Бабочка- совсем немного едва уловимой мистики

Да, она бросила душный, ненавистный город и сев в поезд, отправилась куда-то,  далеко, далеко, на юг.

Мерный стук колес с каждым новым тактом убеждал ее, что город все дальше, а она все ближе к солнцу, морю, песку, свободе. Там оставалось все то, что так давило, терзало, изматывало. Она уезжала с полной уверенностью, что никогда не вернется. Неизвестность не пугала, неизвестность звала. И чем ближе становилось море, тем легче становилось на душе.

К вечеру поезд преодолел половину пути и на одной из небольших станций пассажиры вышли размяться и подышать свежим воздухом. Местные жители уже ждали новых покупателей. Кто-то торговал пирожками и пивом, кто-то сидел с корзинами сочных, южных яблок и жерделей. Суета наполнила перрон, несмотря на быстро наступающую темноту.
Она нервно прошла сквозь толпу, мысленно обвиняя себя в нелюбви к людям. Она часто себя обвиняла, постоянно старалась найти оправдание чужим неблаговидным поступкам. Но она не любила людей. По крайней мере, ей так казалось.


 И все равно она пыталась искать глаза, в которые можно открыто взглянуть и ощутить нечто неосязаемое, необъяснимое, неподвластное банальному, Да и Нет. И такое случалось. И она знала, что это те самые глаза и что не надо ничего объяснять и раскладывать по полочкам, что можно просто молчать, наслаждаясь таким странным общением. Но…это извечное Но, откуда оно? Ее собственное, но всегда все перечеркивало. И те самые глаза тускнели, исчезали, растворялись… Она снова одна, снова ищет. И какая-то маленькая, упрямая уверенность сидела в ней и твердила: «ты найдешь, обязательно найдешь»


Она шла по перрону, дышала свежим вечерним воздухом и пыталась унять в себе внутреннее нетерпение. Только нетерпение разрасталось все больше, проникало в сердце и колошматило его изнутри: «Скоро, скоро море! Море похоже на человеческие зрачки, живые, меняющие цвет, в зависимости от настроения. Может море это единственное живое существо, которому не придется говорить «но»? Да, да, я почти уверенна в этом! Я поселюсь где-нибудь рядом с морем, в беленьком домике с соломенной крышей и, наконец, увижу свою душу. Подругу, которая вечно отсутствовала в поисках «Земли обетованной»

Уже стало совсем темно. Небо засияло в мерцании звезд и направило свой лунный прожектор на суетливый перрон.

У самого последнего вагона, в тусклом свете фонаря, на скамейке, сидел старик. Рядом с ним не было видно ящиков с фруктами, или каких либо других вещей на продажу, но он сидел так же, как и остальные местные жители и терпеливо ждал своего покупателя.
Мимо пробежал маленький мальчик, лет пяти, шести. Он встал перед стариком и широко распахнутыми глазами, заворожено следил за чем-то невидимым над головой деда.

-Дедушка, это ваша? спросил он высоким голоском.

-Да, внучек,- улыбаясь, ответил старик.

-И она всегда, всегда с вами? И вы даже не привязываете ее на веревочку?- удивлялся мальчик.

-А зачем же ей веревочка. Вот уж от веревочки она точно улетит.    (исчезнет)

-Вот бы мне такую;- мечтательно произнес мальчик.


Странный диалог привлек ее внимание и она, присмотревшись внимательнее, увидела над головой старика еле уловимый, мерцающий, золотой нимб. Нимб то появлялся, то исчезал, то превращался в знак «бесконечность», то в странную параболу.

-Вот ты где,- раздался женский голос,- я же говорила, чтобы ты не отходил от вагона. Ты что, хочешь, чтобы мы тебя потеряли? Вот расскажу папе…

-Мама, мама, смотри,- воскликнул мальчик, подбегая к женщине и хватая ее за руку,- там, у дедушки, ручная бабочка!

Он потянул женщину за собой. Та вначале сопротивлялась, но, сдавшись упорству малыша, подошла.

- Извините! – обратилась она к старику,- он у меня очень своенравный ребенок. Вот, про какую-то бабочку выдумал!

-Ох, фантазер ты мой, ну где ты видишь бабочек. Это, наверное, простой мотылек прилетел на свет фонаря. Бежим скорей, вдруг папа нас ищет.

И не обращая внимания на протесты ребенка, молодая женщина подхватила его и, улыбаясь, побежала к своему вагону.

Эти две фигуры пронеслись мимо, словно окутанные туманом. Реальность замедлила свой ход, голоса людей стали едва слышны. И только старик, и бабочка четко и ярко выделялись на фоне размытых контуров бытия.


Она заворожено смотрела, то в глаза человеку, то на полет бабочки. У нее внутри, словно открылось какое-то третье ухо, и она услышала мелодию. Нежные звуки лились изнутри, обволакивали ее фигуру. Голова слегка кружилась, необходимо было возвращаться в реальность, но так не хотелось. Вот бабочка, вот старик, от них исходило тепло, покой. Хотелось сесть рядом, не двигаться, не шевелиться, оставить тело и отправиться в след порхающему, золотому чуду. Крылья бабочки казались воздушным, золотым газом. Каждый взмах крыльев, словно оставлял за собой легкий след сладкой пыльцы с каких-нибудь райских цветов.

-Забирай ее, она твоя.

Откуда-то издалека  в сознание ворвался голос старика.

-Не каждому дано видеть. Редко, когда детишки подбегут, как сейчас. Им дано видеть, да и то не всем. Для взрослого это непосильная задача, для этого обнаженную душу иметь надо. Да кто ж в наше время на такое согласится. Как же ты жива еще?

-Моя душа-птица вольная, дедушка. Все где-то летает, что-то ищет. Потому и жива наверно.

-Нет, красавица, телу без души жизни нет. В тебе она, ты это и есть. Прозрачная ты, сквозь тебя все видно. А разум твой затемнен, только не сама ты его себе затемнила. Да и тьма эта не чернота мертвая, а космос глубокий. Бабочка эта- любовь твоя. Кому отдашь ее, от верной гибели спасешь.


Сильный, резкий гудок отрезвил ее сознание. Голоса людей стали четкими и громкими. Все засуетилось, засобиралось, затолкалось. Нужно было спешить в свой вагон, поезд отправлялся. Она добежала до ступеней, обернулась напоследок, но не увидела даже скамьи, на которой сидел старик.

«А был ли он?»- подумала, тут же выбросила из головы, потому что проводник нервно схватил ее под локоть и тащил вверх, ругаясь.


Поезд уже тронулся.
«Здравствуй небо, здравствуй море, облака…» Она любила эту песню и эту певицу. В ее творчестве было что-то родное, одинокое, невысказанное. Это сближало, давало сил, поддерживало внутренним стержнем.


Она уже в автобусе, он едет далеко за город, оставляя позади себя вокзал, гудящие поезда и духоту. Горная дорога петляла среди скал и ущелий, пугала величественными обрывами, восхищала и сводила с ума открывавшимся вдали морским пейзажем. Хотелось визжать от восторга, объявить всему миру или хотя бы пассажирам этого автобуса:
«Люди, я счастлива! Весь этот горизонт, все эти горы, это все мое! Мое навсегда! Да, там далеко, о чем так не хочется вспоминать, все продано, раздарено, отдано. Все мое Я здесь и сейчас»


Дорога плавно повернула, и неожиданно открылся обрыв и вертикальная, широкая полоска синего моря,  ослепила солнечными бликами.
«Мое, мое навсегда!»
Через пару часов автобус с последним пассажиром добрался до конечной остановки.

-Приехали!

Средних лет, веселый, добродушный шофер, вышел в салон.

-Ты, наверное, к родственникам отдыхать приехала? Да, сейчас время хорошее.

-Скажите, а дальше, за этим селением, что?

-А дальше, только вниз по горе, на другую сторону, в соседний район. Только дороги там уже нет, местность не позволяет асфальт прокладывать. Да и не живет там никто.

Шофер задумался, будто что-то вспоминая:

-Хотя, постой, живет там одна женщина. Только я и не знаю ее  вовсе. Да она и за продуктами в тот район ходит. Была, помнится, история какая-то, утонул, что ли кто? Сын ли, муж, не помню. Как она там одна?

-А как туда добраться?

-Путь не то, что не близкий, но если тропы не знаешь, заплутать легко можно. Темнеет  то у нас быстро, идем до нас, переночуешь, а завтра, младший мой, дорогу покажет.


Стало легко оттого, что ее не спрашивали, зачем ей туда идти и кем ей приходится эта женщина. Она и сама не знала, зачем. Но раз уж бросившись в обрыв, она решила не останавливаться и доверять только своему сердцу.


Настала ночь, огромные, бессовестно огромные звезды дразнили своим великолепием. Хотелось протянуть руку, дотронуться до них, обжечься или замерзнуть.

«Если б у меня были крылья…»

«…Бабочка…»

Она лежала в гамаке, в саду, под кряжистым орехом и рисовала свое будущее. Где-то глубоко-глубоко, она вдруг обнаружила страх, но он оказался таким маленьким и беспечным. Казалось, этот страх пугал сам себя и из-за этого боялся вылезти наружу.

-«Ну и хорошо, и сиди там. А лучше вообще исчезни. Не хочу, не хочу больше разумных подходов, рациональных раскладов. Я бросилась в пропасть и в этой пропасти нет дна. Так что разбиться мне точно не суждено. Разве только сгореть…»

Она заснула.

А на следующее утро, мальчишка, лет десяти, вел ее горной тропинкой, то вверх, то вниз. Местность была живописной. Изломы скал, перемешанные с южной зеленью, журчали ручейками, щебетали птичками. Хотелось скорее раскрыть этюдник, начать рисовать. Как давно она не рисовала!

Эта вечная, городская гонка, неизвестно ради какой «высокой» цели, с каждым днем отдаляла ее все дальше от живого мира, делала жесткой, меняла сознание, заставляла соглашаться с тем, что постоянно вдалбливали в мозги. Реклама, СМИ, окружение…


Однажды сделалось страшно. Здесь страх ей помог, помог разглядеть себя в « Зеркале», увидеть отражение современного мира. Если бы все это видел Гойя и взял бы в руки свою стальную иглу, один Бог ведает, какими уродами был бы наполнен его офорт. Уродов рисовать не хотелось, она досыта ими наелась. Бросить все, бросить к Чертовой Матери! Не жалко!      Квартира, пыльная мебель, до тошноты надоевшая работа! К Черту! Цепляйтесь за свои «углы», копите мертвую пыль, живите от зарплаты до квартплаты, ругайте все и вся и живите.


Кто-то покручивал у виска, кто-то  открыто пытался вразумить. Бедные люди, они вывернули понимание мира на изнанку. Где-то, кто-то говорил, что меняются полюса Земли. Человечество давно уже опередило природу. Самое ужасное, что это только начало процесса. Что же будет дальше?


-А дальше по этой тропинке дойдете до обрыва и свернете влево, там еще немного вверх и увидите белый будиночок, весь в цветах. Там и живет эта тетя.

Распрощавшись с мальчишкой и поблагодарив его, она бодро направилась вперед. И наконец-то почувствовала, что внутренняя цепь оборвалась. И действительно, ее уже ничто не держало,
…но и не ждало, там, позади.


Будиночок утопал в цветущем саду. По обе его стороны, белые, горячие скалы играли солнечным светом, а за домом открывалось синее море! Готовая картина, осталось только взять в руку кисть и рисовать, рисовать…

-Здравствуйте!

-…Добридень!

Высокая, стройная, женщина, лет пятидесяти, с южными чертами лица, была очень красива. Черные, густые волосы, с мягкой проседью, стянуты на затылке в пучок. Черные глаза, с проникновенным, добрым взглядом, обрамляли густые ресницы. Смуглая кожа словно светилась изнутри каким-то матовым, оливковым светом. Одета она была в простое, белое платье, на ней не было ни каких украшений, но, глядя на эту женщину, невольно вспоминались царские портреты старых мастеров. Ее лицо несло печать чего-то высокого, древнего, давно позабытого людьми.

- Мой дом трудно отыскать, не зная дороги, и раз уж ты пришла, будь гостьей.


Внутри, дом был наполнен светом и теплом. На белых, мелованных стенах висели старые фотографии и вышитые рушники. Комнатки маленькие, но просторные из-за того, что мебели почти не было. В столовой, с выходом на террасу, стоял лишь круглый стол, с цветами в вазе и стулья. Огромная, напольная ваза, дополняла интерьер. На стене висела картина. Великолепный, безупречно написанный пейзаж. Она узнала этот вид. Значит, рисовал тот, кто жил здесь.

Женщина заметила немой интерес к картине.

-Это работа моего сына. Он написал ее два года тому…-  она вдруг замолчала и сменила тему,- Идем, я покажу твою комнату.

-Это его спальня…он однажды вернется, а пока живи ты. Сейчас у меня дела по хозяйству, отдыхай, к обеду встретимся.


На стене, против кровати, так же висела картина. Море, уводящее вдаль, солнечный берег, усыпанный валунами и старая, дырявая лодка, перевернутая днищем вверх, словно отдыхала на песке.


Шум волн врывался в открытые ставни и манил, звал к морю. Она подошла к окну. Дом стоял почти у обрыва, но видно было тропку, по которой не раз, наверно, спускались. Можно было выбраться прямо из окна, она так и сделала. Спустившись к самому морю, сбросив ботинки и скинув одежду, она, обжигая раскаленным песком пятки, побежала навстречу долгожданным волнам.

Она отдыхала на песке, нежась под утренним солнцем, и вдруг вспомнила взгляд хозяйки этого дома. Та не сразу поздоровалась, но посмотрев в глаза, вдруг перевела взгляд выше, над головой, проследила глазами за какой-то невидимой дугой и, только после, улыбнувшись, произнесла українською: «Добридень!».

«Что она увидела над моей головой? Мой сон?»


Обедали на террасе, которая в это время суток купалась в тени разросшихся кустов акации, благоухала кустами роз, дарила прохладу и покой.

-У вас очень хорошо!

-Сейчас здесь осталась только красота. А радость и счастье уплыли за горизонт, вместе с сыном.

-Что-то случилось?

Женщина смотрела куда-то вдаль за линию горизонта.

-Я жду, уже два года жду… Люди говорят, он не вернется, он утонул. А я не верю. Я чувствую, он жив, он где-то дышит, ходит. Просто сейчас не может вернуться, но он вернется…Скоро, совсем скоро, мое сердце говорит мне это.
Он любил мечтать, с детства бредил путешествиями к дальним странам.  А когда окончил школу, поступил в мореходное училище. Десять лет плавал, но с каждым годом, возвращаясь, домой, словно что-то оставлял там, где-то далеко. В его взгляде поселилась тоска. Он спасал себя, рисуя картины... Всегда их дарил... А потом пришли его друзья... «Ваш сын...»  Как они могут утверждать…ведь его, не нашли...!


После обеда они снова разошлись. Было так приятно сидеть на горячем валуне и следить за волнами. Волны словно пытались что-то отдать берегу, но всякий раз отступали, берег был непреклонен. Так и в жизни, ты даришь любовь тому, кто тебя отвергает. Во всяком случае, так было у нее... всякий раз.


Она бродила по берегу до самого вечера. Сделала пару карандашных набросков, пытаясь уловить даль, желая что-то притянуть.


Ужинать не хотелось и, забравшись в окно своей спальни, она легла, не зажигая лампы. Но спать тоже не хотелось. Столько впечатлений! Их необходимо было переварить, осмыслить. Она поняла вдруг одну вещь, она перестала мечтать.

 Раньше, всякий раз, перед сном, она погружалась в свой выдуманный мир и жила там. Порою, случалось, она путала реальность и фантазию, путала миры. Где она на самом деле, что она? А сейчас, сегодня, ей стало ясно, она поменяла местами перевернутые кем-то полюса. Человек должен жить там, где живет его душа, иначе вечно будешь скитальцем своих фантазий. Все, она больше не будет бродяжить, она будет жить!


...Бабочка, над ее головой, вспыхнула золотом, расправив крылышки и, полетела к картине. Прочертив знак «бесконечность» вокруг рамы, она проникла в картину и очутилась внутри, в том мире. Села на перевернутую лодочку, отдохнула немного и снова, вспорхнув, направилась вдаль, к манящему горизонту. Вскоре она превратилась в маленькую точку и исчезла совсем.


А на утро, она проснулась от голосов, доносящихся с террасы. Один был мужской, другой принадлежал хозяйке. Голоса были радостно возбужденными. Хотелось скорее накинуть что-нибудь и бежать к ним. Ведь там ее ждали, что бы поделиться радостью.
 Она вскочила, оделась и, пригладив непослушную копну волос, побежала в столовую. На бегу, краем глаза и краем сознания, она заметила странное изменение в картине. Что-то там было не так. Но ее босые ноги уже были в столовой и в ее глаза смотрели две пары других глаз. Тех глаз, которым не надо ничего объяснять и раскладывать по полочкам, а можно открыто взглянуть и ощутить что-то необъяснимое, неосязаемое, неподвластное банальному Да и Нет.

-Он вернулся!- произнесла счастливая мать.

Июнь, 2005 года.