Кальвинизм и экономика. II, Труд и деньги

1. Российские историки советской школы, упоминающие о кальвинизме, все еще продолжают развивать тезисы исторического материализма. Кальвинизм в их односторонних теоретических схемах подается мифологически (отдельного внимания заслуживает вопрос удивительного совпадения позиций национал-социалистической и советской исторических школ во взглядах на кальвинизм). Последние публикации наших историков показывают, что к пересмотру своих взглядов они еще не готовы. По-видимому, нужно ждать новое поколение ученых, которое непредвзято подойдет к теме кальвинизма. К сожалению, сегодня мы наблюдаем возвращение симптомов болезни общественного сознания: историки, освободившись от марксистских догм, тут же стали создавать мифы православно-патриотического направления, причем того же качества, что и мифы о кальвинизме.


Говоря о том, что кальвинизм породил капитализм, историки советской школы противоречат марксистским постулатам о базисе и надстройке (надстройка не может породить базис). Более осторожные из них предпочитают говорить лишь об оправдании кальвинизмом капитализма. Вот об этом «оправдании» и поговорим, оговорившись, что идеи богословов и философов, как правило, не доходят  до общества в чистом виде, но попадают туда изрядно трансформированными.


Почему кальвинизм вызывает неприятие тоталитарных школ? Ответ прост: кальвинизм оказал значительное влияние на менталитет человека Западной Европы. Принявший кальвинизм раз и навсегда излечивается от идеологии национализма и коммунизма, идеологии тоталитарных режимов. Кальвинист склоняет голову лишь перед Словом Божиим.


2. Для того, чтобы понять ситуацию, сложившуюся к XVI веку, нам следует сделать экскурс в позднее Средневековье. Средневековая Европа ссуду под процент не приемлет. Ростовщической практикой, в виде исключения, разрешено заниматься иудеям, не христианам. Логика такова: заем нужен, но если никто из своих не может дать взаймы (без процентов), то пусть придут иудеи. Это можно сравнить с практикой местечковых синагог, нанимавших русских мужичков зажигать по субботам свечи. Еврею, как известно, зажигать огонь в субботу непозволительно. Налицо полезный симбиоз.


Средневековый человек убежден, что накапливать средства для превращения их в капитал (то есть с целью пустить средства в оборот) – грех, поскольку это привносит идею мирской суеты. Средства в жизни средневекового человека не имели созидательной экономической функции. К примеру, Церковь накапливала средства в виде драгоценных вещей – тезаврация золотой и серебряной утвари, постройка зданий, изготовление роскошных одеяний служителей, дорогих окладов богослужебных книг. Церковь оправдывала себя тем, что она омертвляет (или успокаивает) средства – вложенные деньги нельзя было вернуть через продажу или обмен. Петр Первый хорошо сказал о монастырских средствах: «тунегиблемые деньги».


Аристократия использовала средства для поддержания необходимого представительского уровня, так называемая функция престижа. Как правило, феодал не вводил новшеств, предпочитая определенный уровень доходов, и не позволял богатеть своим крестьянам.


Рынок искусственно сдерживается.


ПРИМЕЧАНИЕ:
Капитализм кальвинистского варианта выступил против трат денег на роскошь, осудив как непроизводительные накопления, так и мотовство аристократического сословия, его практику намеренных растрат средств на представительские расходы (демонстративное потребление). Бессмысленное захоронение средств приравнивалось к мотовству (вспомним Пушкина: презираемый скупой рыцарь ничуть не лучше его сына-мота). Стоит заметить, что пресловутая щедрость именитых особ шла рука об рука с бедностью населения (щедрость за счет бедности).


До XIV века содержание высшего общества поглощало все доходы крестьян. Дворянин мог утратить свой статус при занятии неблагородным делом (кстати сказать, даже в XVIII веке английский дворянин был весьма ограничен в выборе занятий, ему дозволялись лишь такие профессии как военный, юрист, священник, врач).


Подобные настроения оказывали негативное влияние на развитие средневековой экономики. Аристократия в XIV веке могла потратить на инвестиции не более 10 процентов, средства «погибали в прихотях владетелей».


Можно сказать, что Средневековье даже идею простого запаса и накопления воспринимало с недоверием. Создание запасов неугодно Богу, полагал средневековый человек. Лучше уповать на Его милость, нежели надеяться на свой кошелек. Девизом были слова из Послания апостола Павла: «Не заботьтесь ни о чем» (Фил.4:6).


Иным, чем сейчас, у средневекового человека было отношение к времени. Время не воспринималось как фактор производства. Оно принадлежит только Богу, а поскольку это так, то им и не слишком дорожили. Ремесленник завершал работу при наступлении сумерек.


Средневековый человек считал, что скорое Пришествие Христа несовместимо с долгосрочным планированием. Приход Христа отменит всякое планирование. Поэтому к расчету на будущее было недоверие. Средневековое отношение к времени влияло на отношение к ростовщикам. Он спит, а его деньги работают! Если заем дан на длительный срок, тем лучше для ростовщика, тем больше он получит.


В XVI веке отношение к времени было уже иным. И, как ни странно, исходили из того же основания: время дано Богом. Только теперь берегли каждую минуту, принимая во внимание, что Господь строго спросит за эту минуту, если она проведена в безделье. Купец и ремесленник (предприниматель) не могут не дорожить временем и не могут его иначе интерпретировать. На рубеже XIII и XIV веков в европейских городах устанавливаются механические часы –  символ самостоятельности города и один из шагов к независимости от клерикалов.


3. Собственно, против ссуды под процент приводили следующие аргументы:


А) Библия запрещает брать процент (теологический аргумент).
Б) Деньги бесплодны (экономический аргумент), то есть деньги не могут порождать деньги; полученные деньги сверх ссуды принадлежат только тому, кто их заработал. Возвращаемая сумма не должна превышать сумму займа.
В) Жить, не работая, противно самой природе (моральный аргумент). Это равнозначно тому, что продавать время, принадлежащее Богу.


Вывод: ростовщичество выступает против Бога и природы. Добавим, что большинство аргументов выводилось все-таки не из Библии, а из воззрений Аристотеля (см. Политика), считавшего, что извлекать прибыль из самих денег позорно. Его идеал экономической модели – это  натуральное семейное хозяйство, то есть замкнутость, автаркия.


Во времена Средневековья законной считалась форма участия в прибылях получателя займа, но при условии, что кредитор разделит риск предприятия. Можно было требовать компенсации и взимать штраф в случае несвоевременного возврата денег. Законной считалась и земельная рента, поскольку земля «производит». Можно было купить ежегодную ренту. Но в ренте заключен элемент риска – урожая могло и не быть. А вот в получении процентов, как считалось, не было никакого риска. Поэтому деньги, полученные от ссуды на процент, в папских индульгенциях приравнивались к украденным вещам. Ростовщик – как правило, свободный горожанин – одинаково ненавистен как аббатствам (неофициальным кредитным организациям того времени), так и феодалам.


4. Однако, к концу Средневековья происходит эволюция экономических и социальных структур. В XIII веке энергия переходит от земли к деньгам. В это время в Западной Европе уже исчезают барщинные отработки. Крестьянин должен платить денежный оброк, нередко продавая часть урожая по невыгодной цене скупщиков, лишь бы рассчитаться с феодалом.


К началу XV века экономические проблемы Европы обостряются. Земли в центре Западной Европы истощены. Недород каждые 3-5 лет. Помимо того, что плохо было налажено хранение продуктов, в случае голода быстрый подвоз продовольствия был невозможен из-за многочисленных таможенных и юридических барьеров, поборов и пошлин. Свободной циркуляции зерна не было. И хотя с XIII века стали создаваться резервные запасы на случай неурожая, тем не менее, вместо продуманной практики продовольственного обеспечения повсеместно превалировала волюнтаристская благотворительность.


Над Европой висит постоянная угроза голода. Самые распространенные мотивы и желания – побывать на трапезе, наесться вдоволь. Символом зажиточности было питание досыта. Голод и сопутствующие эпидемии сокращают численность населения с 73 млн. (1300 г.) до 43 (1400 г.). В некоторых районах – полное обезлюдение. Число европейцев начала XIV века было чуть выше, чем в конце II века римского процветания.


Римская империя таких бедствий не знала. В государственных хранилищах запасалось достаточно зерна для предупреждения голода. Прекрасные дороги и единая администрация позволяли удовлетворительно справляться с этой проблемой.


5. Нехватка трудовых ресурсов меняет отношение к нищенствующим монахам – к францисканцам и доминиканцам. Если раньше они пользовались уважением (поскольку не претендовали на рабочие места), то теперь их попрекают тем, что они не работают. Позднее Средневековье предпочитает тип монаха деятельного (вопреки основной идее монашества – отрешение от мира и нищенство).


В России взгляд на деятельного монаха закрепляется в начале XVI века. В споре с нестяжателями побеждают стяжатели, аргументировавшие тем, что богатая Церковь есть хороший инструмент поддержки государства. (Противоположная партия выступала против накопления Церковью средств, указывая, что церковное богатство неизбежно ведет к созданию государства в государстве.)


Модель торгового (рыночного) типа ведения хозяйства требует иного отношения к деньгам. Капитализм требует обмена товаров, кругообращения капитала. Специализация производства требует обмена. Таким образом, речь идет о разных экономических стилях жизни.


ПРИЛОЖЕНИЕ:
ОБ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ РОССИЙСКИХ МОНАСТЫРЕЙ
А) Дж. Флетчер в конце XVI века писал о российских монахах: «Каждый город и значительная часть всей страны ими наполнены… все лучшие и приятнейшие места в государстве заняты обителями или монастырями… монашеская жизнь наиболее отстранена от притеснений и поборов, падающих на простой народ… Кроме того что монахи владеют поместьями (весьма значительными), они самые оборотливые купцы во всем государстве и торгуют всякого рода товарами». (Русское Православие. Вехи истории. М., 1989, с. 523)


Б) XVI век. Сторонник нестяжательства инок Вассиан: «А мы, заразившись ненасытным сребролюбием, различным образом оскорбляем братий наших, живущих у нас в селах, обижаем их неправедными поборами, налагаем на них лихву на лихву… Иноки, забыв свой обет и отринув всякое благоговеинство, уже в седой старости поднимаются из своих обителей и толкаются в мирских судилищах, то тягаясь с убогими людьми о своих многолихвенных заимоданиях, то судясь с своими соседями о границах земель и сел… Сами вы изобилуете богатством и объедаетесь сверх иноческой потребы… все годовые избытки берете себе: или обращаете их в деньги, чтобы давать в рост, или храните в кладовых, чтобы после, во время голода, продавать за большую цену» (Там же, с. 524). Обратите внимание на «многолихвенные заимодания», которые отсуживают в суде.


В) XVI век. Максим Грек обращается к русскому православию: «А пока всего этого держишься и с услаждением сердца пребываешь в этом, веселясь кровью бедствующих, убогих и несыто высасывая из них мозг двойными процентами и страшным обременением в работах» (А.В. Карташев. История Русской Церкви, М., 2000, т. 1, с. 588). Под двойными процентами разумеется двойная выплата по ссуде (100%).


Г) XVIII век. «По словам ростовского епископа Георгия, «чернецы спились и заворовались», занимались ростовщичеством, венчанием за большие деньги недозволенных браков, занимались попросту воровством и скупкой награбленного у разбойников с большой дороги» (Н.М. Никольский. История русской церкви, Минск, 1990, с. 243).


Д) XX век. Журнал «Церковно-общественная жизнь» в 1906 году писал: «Ни для кого не тайна, что наши монастыри благотворят грошами и только для приличия» (Русское Православие. Вехи истории. М., 1989, с. 561).