богоизбранным народом? – Со знанием дела вопрошал паренек.
- Он постановил завет с Авраамом, праведником. – Заученно отвечали проповедницы.
- А как же так случилось, что Ваш праведник отдал свою жену Сару попользоваться египетскому фараону? Это – праведные дела? Хорош праведник, своими руками жену на блуд спровадил! Что скажете?
- Господь все видит. Он отпустил грех Аврааму. Ведь господь покарал фараона, тем и явил свою благость праведнику.
     - Не несите чепухи. Авраам совершил грех.
     - Он раскаялся и получил прощение, - Пытались оправдаться божьи одуванчики.
     - На какой странице Библии это написано? У вас Библия должна быть с собой. Покажите. Покажите.
     - Бог велик! И если он так положил, значит так надо. Его деяния выше нашего понимания, - Заявили проповедницы.
     - Праведник должен оставаться праведным во всем, и перед богом и перед людьми. И если вы признаете поступок Авраама нормальным, то получается полная фигня. Для кого тогда заповеди: не убий, не кради, не прелюбодействуй. Любимчикам бога они не обязательны? И богоизбранным тоже? Перестаньте чем пудрить мозги простым людям. Вы лжесвидетельствуете, и тем самым нарушаете одну из десяти заповедей для верующего. Идите, Идите, - замахал на них руками молодой человек.

Женщины быстренько убрались из вагона. Парень довольный собой поглядел на спутника:

     - Как я их? И ответить внятно ничего не смогли. Видишь, какие у нас разносторонние специалисты и как мощно читали лекции. Не каждый из другой партии сможет также ставить в тупик не только политических оппонентов, но и верующих.
     - Сильный аргумент, - негромко для Сони, сказал Алексей, - Надо же, а я это пропустил в Библии. Читал галопом по Европам. Надо будет в еще заглянуть. Да где взять её? Несколько лет назад был в Киевской Лавре. Видел там шикарную Библию. Финское издание, на хорошей бумаге. Стоило полторы мои зарплаты. Хотел все равно купить, а поостерегся.
     - Почему? – также негромко спросила Соня.
     - Продавали Библии по предъявлению паспорта. Тогда были такие порядки. А у меня, во-первых, паспорта с собой не было, во-вторых, подумал, что попаду в «черные списки» КГБ. Я тогда еще лелеял мечту сделать карьеру. Поостерегся загубить ее на корню. И к тому же писал диссертацию. Тоже могли быть осложнения.

     А молодой националист раздухарился основательно. На ближайшей станции вошел пожилой священник в черном одеянии. Молодой человек остановил его, проходящего мимо:

     - Святой отец, можно ли Вам задать вопрос? – Опьяненный расправой над свидетелями Иеговы, спросил он.
     - Отчего же? – остановился священник.
     - Почему Господь сделал евреев богоизбранным народом?
     - Господь заключил завет с Авраамом, который в тот момент был самым праведным на земле. Он боялся и чтил бога, постоянно молился.
     - А как понимать. Что праведник отдал свою жену Сару фараону Египетскому. Нет ли здесь нарушение заповедей? На мой взгляд, это самый настоящий блуд.
     - Нет, - улыбнулся священник, - Здесь еще нет нарушения заповедей.

     Весь вагон с интересом слушал их диалог.

     - Как же нет? А заповедь о прелюбодеянии? Где логика?
     - Я вижу, Вы предпочитаете логику вере?
     - Она важна во всем. А где логика в Библии?
     - Во-первых, десять заветов, были даны Моисею много поколений спустя, после Авраама.
     - Но это не оправдывает Авраама.
     - Если Вы будете перебивать меня, то не услышите ответа и так и останетесь в неведении.
     - Молчу.
     - Хорошо. Во-вторых, у древних иудеев понятие «жены» было много шире нынешнего представления этого слова. Христос называл свою мать «жено», и Вы не будете утверждать, что он жил с ней как с женой. Ведь верно? В Иудейском обществе женами называли женщин, что жили под опекой главы рода, семьи. Это могла быть мать, сестра, вдова родственника. Иудеи не бросали женщин лишившихся кормильцев, брали их на содержание. Если бы Вы внимательнее читали Библию, то у Вас не возникло бы такого вопроса об Аврааме и Саре. Они являлись братом и сестрой. У них был общий отец. И потому Авраам не лгал, говоря фараону, что Сара сестра его.

     Молодой человек смущенно замолчал. Священник продолжил наставления:

     - Читайте священное Писание с чистыми помыслами. Это поможет уберечься от грехов и соблазнов. Наши предки были не глупее нас. И если б в Библии имелись несуразицы, неужели за две тысячи лет люди не увидели б их? И вообще, Писание настолько открывается человеку, насколько этого желает бог. Молитесь с открытым сердцем, и Ваши глаза откроются.

Священник закончил и прошел в дальний конец вагона.

     - Сильный аргумент, - теперь тихо сказала Соня.
     - Можно еще поспорить, но мне кажется, что поп прав, - согласился Алексей.

     Молодой идеолог новой жизни смущенно посопел и принялся негромко оправдываться перед попутчиком. Тот вежливо слушал, но прежней восторженности в его взгляде уже не было.

     По проходу пробежала стайка  ПТУшников. Алексей проводил их глазами. Пацаны, хлопнув дверью тамбура, скрылись в следующем вагоне.

- Ревизоры, - догадалась Соня.

Не прошло и пяти минут как вновь лязгнула дверь и в вагон вступили две женщины в темно-синих, затасканных шинелях. Видимо, смеха ради, начальство поставило их работать в паре. Одна – высокая и худющая. Напарницу ее легче было перепрыгнуть, чем обойти, настолько она казалась низенькой и толстой. Толстуха подперла собой дверь, а Худая шагнув вперед, громогласно заявила:

     - Готовим билетики на проверку.

Интонация ее напомнила Алексею Ирину-регистраторшу из районной стоматологии, где пару месяцев назад он лечил зуб. Та с похожими нотками рявкала на старушек в очереди. Воистину – «Нет, злей осенней мухи и девки вековухи». Досталось от нее и медсестре, что сунулась поделиться домашней радостью. Ну, не попала товарка под настроение – у Ирки живот болел. Алексей подивился: «До чего ж старые девы схожи между собой». И выражение лиц у той регистраторши и у этой ревизорши были одинаковы, как у псов, что при виде прохожего сожалеют о недостаточной длине цепи.

Худая направилась к двум мужичкам – работягам, что сидели крайними.

     - Билетики предъявляем.

Один из мужиков замычал и стал знаками показывать, что они с другом глухонемые. При этом он принялся совать ей в какие-то газеты.

     - Билеты где? – Уже не так строго спросила контролерша.

     Попрошайки и немые – особая каста на железной дороге. У них свои отношения с железнодорожным людом. Их ревизоры не трогают. По крайней мере, Алексей ни разу не видел, чтобы штрафовали их. Но Худой сегодня «немые» чем-то не глянулись. Она не собиралась отпускать их за здорово живешь, да еще и в начале проверки, не успев прошерстить весь вагон. Толстуха, для подкрепления, передвинулась к ней. Окружающие с любопытством наблюдали за происходящим. Никто не «сдал» работяг, что еще полчаса ранее прикончили бутылочку «красного» под неспешный разговор. Пока «немые» махали руками, электричка замедлила ход у очередной платформы. Зашипели открываемые двери. Ближайший «немой», неожиданно вскочил, оттолкнул ревизоршу и выбежал из вагона. Его дружок шмыгнул следом, но его ухватили за рукав пальто. Мужичок с силой рванулся и тоже выскочил на платформу. Сидящие пассажиры грохнули от смеха. Худая обвела глазами вагон, выискивая на ком бы отыграться. Но больше «зайцев» в вагоне не было. Многие потрясли вверх поднятыми билетиками. Это еще больше взгневило контролершу. На ее месте лучше было пройти в следующий вагон, но Худая принялась упрямо проверять билеты. Народ улыбался под впечатлением истории с мнимыми немыми. Худая еле сдерживалась, нервно возвращая прокомпостированные билеты обратно. Повода придраться к кому-либо ей не представлялось. Так и ушла бы она, не отмщенная, оставив в памяти людской забавные воспоминания о ревизорах-недотепах и пройдохах безбилетниках, да как назло под ноги ей сунулся ребенок, что ехал с мамой от самого начала. Притомленный дорогой, малыш давно извертелся на скамейке, несколько раз слезал с нее, ходил по купе, а сейчас некстати выскочил в проход между рядами.

     - Чей ребенок? – Тут же прогремела Худая.

     Мать малыша тут же словила непоседу и усадила к себе на колени.

     - Сколько лет ребенку? – Надвинулись ревизоры.
     - Четыре с половиной, - ответила мамаша, молодая женщина в скромном пальто.
     - Сколько тебе годиков? – Добренько склонилась к малышу Худая ревизорша.
     - Пять, - ребенок еще не научился врать.
     - Хороший мальчик, честный, - Обрадовалась своей уловке Худая,
     - У Вас есть билет на ребенка? – Спросила она уже у матери малыша.
     - Ему нет еще пяти. Ему четыре с половиной, - Начала оправдываться женщина.
     - А по виду больше пяти, - Не поверила Худая.
     -  Ему нет… Ему нет еще пяти, - Лепетала несчастная мамаша, прижимая к себе враз притихшего ребенка.
     - Документ покажите, свидетельство о рождении, - настаивала ревизор.
     - У нас с собой нет, - схитрила женщина.
     - Как же так? Путешествуете без документов?– Восклицала Худая, чересчур громко, вводя в смятение робкую мамашу. - Платите штраф, тогда.
     - У нас нет денег. Правда, поверьте. – Покраснев, тихо сказала женщина.
     - Чего привязались, нелюди! Отстаньте от ребенка. – Послышалось тут и там по вагону.
     - А ну, тихо, - прикрикнула ревизорша. – И до вас дело дойдет. – Форма, как прикрытие, позволяла ей не церемониться с пассажирами, - Мы тут сами разберемся. Платить, дамочка, придется.
     - У нас, правда, нет денег. Мы из больницы. Все потратили. Нас встречает отец. Если хотите, он заплатит. Вы уж извините. Извините, пожалуйста, - начала упрашивать женщина.

     О, эти сладкие для уха интонации молящего, доводящие любого «чина» до оргазма. И не важно: министр ты или вахтер, клерк или постовой; ты в этот момент вершитель судеб, почти равен к богу. Теперь не грех и «поломаться», наслаждаясь униженным видом просителя. Худое божество, в затасканной шинели, даже подвытянулось, от осознания своей значимости.

     - Ну, не знаю, то «немые», то дети, - протянула Худая. – Не знаю, прямо… Штраф, так и быть, могу простить, а билет надо взять обязательно. Мы можем сами обилечивать. А, вообще, стыдно, дамочка, учите врать ребенка. Ай-яй-яй. Позор, детский билет стоит не дорого…

      К ним тихо подошел священник. Он протянул ревизорам деньги:

      - Этого хватит?       

     Худая оторопела, прервав на полуслове уничижительную нотацию. Толстуха машинально взяла деньги, полезла в карман, отсчитала сдачу. Несчастная мать не сразу поняла в чем дело. Когда она сообразила, что за нее заплатили, то покраснела еще больше и рассыпалась в благодарности к священнику.

     - Не надо, - остановил её поп, - Господь благословил зверей и детей, потому как беззащитны они перед злым человеком.
     - Крещеный? – спросил он, касаясь головки ребенка.
     - Нет еще – призналась мать.
     - Окрести, - посоветовал священник и вернулся на свое место.
- Слово и Дело, - Задумчиво произнесла Соня. Человек, для которого Слово является работой, совершил поступок, а все, кругом, люди дела, и ни у кого не нашлось Слова для несчастной мамаши. По ее пальто и сумке видно, что не шикует. Вполне возможно, что и на самом деле у нее  денег нет.

Алексею стало неловко, что самому не пришло в голову помочь несчастной женщине. И промолчать, показалось ему, значит расписаться в собственной черствости:

     - Да…. Если среди священнослужителей попадаются такие чистые люди, то в вере что-то есть.
     - Вера-то держится на людях, - заметила Соня.

Разговаривали они тихо. Ревизоры приняли их перешептывание на свой счет и прямиком направились к ним. Глядя, как они приближаются, Соня шепнула Алексею: «Давай свой билет и, чтобы не случилось, не встревай». Скворцов послушно кивнул головой.

     - Билетики! – Резко выдохнула худая ревизорша, надеясь, что обнаружила новых нарушителей.

Соня, глядя прямо в глаза дамы в униформе, с улыбочкой подала билеты. Худая лязгнула компостером и чуть не кинула билеты обратно. Соня помедлила их брать, и получилось, что ревизорша осталась стоять с протянутой рукой. Не убирая улыбки с лица, девушка двумя пальчиками, словно опасаясь ненароком коснуться проверяющей, все же забрала билеты обратно. Худая медленно вытянулась в струнку и поджала губы. С высоты своего роста, она с минуту разглядывала Соню, словно инфузорию туфельку через микроскоп, затем обвела глазами купе. Взгляд ее скользнул по Скворцову и замер на Сониной сумке, что стояла между сидениями у окна.

     - А это что? – с твердостью мочевого камня в голосе спросила Худая.

     Большая сумка занимала много места в купе и, несомненно, доставляла бы неудобство пассажиру напротив, будь он там. Но в вагоне оставались свободные места, и никто не стремился к ним в купе.

     - Это? – Удивилась глупости вопроса Соня, - Это сумочка.
     - Сумочка? – оторопела Худая, - Это сумочка?!
     - Ну, не корзинка же, - Делано вскинула брови Соня, - И не чемодан, и не саквояж.

     Лицо ревизорши пошло красными пятнами. Перед ней, человеком в униформе и грозной бляхой на груди все должны никнуть и трепетать. А тут, соплячка в дубленке пытается посмеиваться над ней, ревизором, Родиной поставленной на стражу экономического могущества. Обычно пассажиры с ней себя так не вели. Они ругались, заискивали, умоляли, плакали и даже как-то дрались, но с таким ледяным спокойствием с ней не держались. Худая могла так иногда поглядеть на пассажира, что даже имеющие билеты, невольно чувствовали себя не в своей тарелке. Невозмутимость Сони остановила Худую от желания тут же выбранить молодую нахалку. «Может, ведомственная проверка? – Мелькнуло у нее в голове, но ревизорша отогнала эту глупую мысль, - Девица с сумками слишком молода и слишком хорошо одета для проверяющей. И, потом, о любой комиссии их бы обязательно предупредили. Так всегда бывало. Это, скорее всего, блатная штучка, с папочкой наверху». Она еще раз оглядела Соню. «Кто бы ни был родственничек этой наглой фифочки, хоть министр МПС, а без грамотной выволочки, в пределах узаконенных правил, ей не уйти!» - Решила для себя ревизорша.

     - Почему под ногами? – Указала она носком сапога на сумку. Пнуть ее она поостереглась.
     - А куда ее деть? Разве в электричке есть багажное отделение?
     - Наверх. На полку. – Из уст ревизорши это прозвучало приказом.
     - Во-первых, она занята, - Спокойно ответила Соня, указав наверх. Там стояла точно такая же сумка. – А, во-вторых, я не могу ее туда закинуть. Сил не хватает.
     - Пусть твой дружок положит  ее на полку в соседнее купе.

     Скворцов послушно схватился за ручки сумки. Соня придержала его за рукав.

     - Как Вы выразились «мой дружок» пригодится мне для других целей, а не таскать сумки по прихоти других. Моя сумка никому не мешает. Если в вагоне не будет хватать мест, мы ее обязательно уберем.

     За их диалогом следил весь вагон. Пассажиры не вмешивались, но явно симпатизировали Соне, что не уступала хамоватой проверяющей. И если ревизорша начинала терять терпение, то голос девушки оставался ровным ни на полтона выше или ниже.

     - Уберите сейчас же, - Уже не в силах сдерживать себя, взорвалась ревизорша.
     - С какой стати? – Подняла брови Соня, - В железнодорожных правилах четко указано, что багаж не должен загромождать проход. А здесь прохода нет. Если только Вы не пожелаете немедленно выброситься в окно.
      - Убери сейчас же, - забрызгала слюной ревизорша. Привычная к работе «лови-хватай», она зациклилась, не зная, что сказать дальше.
     - Не нервничайте так, возможен апоплексический удар. Мы в пути, врачей нет, помочь будет некому. Если Вам уж так хочется, я могу, в виде исключения, доверить Вам, перенести мою сумку.
      - Да ты, что? – Совсем взбеленилась ревизорша.
      - Не «Ты», а «Вы», - жестко произнесла Соня, - Извольте обращаться только так. Вы мне, милочка, не подружка, чтобы обращаться ко мне запанибратски. И, еще, прошу представиться. Есть ли у Вас удостоверение контролера? Жетон ревизорский можно купить в московском метро. Были у нас случаи, когда студенты цепляли похожие бляшки и давай шкурить доверчивых граждан.

      От такого неожиданного отпора ревизорша растерялась. Она вращала глазами, кривила губы и молча глотала воздух не в силах произнести ни слова.

     - Ну, - поторопила Соня, - Я жду. Как Ваша фамилия?

     В руках у нее появился маленький блокнотик, куда она нацелилась записать данные проверяющей.

     - Ревизор Кудякова, - Нехотя представилась Худая. И все же она не хотела признать свое поражение в словесной дуэли. Она метнула гневный взгляд на свою напарницу, ожидая от нее поддержки.

     Пухлая ревизорша все время стояла рядом, но не спешила вступать в разговор. Возможно она была не против, чтобы как следует отчесали вынужденную напарницу. В любом коллективе всегда найдется злющая вековуха, что портит коллегам жизнь, но не каждый осмеливается поставить ее на место. Девушка с сумками, не напрягаясь, поиздевалась над напарницей. По брошенному взгляду Худой, Толстуха сообразила, что дальше молчать было опасно – самой могло влететь за пассивность в данном инциденте. Да и честь мундира не мешало бы поддержать – вон, как развеселились пассажиры.

     - Багаж. Где билет за багаж, - услужливо подсказала она напарнице.
     - Да! Где билет за багаж! – Обрадовано спохватилась Худая. – А то пудрят тут мне мозги, а сами без билета. Билетик на багаж покажите, дамочка!

     Соню этим нелегко было сбить с толку. Она спокойно заявила:

     - По правилам, утвержденным МПС от 18 января 1975 года, пассажиру разрешено провозить бесплатно багаж габаритами не более 70 на 50 на 40 сантиметров. Вы меня пытаетесь убедить, что ревизоров не заставляют учить правила?

     - Я и сама знаю. Но у вас багаж больше.
     - Это Вы на глазок смерили?
     - Тут и слепому видно.
     - Слепой измеряет осязанием. А никак не глазами. Они у него незрячие, - Менторски произнесла Соня, - А Вы, голубушка имеете метрологическую справочку, что аттестованы к измерениям методом «на глазок»?
     - Тань, пойдем, - позвала напарницу Толстуха.
     - Куда пойдем? – сорвалась на нее Худая, - Видишь, «зайцы» с багажом. И еще издеваются. Груз-то габаритный. Чем бы померять? У кого есть сантиметр? – Обратилась она к окружающим.

     Один из пассажиров, разбитной мужичок схохмил:

     - У меня только тридцать. И те для жены и соседки  берегу. Тебе не доверю.

     Вагон грохнул от смеха. Ревизорша вновь стала наливаться краской.

     - Дуй за сантиметром к начальнику поезда, - приказала Худая товарке, - а я посторожу.

     Толстуха послушно умчалась. Худая пошла проверять билеты дальше по вагону, срываясь то на одного, то на другого пассажира. Но народ, получив пример от Сони уже не сидел безропотно и огрызался, кто как мог.

     - Откуда ты помнишь постановление МПС? Да еще с датой? – негромко спросил Соню Алексей.
     - Я и не помню точно. Как-то, еще студенткой, читала на вокзале. Думаешь, они знают точную дату утвержденных правил?

     Вскоре грохнула дверь тамбура и показалась толстенькая ревизорша с раскладным метром в руках. Ревизоры вновь подошли к купе с Алексеем и Соней. Худая согнулась и измерила сантиметром сумку «преткновения».

     - Ага! – Радостно известила она. – На пять сантиметров больше!
     - Неужели? – Делано изумилась Соня. – Я и не предполагала.
     - Платите штраф, - Торжественно известила ревизорша, - За провоз багажа без билета.
     - Я не буду платить штраф, - неожиданно заявила Соня.
     - Тогда покиньте вагон! – наконец-то настал звездный час для Худой. Теперь она могла в полной мере отомстить строптивой пассажирке.
     - И выходить я не буду. – Также спокойно ответила Соня.
     - Милицию вызвать? – Выложила основной козырь ревизорша.
     - Хоть кого. У меня есть билет на багаж.

     В руке Сони появился бумажный квадратик, который она издали, показала ревизорам. Алексей оторопел: он-то думал, что придется платить штраф, да еще и униженно извиняться.

     - А, что  ж вы мне голову морочите целый час, дамочка, - задохнулась от возмущения худая ревизорша.
     - Да, почему изгаляетесь? – Вставила ее напарница.
     - Вы думаете, мне одной противно видеть перед собой царьков в форме? Спросите любого, от Вас всех тошнит.
     - Это кто царьки?
     - А кто пять минут назад мешал с грязью женщину с ребенком? Ради чего? Настроение плохое? Нам, пассажирам, нет никакого дела до Ваших проблем с климаксом. Если Вы срываете свою злость на людях, Вам не место в сфере работы с людьми. Я не поленюсь сообщить о Вашей грубости руководству. Свидетелей у меня целый вагон.

      Сидящие в округе зааплодировали девушке. Под улюлюканье проводили ревизоров из вагона. Худая напоследок обернулась на Соню со злым прищуром. Соня в ответ показала ей записную книжку, куда занесла фамилию ревизорши.

     - Слушай, я поражен, - Повернулся к девушке Алексей, - Ты так держалась!
     - Меня этому учили на курсах. Помнишь, я рассказывала тебе? – Улыбнулась Соня, - В том-то вся беда: сталкиваясь с такого рода хабалками, человек чаще терпит поражение, потому, что с трудом может совладать с собой. Не у каждого хватает выдержки поставить хама на место, не нагрубив в ответ.