Счастливое детство, IV. Свидание

Я ходил вдоль стеллажей школьной библиотеки, высматривая, чего бы еще почитать. Все давно известно, остался только шкаф с классической литературой. Может, взять что-нибудь отсюда? Выбрал «Подросток» Достоевского. Подумал и взял еще «Записки из подполья».

– По-моему, ты дурак, – сказал Витька Баранов из параллельного класса.

Я пожал плечами. Баранов был сильнее меня, и мог позволить себе такие замечания. Он не объяснил, почему так считает. Просто сказал – и ушел. Наверное, имел в виду, что скоро экзамены, а я читать собрался. А что экзамены? Все равно свою четверку получу. А может, и пятерку. Я же сочинение за последнюю четверть написал «на отлично». Безухий (так мы зовем нашего учителя по литературе за его изуродованное на войне ухо), хвалил меня перед всем классом. Говорит, первое на его памяти путное сочинение. Меня эта похвала вдохновила. Я теперь годовое постараюсь написать. Тоже чем-нибудь удивлю…

* * *
Нинка Голубева снова подставила мне подножку. Я уже жду этого момента. Как только она дежурит на своем посту, я нарочно прохожу мимо, и она всегда выставляет свой ботинок. Знак подает. Вообще-то обычно она меня не замечает. Даже не смотрит. А когда на посту – почему-то заигрывает. Она мне не очень нравится, но глаза у нее красивые. Я ее сравниваю со Светкой Кобриной, которая через брата Валерку передала мне записку. Дружить хочет, и все такое…

– Чего тут выбирать? – удивляется Серега, когда я с ним на перемене обсуждаю эту тему, – Нинка тощая, как спичка… А Светка толстая. Я бы ее выбрал. С толстой быстрее договоришься.
– Да я и сам так думаю, – отвечаю я.

Передаю свой ответ через Валерку. Тот на следующей перемене приносит новую записку: «Приходи к семи вечера на стройку».

Вообще-то никто из нашей компании с девчонками еще не встречался. Ни у кого нет опыта. Разве что Гусь зажал как-то в подворотне пьяную старуху. Целый час ее тискал. Говорит, знакомился со строением женского организма.

К семи часам я десять раз пожалел, что согласился. Сидел бы себе дома… Может, все-таки не ходить? Нет, перед Валеркой неудобно. Обидится за сестру. Ладно, схожу. Оделся попроще, то есть как обычно… и пошел.

Светка стояла около строительного крана… Увидев меня, кивнула головой:

– Привет, Жека, молодец, что пришел.
– Ну, что будем делать? – спросил я.
– А чего бы ты хотел? – засмеялась она.
– Да не… я просто так спросил.

Мы немного пообсуждали учителей. Светка сказала, что Жаба и Торпеда – такие гадины, каких больше нигде нет, только в нашей школе. Я с этим был согласен. Жаба (директриса) выпучит глаза и орет, а Торпеда (завуч) влетает в класс и тоже орет.

После восьмого класса Светка пойдет в ПТУ, говорит, на повара будет учиться. Я сказал, что читаю Достоевского. Светка слышала фамилию этого писателя, но не помнила, что он написал.

– У меня уже все в голове перепуталось, – сказала она, – то ли он «Войну и мир» написал, то ли «Разгром».
 
Я объяснил, что Достоевский написал два романа – «Подросток» и «Записки из подполья».

– Откуда ты все знаешь? – восхитилась Светка.

Я осмелел и дотронулся до ее полной руки. Она не возражала. Через десять минут я уже держал Светку обеими руками, и мы тянули друг к другу наши губы. Тут что-то ударило меня по затылку. Похоже, кто-то бросился комом сухой земли… С хохотом выскочили мои друзья и побежали со стройки. Подглядывали, значит, придурки...

– Иди-ка ты домой, Жека, – сказала Светка, – рано тебе еще ходить на свидания.

Я пошел домой. С ребятами я не разговаривал два дня, но потом простил их. А куда деваться? Друзей детства не выбирают.