Глава 9. Трон Еретика

Глава IX. Трон Еретика.

 « И было так: восстал один, и было имя ему: Ад.
И вошел в душу человека, и проклял его навеки
И соратников его предал огню.
И ненависть, ужас и разрушение влились в него
И питали его как мать.
И названа была его вечная смерть
Его Троном. »
Книга Пророков Сигора 6:66

- Мартен. Мартен Карн, ответь мне. Пожалуйста.
Вар Тревис очнулся от чуткого сна, скорее бывшего глубокой дремой, обнаружил перед собой стол, под собою стул и удовлетворенно потянулся, удостоверившись, что все в порядке.
- Мартен! – снова раздался приглушенный голос.
Альберт посмотрел на спящего рядом с ним на груде чьей-то одежды Мартена и бережно тронул его за плечо.
- Тебя кто-то зовет.
Некромант открыл один глаз и прислушался. Лениво порылся в складках робы и выудил амулет-череп. Всмотрелся в его поблескивающие красными огоньками глазницы и приблизил ко рту.
- Кто это?
- Наконец-то, Демигор нас побери, - успокоился наконец странный голос и затих. Послышался звук длительной затяжки. Этот звук позволил безошибочно определить личность говорящего.
- Лотас Релам? – полувопросительно заметил Мартен, зевая.
- Как ты догадался, - буркнул капеллан, слегка подавившись дымом и хрипло кашляя. Карну показалось, что он в придачу ко всему был не вполне трезв. – Слушай. Я с тремя моим лучшими охотниками хочу примкнуть к вам. Прямо сейчас. Я боюсь оставаться здесь.
- А что случилось?
- Да еще ничего не случилось, но я чувствую, что случится. Здесь творятся страшные вещи: одного магистра при таинственных обстоятельствах зарезали в его же келье как свинью, другой убил третьего публично, во время собрания всего Трибунала, и сейчас я сижу у окна и смотрю, как этого другого распинают вниз головой, а он кричит, как сумасшедший, да и любой бы кричал на его месте…весь Пентаграмматик внезапно оказался в таких же приварившихся к лицу масках, как у мастера Идората, все сцепились как псы, грызущиеся за добычу. Мне начинает казаться, что смерть лорда Сегептуса была чем-то вроде врат в новую, обезумевшую Инквизицию, совсем не похожую на старую. Поэтому я и хочу уйти. Я боюсь, что все эти события не минуют и меня и я буду просто растоптан.
- И это вы называете «ничего не случилось»?
- Кто это там? – пробормотал Лотас.
- Это Франк Сайтен.
- А, Сайтен, дружище. Ты пропустил слово «еще». Конечно, чтобы сойти с ума, вполне достаточно и того, что уже произошло, но я жду конца. События, которое смешает все и расставит все по своим местам. События дикого и кровавого.
- Понимаю. Хорошо, мы тебе поможем. Днем, после трапезы, будет небольшой перерыв на сон – какой бывает каждый день. Свяжись с Мартеном или со мной при помощи наших магических амулетов, и мы будем ждать тебя у ворот Маргота. Так тебе удобно?
- Конечно, - поспешно согласился Релам, и Вар Тревису показалось, что он ощутил пьянящий аромат выпущенной капелланом струи наркотического дыма.
- В таком случае договорились.
- Вас там человека три, насколько я понял? – спросил вдруг священник.
Альберт загадочно улыбнулся.
- Нет, друг мой. Милостью Таланоса – гораздо, гораздо больше. Ободрись.
- Постараюсь.
 
Зал Трибунала сегодня был переполнен народом. Могло показаться, что здесь были все: охотники и разноцветные инквизиторы всех четырех Хантов, все при параде и вооружены до зубов. Пришли даже воины из Пентаграмматика – все похожие как близнецы, все как один в зловещих серых масках, все как один при мечах и в тяжелой броне. Болезненно покачиваясь, пришел магистр Идорат, все-таки снявший с себя перевернутый крест, но и другого, ортодоксального, не надевший. С разных сторон пришли и остальные лорды и магистры – хмурый бородач Вальтер Кселас, вооруженный тяжелым молотом, лорд Сахтер с заткнутым за пояс старомодным револьвером, бледный как смерть Мальтер, небритый Никадем и сверкающий глазами Астамат.
Последними зашли Серахт и Белзамин. Про Френсиса можно было сказать, что он зашел, лишь с огромной натяжкой: приковылял, приполз, но не зашел. Магистр еще никогда, даже в тот памятный день перед истреблением всего культа Великой Матери, когда его заменял его брат, не выглядел таким старым. Руки у него тряслись, глаза слезились и ничего не видели, одежда была заплевана, а грязные, мерзко воняющие космы серовато-белых волос торчали во все стороны. По лестнице, ведущей к аналою председателя, он поднимался с великим трудом, поднимая отказывающиеся ему подчиняться ноги руками и неестественно изгибая спину. По всему было как никогда лучше видно, что магистр близок к кончине.
Белзамин вошел сразу за ним, шагая ровно и машинально, как автомат. Казалось, если бы не привычка, он бы и вовсе забыл, как ходить. Лицо его, освещаемое тускло светящимися, лишенными зрачков белыми глазами, выглядело отсутствующе и странно, как будто в нем происходила какая-то внутренняя борьба.
Перед заседанием воцарилась напряженная тишина, изредка нарушаемая лишь перешептываниями охотников и инквизиторов. Все магистры, чуть подавшись вперед или выпрямившись, сидели на своих роскошных креслах, вцепившись руками в подлокотники, и, затаив дыхание, ждали начала обсуждения.
- Итак, уважаемые господа, - кудахтающим голосом проскрипел Серахт, навалившись всем телом на железный аналой, -  сегодня у нас печальный день. К сожалению, как мы все знаем, сегодня был казнен через распятие Авель Радамент, бывший магистр. Жил он как будто бы и праведно, но умер как убийца. Сегодня же его труп будет сожжен и развеян по ветру, ибо так учит поступать с уничтожителями своих братьев «Святой Закон».
- Сегодня у нас запланированы следующие обсуждения… - снова начал он, по своему обыкновению рыская по одежде в поисках листа с планом заседания.
- Да что значит запланированы, - сказал наконец Вальтер Кселас, глядя в стену. – Мы только что убили нашего брата, и, к сожалению, убили за дело. Нельзя ли обойтись просто, без бумаг и четких планов? Неужели нельзя просто обсудить все, как соратники? Как братья, в конце концов? Нам нужно думать, как нам выживать, а не устраивать склок.
- Но дело с Пентаграмматиком? – угрюмо спросил Никадем. – как там насчет расследования? Начато ли оно, продвигается ли, и что мы будет делать?
Белзамин резко поднялся со своего украшенного пятиконечными звездами кресла.
- Вы хотите что-то сказать? – печально думая о своем, спросил его Вальтер.
- Да. Я хочу сделать заявление.
- Прошу вас, - равнодушно брякнул лорд.
Белзамин сглотнул и поднял глаза. Его трясло.
- Я хочу сделать заявление о том, что я…покидаю вас...
- Хотите выйти? – участливо осведомился лорд.
- Нет. Совсем. Я очень долго обдумывал этот шаг, и теперь наконец, видя все, что происходит вокруг меня день ото дня, я решаю уйти из Инквизиции. Я забираю всех своих людей и ухожу, ухожу далеко. Ухожу куда-нибудь туда, где нет ничего. Нет ни рейдов, ни еретиков, ни магистров, ни Трибуналов, ни казней. Все это опротивело мне. Я больше не могу терпеть.
Кселас поднялся на ноги и, тяжело бряцая стальными сапогами, подошел к Белзамину. Посмотрел ему в глаза.
- А как же вера? Правда? Честь, доблесть, человеческий род?
- Вера? – все больше распаляясь, прорычал Сигифер. – Вся, вся ваша вера – это ересь. Все то, во что вы верите, вы изобрели сами как безотказный инструмент для контроля за разумом человека и за его действиями. Все понятия, бездумно перечерченные вами из учебников по морали и священных книг, вы извратили и исказили до неузнаваемости, и это есть ваша религия! Ваша вера, которую вы так превозносите? Вся ваша вера – лишь повод для создания бесконечного круга смертей, порожденного вашим же воспаленным рассудком. Религия – бесконечный набор для пыток, бесконечная мастерская бездонного страха, помутняющего рассудок и извращающего все в человеке, так что он даже готов убить себе подобного ради какого-то там бога!
- Не богохульствуйте!
- Не останавливайте меня, безумные фанатики. Все вы знаете, что правда рождается как ересь. Ваш бог жалок и слаб, потому что он не может защитить даже самого себя. Дьявол, почему мы должны убивать его врагов своими руками, если он так всесилен? Где был ваш бог, когда его предавали? В стороне. Где был ваш бог, когда люди совершили грехопадение и умерли заживо, а во вратах Эдема был поставлен серафим с огненным мечом? В стороне. Он лишь отдал приказ. Где сейчас ваш бог, когда души людские захлестнуло зло, о существовании которого они даже не подозревают и которое до сих пор ищут в темных катакомбах? Где он был, когда убивали, разрывали на части, расстреливали наших братьев? Где он теперь, прямо сейчас – где его громы и молнии, стремящиеся прямо сейчас покарать меня, убить, уничтожить? Да и почему, в конец концов, мы так уверены, что наказание за хулу на это безвольное существо – смерть?
Это часть вашей веры, проклятые фанатики.
- Таланос – наш повелитель, - загремел Кселас, - он создал нас, и мощь его велика! Он мудр и руководит нами. Ты же, восставший против него колдун, изрыгаешь ересь!
- Ересь?! Да, Демигор вас всех побери, я говорю ересь, ибо для вас правда – это ересь, ложь – это правда, а казни, бесконечные пытки и стройные ряды костров или крестов – это банальность. Я не желаю больше никому служить. Я сам, я – сам для себя бог и господь, ибо я мыслю, я живу, я чувствую и не нуждаюсь в высоком обосновании своего существования! Я – правда! Единственная и неделимая, и когда я умру, то не попаду ни в Геенну,  ни в Рай, а превращусь в прах, из которого и вышел, и все будет кончено. Я отрекаюсь от вас, проклятые лицемеры, коих я так долго пытался превратить в людей, и отрекаюсь от Таланоса! Я хочу всего лишь уйти. Дайте мне сделать этого, и не будет необходимости проливать кровь еще раз.
С этими словами Белзамин сорвал с груди свой инквизиторский серебряный  крест и презрительно швырнул его под ноги Вальтеру.
Настала страшная тишина. Никто не шевелился и даже не дышал.
- Браво! – звенящим эхом сотряс купол и стены чей-то голос.
Собрание и сам Белзамин оглянулись и увидели медленно и торжественно выходившего к центру зала Верховного Инквизитора. Немногие видели его доселе, но и эти счастливцы увидели его преображенным. Где мудрое смирение, где тишина, где вечное сокрушение о своих грехах? Безумно изукрашенная фигура была почти объята пламенем, очи ее исторгали шквал темного огня, а извращенные украшения выглядели демонически, как будто что-то неуловимое поменялось в них, и ладные узоры превратились в сотни и тысячи молящих о помощи и застывших в безмолвном крике лиц.
- Браво, мой дорогой еретик! – снова возгласил живой доспех, разразившись дьявольским хохотом. – Как долго я ждал тебя, прежде чем наконец понял, что должен вырастить тебя сам! Я действительно говорил правду о том, что ты – особенный человек, которому уготована высокая цель. Сегодня ты ее достигнешь, хотя и не таким способом, которым ты мечтал.
- Я вижу, никто меня не понимает? Так и должно было быть. О, отец мой, как долго я готовился к этому и ждал этого момента! Что ж, я не могу и не желаю отказывать себе в удовольствии рассказать вам все. Все, что знаю я. Давным-давно, еще задолго до основания так называемой Священно Инквизиции, но уже после того, как сюда прибыли люди, несколько человек, увлекающихся магией и демонологическими книгами Темной Империи, организовались в небольшой, но таинственный культ, поставивший себе великую цель – отыскать архидьявола этого ареала, который по легенде был веками заключен в некий предмет или в живое существо. Имя этому жуткому демону было: Saighittaire. Долгое время они искали его, обуреваемые желанием повысить этим свое могущество до невообразимых размеров, пока наконец не обросли воистину огромным количеством последователей. Что-то мелькнуло в их головах, и они, управляемые прибывшими с Поверхности фанатиками, основали великую Священную Инквизицию. Лишь два человека знали, что архидьявол найден, но заключен столь надежно, что использовать его в своих целях или по крайней мере освободить было невозможно. Кроме того, это существо было по удачной ошибке принято за другое, которое оно давно вытеснило из своей темницы. Взгляды на дальнейшие планы у этих двух людей разошлись: один трусливо считал, что олицетворяемое Сагитером зло должно продолжать держать в узде, а другой понимал, что его нужно выпустить. Однако демоны такого могущества не могут физически находиться в этом мире, ибо от этого содрогается пространство и нарушается вселенское равновесие, которое свято блюдется даже силами тьмы. Вступив в Священную Инквизицию, этот человек долгие, кажущиеся бесконечными годы ждал того, кто был бы настолько горд, тщеславен и пропитан злом, что смог бы принять в себя дьявола и слиться с ним. И наконец он нашел его – того, кто обладал всеми талантами для того, чтобы неузнаваемо измениться и стать таким, каким должен был быть. Незаметно для него самого этот человек стал колдуном, вольнодумцем и лишенным веры глупцом. Он продвигался по службе, греясь в лаврах и наслаждаясь каждым новым продвижением – ведь он полагал, что он праведник, творит лишь добро и изменяет мир к лучшему. Умные слушатели уже понимают, что он ошибался. Зло настолько глубоко пустило в нем свои корни, что он уже управлялся ими, точно марионетка. Зло подобно растению: садовнику довольно лишь посадить семена, а вскоре появятся и ростки, а следом за ними – и пышные, роскошные цветы. Что является наилучшим удобрением для зла? Ненависть. Ненависть и безверие, а того и другого в нем было в достатке.  С подачи вышестоящих он без малейших зазрений совести убивал, резал, потрошил, расстреливал, обвинял в ереси невинных и виноватых, не задумываясь о том, что даже они намного лучше его самого. Он уничтожал своих друзей, из тщеславия самовольно крошил врагов света, обвинял в вольнодумстве и предательстве своих братьев. Он с  помощью черной магии жестоко убил того другого, кто хотел сдерживать зло Сагитера в узах. Другой был прав: наш герой не видел зла, не слышал его и не понимал. Он поддался всем моим искушениям, он поверил всему, что говорили о его восхитительной доблести, огромной честности и великой вере. Он играл со злом, клал ему в рот палец и шутил с ним, при этом думая, что он прав. Он был хорошей почвой для зла.
Неужели мои дорогие слушатели еще не угадали имена персонажей этой сказки? Тот, другой, который мечтал меня выпустить – Филипп Серахт. Вы не видели, что он демонолог и малефик? Вы не знали, что он колдун? Вы не сожгли и не распяли его? Вы не видели зла и не слышали его. Добро? Гельфард Сегептус – тот, кто заточил меня в подземелье тройной пентаграмматической печатью, тот, кто не выпускал меня на свет и держал в своем подземелье, заперев могучим заклинанием, совершил всего одну ошибку. Он думал, что наш главный герой поможет ему, станет реформатором, изменит Инквизицию к лучшему и избавит ее от моего пагубного влияния. Поэтому он укреплял его веру в себя, повышал в званиях и всячески поощрял. Зря, потому что ученик не преминул убить учителя при первом же удобном случае и всегда ненавидел его. И наконец, главный наш герой – Сигифер Белзамин, еретик и богохульник. Я надеюсь, вы уже это поняли.
- А ты? – еле слышно, заикаясь от страха, пробормотал Белзамин. -  Кто тогда ты?
- Ты даже глупее, чем я думал, да это и неважно. Я – архидьявол Сагитер, друзья мои, заключенный в доспехе Верховного Инквизитора и вытеснивший душу старого фанатика Торквемады в ад, который ему был уготован давным-давно.
- А я? Кто же я? Господи, как же я запутался…
- А ты, снявший крест отступник – мое новое тело.
Изукрашенный доспех внезапно прогнулся в спине и рассыпался на части, дымясь и искря оборванными проводами. Белзамин дернулся, когда шквал багровой энергии, вырвавшейся из обломков, хлынул в его сторону, снося его, словно ветром и проникая во все его поры. Лорд хрипло взвыл и рухнул на спину ,катаясь по полу, будто одержимый. Его глаза взорвались фонтанами адского пламени, волосы моментально поседели, а изо лба, словно сливаясь из тлеющего и догорающего пепла, выросли два огромных изогнутых рога, пылающих по всей своей поверхности. Тело подпрыгнуло и вознеслось ввысь, когда из спинной пластины, горя в потоках чистой кипящей энергии, вырвались два огромных кожистых крыла.
Дикий вой медленно затих, тая смутным эхом в углах зала, и новая тварь, некогда бывшая Сигифером Белзамином, торжественно воздела шипастые руки вверх. Страшный мощный голос, от которого дрожали стены, разнесся по залу:
- Свершилось! – проговорил он. – Как долго я этого ждал! Как долго!
Чудовище разразилось демоническим хохотом и спикировало прямо в толпу инквизиторов Пентаграмматика, поспешно разбежавшихся при его приближении и выхвативших мечи.
- Возлюбленные! – вставая перед выстроившимися в центре толпы рыцарями Бафомета во весь свой рост, взревело существо. – Придите ко мне, проклятые, в огонь вечный, уготованным мне и ангелам моим!
Белзамин поднял руку, загоревшуюся темным пандемическим огнем, и паладины с воплем рухнули на колени в страшной клятве, когда изо лба каждого начали вырываться похожие выгнутые рога.
- Все вы, братья мои! – возгласило существо, протянув руки к воинам Пентаграмматика. – Вы давно продали мне свои души, приняв мой знак и отказавшись от своих лиц, не отступайте же и теперь! Идите на этих лицемеров и убейте их всех! Уничтожайте! Режьте, ведь вы так это любите!
С громким хохотом чудовище снова взмыло под купол, оттуда черными пламенными очами наблюдая, как его подопечные яростно ринулись на инквизиторов, превращая святой зал в арену кровавой братоубийственной бойни.

- Мартен! Мартен, черт тебя побери! Сайтен!
- Я слушаю, Лотас.
- Немедленно подходите к Новой Обители Святости! Возьмите с собой всех, кого сможете. Умоляю вас, спешите, бегите со всех ног.
- А в чем дело?
- Здесь творится такое, что лучше один раз увидеть, но справиться с этим мы сами не в состоянии. Я чудом вырвался из битвы.
- Что происходит?!
- Бегите, идиоты!
 
Расшвыривая нападавших своим огромным молотом, Вальтер Кселас отчаянно пробивался к тому месту, где бился Белзамин, рубивший своим Мучителем Душ одного охотника за другим. Размозжив череп очередного колдуна в маске, лорд вышел прямо на Сигифера, который со зловещим хохотом отшвыривал сапогом нанизанного на меч воина.
- Мой добрый лорд Кселас! – вскричала тварь, останавливаясь. – Вот и вы уже идете на меня. Наверное, надеетесь убить? Кивните, если я угадал.
- Ты не ведаешь, что творишь, несчастный еретик, - прорычал Вальтер, занося молот для сокрушающего удара.
Белзамин легко сбивает его с ног сильным ударом крыла, и лорд отлетает к центру зала. Страшное создание снова взлетает и, выставив перед собой меч, пикирует вниз. Кселас отступает в сторону, и его орудие с размаху врезается в треснувшую кирасу Сигифера так, что слышен треск ломаемых ребер.
Меч твари проносится над головой противника, потом блокируется рукоятью молота, но третий удар настигает цель и лорд падает с отсеченной кистью.
- Господь Таланос, - в лихорадке шепчет он, - докажи мне, что ты есть! Сравняй меня силой с этим демоном, помоги мне в час скорби!
- Ты не знаешь, о чем молишься, - холодно искривились губы Белзамина в улыбке архидьявола Сагитера.
- Прошу тебя, помоги, - быстро отползая в сторону, молится Кселас. – Таланос, ответь мне! Докажи ,что слова этого еретика о твоем безразличии к нам – гнусная ложь!
И Таланос ответил ему.
Вальтер Кселас страшно закричал, когда почувствовал ужасную боль в своей спине, из которой через мгновение, раздирая плоть, вылезли два окровавленных ангельских крыла.  Вся голова человека исчезла в волне света, хлынувшего из глаз, и вскоре под потолок, туда, где уже парил демон, поднялся настоящий ангел – огромное, лишенное ног существо в длинном белом балахоне с огромными перьевыми крыльями и темным провалом белоснежного капюшона вместо лица. Облаченная в невообразимых размеров серебряную рукавицу рука сжимала массивный длинный меч, блиставший божественной энергией. Оторванные, деформированные ноги и голова человека, в которого вселилось высшее создание, остались окровавленными лежать на полу.
- Я тот, кто послан Господом Тетраграмматоном, чтобы уничтожить тебя, зло Демигора, - прогремел ангел на человеческом языке, вздымая свое оружие.
Демон ответил ему лишь очередным взрывом чудовищного смеха.
 
Когда архидьявол поставил сапог на потускневшую кирасу создания света и выдернул из его капюшона Мучитель Душ, все уже было почти кончено. Остатки лояльных воинов еще пытались сопротивляться, отступив к аналою, но предатели уже теснили их, яростно воя. Где-то в их гуще неистово вращал своими саблями Идорат. Другая часть инквизиторов выбежала из здания и пытались обороняться на входе, еще не до конца оставив призрачную надежду победить.
В ряды еретиков с грохотом врезалась шаровая молния, раскидавшая около дюжины людей и двух сжегшая до обугленного скелета. Следом за ней в толпу падших охотников ворвался размахивающий своим священным бастардом Дамикор, потом – испепеляющий врагов мощными огненными амулетами Мартен.
В освободившийся проход, усеянный трупами, прошел Альберт Вар Тревис, с ужасом глядящий на воцарившийся в зале хаос и огромное пурпурное существо, величественно висящее под куполом.
- Франк! – заорало оно, спускаясь вниз и вставая в центре помещения. – Тебя я не ждал, дорогой мой любитель правды, нашедший ее. Но я рад возможности убить тебя.
- Кем ты стал, Сигифер? – тихо прошептал носферату, вынимая из ножен Брата Боли и выставляя его перед собой.
- Сигифер? – переспросил демон, издевательски задумавшись. – Да, так меня звали когда-то. Я стал богом и дьяволом в одном лице. Я стал высшим существом, повелителем всего сущего, всесильным мастером стихий и могущественнейшим колдуном, которого когда-либо видела вселенная!
- Не обманывай себя. Ты стал чудовищем.
- Ты – не судья мне, вампир.
- Я – не судья тебе, бес. Я – лишь исполняющий чужой приговор палач.
Объятая поистине демонической яростью, тварь ринулась на носферату с выставленным вперед мечом, намереваясь пронзить его одним точным ударом. Он действительно попал туда, куда хотел – но Вар Тревиса здесь уже не было.
Демон вращался вокруг своей оси, отражая внезапные и неожиданные удары, сыплющиеся на него со всех сторон. Вампир намеренно изматывал врага, появляясь рядом, нанося удар и снова исчезая в облаке серого, разъедающего глаза дыма. Мучитель Душ просвистел рядом с ним, и Белзамин, видя, как разворачивается, подпрыгивая на одной ноге, некромант, готовится блокировать выпад, но в тот миг, когда Брат Боли готов был уже схлестнуться с дьявольским оружием, Альберт исчезает и появляется сзади, с тем чтобы нанести Сигиферу страшный удар, отсекающий ему крыло.
Вампир снова исчезает, туман несется прочь, и, вдруг появившись в отдалении, с нечеловеческой скоростью несется на демона, занеся меч.
И Брат Боли со страшным скрежетом обрушивается на поднятый Мучитель Душ.
- Я непобедим! – заорал дьявол, приближая чужое оскаленное лицу к уху Вар Тревиса. – Я – бог и господь во тьме! Я – князь мира сего и хозяин душ! Я – Астарот, Веельзевул и Люцифер, Демигор, Сагитер и Мефистофель! Я – Сигифер Белзамин. Я – все они и никто из них. Я – Белзетер.
- Будем знакомы, - прошипел вампир, необыкновенным усилием пытаясь держать блок и отстраняясь от нависшего над ним демона. – Ты непобедим? Так говорили многие, и все они были побеждены.
Брат Боли выскальзывает из будто сплетенных клинков, и Вар Тревис, ловко проскальзывая под локтем твари, отсекает ей второе крыло. Струя крови вырывается из изуродованного обрубка, и ужасный визг существа оглушает носферату, заставляя его выронить меч и зажать уши руками в жалких попытках спастись от этого сокрушающего уши и рвущего реальность звука. Злобно и мстительно усмехнувшийся Белзамин резко закрывает неестественно вытянувшийся  рот, оборачивается и заносит над упавшим на колени Альбертом свое демоническое, засиявшее розовым всполохом орудие.
И кончик длинного бастарда со скрежетом выходит  у него из кирасы. Следом за выпадом следует могучий удар двумя стальными перчатками по голове. Деформированное демонское существо обмякло, покачнулось и рухнуло на пол.
- На мертвецов не действует инфразвук, - прокаркал Дамикор, выдергивая меч из спины чудовища и собираясь ударить снова.
- Не смейте! – крикнул Вар Тревис, хватая его за руку. – Он одержим; в случае его смерти дьявол вырвется на свободу и вселится в кого-нибудь еще. Он нужен нам живым.
К ним подбежали вооруженные окровавленными мечами Сахтер и Никадем, оставившие своих воинов сражаться с еретиками и заметившие поражение полудемона.
- Мы не можем его убить? – походя осведомился Рафаэль, со свистом втягивая в севшие легкие воздух.
- Нет.
- Привяжем его к кресту, - указал Агер на возвышавшуюся рядом с аналоем фигурную изукрашенную скульптуру. – Оставим их всех здесь. Замуруем.
- Чем?
- Тем же, чем подобную операции проделывали с Демигором и Сепхерофтом – заклинаниями. Чарами. У нас еще остались капелланы…
- К делу! Он в любой момент может очнуться.
Вращая мечом, Дамикор прорубил инквизиторам путь ко кресту, расшвыряв в разные стороны изорванные куски человеческих тел, еще размахивавшие секирами в своей дикой ярости, и Сигифер был поднят и прислонен к золотой статуе.
- Веревка? – отчаянно закричал Никадем, придерживая тело демона плечом.
- Цепи, - Сахтер указал на висящие на оных знаменны, окровавленные по низу и развевающиеся на ветру.
Агер быстро прикрутил руки Белзамина к скульптуре, затянув цепи так, что затрещали наручи, и закрепил каждую небольшим метательным ножом, вонзив ее между костей. От внезапной и резкой боли тварь очнулась, безумными глазами оглядела окружающих. Казалось, она впервые поняла, что происходит, и преисполненными страха глазами смотрела на приковывающих ее братьев.
- Пожалуйста, - мучительно дрогнул почти детский голос Сигифера Белзамина, - пожалуйста, отпустите меня, дайте мне уйти…умоляю вас. Умоляю! Прошу…
- Хитрит, гадина, - с ненавистью пробормотал Никадем, быстро оборачивая толстую шипастую цепь вокруг вяло подрагивающих ног чудовища.
- Нет, не хитрит, - тихо сказал Вар Тревис, вдруг увидевший в этих просящих и наполненных слезами отчаяния глазах старого Сигифера – своего друга, того, кем он был раньше. – Не хитрит. Дьявол еще не окончательно поработил его личность, и она пытается прорываться сквозь одержимость. Но и отпустить мы его не может.
Прости, друг. Прости нас, но это единственный выход. Прости нас за то, что мы впустили это в тебя, за то, что ты стал таким…прими нашу исповедь и прощай. Прощай навсегда, друг. Я буду помнить тебя человеком.
- Не время для сантиментов! – заорал Агер. – Капелланы, ко мне, готовьте ваши проклятые чары, мы отступаем! Все, верные Таланосу: отходим, заклинаю вас!
- Прости, - последний раз шепнул Альберт, проведя пальцами по окровавленной ладони распятого на цепях и кинжалах еретика.
Ему показалось, что Сигифер еле заметно кивнул.
Все предатели, казалось, внезапно поняли, почему лоялисты начали отступление, ради чего и зачем, и грязным, смешанным потоком рванулись ко громадным вратам зала. Вставшие там воины напряженно ожидали бегущих спереди всех магистров и нескольких верных Таланосу инквизиторов.
Когда все оставшиеся выбежали из жаркого от льющейся и пролитой крови помещения, двери начали медленно затворяться – на них с двух сторон давили самые дюжие воины. Остальные, во главе с паладином и Вар Тревисом нерушимой стеной встали в проеме, чтобы не пропустить ни одного еретика.
Где-то спереди, на закопченным диком лице мелькнули умоляющие глаза Кристин, уже почти пробившейся вперед. Дамикор схватил ее и отшвырнул в сторону.
- Оставайся со своим господином, ведьма! – прорычал он, давя плечом и рубя окружающих.
Увидев магистра Мальтера, отчаянно возвышавшегося над толпой, страшного и мертвецки бледного, Альберт отошел в сторону, и пораженный неожиданной помощью Роберт проскользнул сквозь ревущую толпу к желанному спасению, тяжело дыша.
- Что вы делаете? – крикнул Дамикор,  ожидая, когда створки ворот сойдутся так близко, чтобы он остался последним, выбравшимся из страшной и кровавой давки.
Альберт заглянул в бледные безумные очи Прядильщика Снов,  выдвинул из рукава «Химеру» и, не говоря ни слова, прострелил ему голову. Труп ничком рухнул на холодный камень.
- Он – единственный здесь, кто заслужил не знать, что он сотворил, - размеренно проговорил вампир, с печалью глядя на расползающуюся по полу кровавую лужу.
- Это я! Серахт! Френсис! – раздался вдруг громкий, сдавленный голос.
Альберт обернулся и увидел сказавшего это молодого человека с длинной кучерявой бородой медного оттенка и горящими голубыми глазами.
- Не лги, еретик. Серахт – старик.
- Это я! – крикнул мужчина, бешено раздирая локтями толпу. Вар Тревис вещим взором носферату заглянул в его глаза и моментально узнал их.
- Дамикор, пропусти.
Створки врат с громким скрежетом захлопнулись, пропустив лишь Серахта, и к ним мгновенно подбежали три капеллана, уже подготовленные к тому, чтобы намертво сварить их огнем и вонзившие в землю золотые посохи, увенчанные крестами. Голубая молния скользнула по их вершинам, и сверкающий луч ринулся в проем, из которого сразу же хлынул дым, мерзкий запах свариваемого металла и чья-то кровь.
Другая группа священных колдунов уже нарисовала большой каббалистический круг перед Золотыми Воротами, готовясь запереть заключенное в Новой Обители зло навсегда, так же, как было заперто зло Демигора и Сепхерофта. Стоило последним инквизиторам и магистрам, за которыми бежали Сайтен, Дамикор и запачканный сажей Мартен, вырваться на свободу, как на вратах двойной треугольник засветился и загорелся, проплавляя сталь и золото насквозь. Непонятные слова древних чар крошили тишину на мелкие осколки, капелланы воздевали руки к небу, и через мгновение, сверкнул в заряженном воздухе электрической вспышкой, над Обителью раскинулась переливающаяся магическая решетка, простирающаяся до самого потолка подземелья и навсегда заточавшая Белзамина и его еретиков в помертвевшей и потускневшей цитадели.
Последним, что можно было услышать, был вопль архидьявола Белзетера – страстный, дикий и безумно визжащий, причудливо сплетающийся с хриплым воплем человеческого ужаса.
 
- Что же будет теперь? – спросил Вар Тревис у Сахтера.
Тот печально помял в руках некогда белую шляпу, и через миг со злостью отбросил ее в сторону. Ледяной ветер подхватил ее и опрокинул в темные воды Холодного Озера, по которому она и поплыла, точно блин.
- Все, кто остались с нами, вернутся в старую Обитель и попытаются ее восстановить. Из лордов, если не считать…остался в живых только я, и я возглавлю всех верных Таланосу людей.
- Присоединяйтесь ко мне, - предложил Вар Тревис. – Вместе с примкнувшим к нам Бетрадумом мы сможем выжить.
Рафаэль грустно улыбнулся и положил руку на плечо Никадему, словно боясь, что у него подкосятся ноги и он упадет.
- Нет, вампир. Мы – все еще Священная Инквизиция; мы дали присягу и мы будем держать ее. Сегодняшние события послужат для нас хорошим уроком – теперь мы хотя бы имеем представление о том, что такое зло. Архидьявол, сам того не желая, открыл нам истину, за которой мы так долго гонялись: зло не в катакомбах, а в душах. Мы сложим оружие и продолжим битву с ним. Но уже по другому.
- Ты молодец, Сайтен, - неожиданно серьезно сказал Агер. – Ты спас нас. Ты спас нашу веру и наши души. Мы перед тобой в неоплатном долгу.
И суровый магистр смело протянул некроманту ладонь.
- Но я же еретик? – усмехнулся тот. – Вы провозгласили мой поступок ересью. Неужели вы отказываетесь от своих слов?
- Мы не отказываемся. Мы их переосмысливаем. В твоей ереси родилась истина, о которой и говорил сегодня демон. В этом безумном бунте ее не было и быть не могло. А истина проста – это вера и дружба. Больше ничего не надо. Даю тебе слово Никадема, что пока у власти стоим мы, тебя и твоих людей не тронут и пальцем.
Вампир пожал руку магистра, и почувствовал, как в наполненном кровью, ненавистью и огнем мире родилась еще одна маленькая, ничтожная, но такая нужная миру истина.
- Магистр Серахт, - участливо приветствовал Вар Тревис цветущего молодого бородача, чуть ли не подпрыгивающего и не бегающего кругами о внезапного осознания собственной молодости. – Вы можете объяснить мне, что произошло?
- Он тянул из меня силы, - насупившись, ответил тот. – Я думаю так. Он многие годы тянул из меня жизнь  здоровье, как и раньше тянул из лорда Сегептуса, вынужденного заключить свое тело в технологическую броню. Все это после того, как он высосал всю душу Торквемады. А может, оно и к лучшему? Много ли людей могут сказать о себе: когда я был стариком! Гораздо приятнее почувствовать молодость вместо старости, чем наоборот. Правда?
- Правда, - улыбнулся вампир. – Еще одна правда. Вы останетесь в Инквизиции?
- Пожалуй. Приятно будет взглянуть на все новыми глазами.
- Дамикор, Мартен, - позвал обоих Вар Тревис. – Идемте со мной. У нас еще очень много дел. Сегодня, после дня Второй Ереси, которую, по контрасту с нашей, назовут Ересью Еретиков, мы все еще живы, молоды и здоровы. Мы будем жить вечно, и память о нас будет жить в веках и, может быть, когда-нибудь будет даже выгравирована на скале жизни в какой-нибудь рукописи. Которая будет называть, скажем… «Две Ереси».
И тогда люди поймут нас, и скажут, что мы были велики, каждый по своему, и  приведут нас в пример своим детям как святых.
Я рад, что все это закончилось. Что все это закончилось именно так.
- Что ж, конец и Богу слава! – добродушно засмеялся Мартен, и все трое – святой лич - паладин, вампир-инквизитор и колдун, направились к своему новому дому и к своим новым братьям.