Как поссорились Дмитрий Федорович с Дмитрием Иван

     «Поздравляю вас, гражданин, соврамши», - как говаривал незабываемый Фагот-Коровьев. «Саратовские вести» от  14 мая в очередной раз бездарно солгали по поводу положения дел  с замещением должности ректора СГУ. По устоявшейся традиции советской газеты, рапортующей об успешной уборке зерновых задолго до ее окончания и даже в случаях неурожая, "Саратовские вести протрубили несостоявшуюся победу. Кому и зачем нужна эта ложь, кто заказывает эту заведомо фальшивую музыку? Ответ на этот вопрос очевиден, система средств, позволяющих убрать неугодного человека, проверена семьюдесятью годами советской власти.
      Согласно ныне действующему Трудовому кодексу Российской Федерации, срок пребывания в должности ректора может быть  продлен до достижения им семидесятилетнего возраста учредителем вуза по представлению ученого совета (статья 332, которую по понятным причинам лишь наполовину процитировали «Саратовские вести»). Ученый Совет Саратовского университета  от 22 апреля со значительным  перевесом голосов постановил: полномочия нынешнего ректора продлить до истечения срока его избрания (ноябрь 2004 г). Саратовский губернатор, проигнорировав ломающее его намерения мнение коллектива университета, подписать ходатайство о пролонгации в Министерство образования России отказался.  Трубецков обратился в Совет ректоров Приволжского Федерального округа,  который поддержал гонимого ректора, зная его как ученого с мировым именем, талантливого организатора, человека, всю свою жизнь посвятившего делу российского образования.
       «Новые времена» уже писали,  что в Министерстве образования России, разоблачая фальсификацию Управления правительственной информации, так прокомментировали ситуацию с пролонгацией полномочий нынешнего ректора СГУ: областные чиновники выдают желаемое за действительное, вопрос еще не решен и сейчас находится в стадии рассмотрения. По устоявшейся традиции советской газеты, рапортующей об успешной уборке хлеба задолго до ее окончания и даже в случаях неурожая,  «Саратовские вести» протрубили несостоявшуюся победу. Кому и зачем нужна эта ложь, кто заказывает эту заведомо фальшивую музыку?  Ответ на этот вопрос очевиден, система средств, позволяющих убрать неугодного человека, проверена семьюдесятью годами советской власти. Областное Управление информации, по-видимому, получив недвусмысленные указания губернатора, сознательно сфальсифицировало результаты рассмотрения дела, стараясь посеять растерянность среди сторонников Трубецкова, пытаясь довести ректора до болезни и подготавливая общественное мнение. Раз Министерство образования не поддержало -  значит, не заслужил.
       Почему губернатор так последовательно выступает против лучшего ректора  первого по значимости вуза области? Чем так не угодил Дмитрий Иванович Дмитрию Федоровичу, что последний не может подождать всего лишь год до окончания срока ректорских полномочий? 
В поисках ответов на эти вопросы сначала вспоминается земное:  не за горами всевозможные выборы, переизберут наверняка, недавно декларировано тридцатипроцентное сокращение чиновников, теплые места для себя и своей свиты нужно готовить загодя, не считаясь со средствами, осенью 2004-го будет поздно, благородничать и ждать просто безрассудно. Место же ректора СГУ  лакомо и престижно.
      Подъем в более высокие эмпирии позволяет вспомнить интеллектуальные и духовные  обиды, нанесенные из-за университетского забора как лично Дмитрию Федоровичу, так и его соратникам. Профессор Николай Троицкий, помнится, подверг сомнению  факт существования у Дмитрия Федоровича свободного времени, достаточного  для рекордного написания докторской диссертации. Естественное недоумение, вызванное элементарным анализом физических возможностей человека, высказанное публично, повергло областного голову, низведенного из сверхчеловеков в ранг обыкновенных людских особей, в такой священный гнев, что он потребовал ни много, ни мало, как расформировать исторический факультет как рассадник неподобающего в нашей процветающей области инакомыслия.  Дмитрий Иванович не послушался, факультет не расформировал. Еще более обидным показалось губернатору проникшее из-за университетских стен сомнение по поводу величия Столыпина, с которого с некоторых пор начал лепить свою жизнь Дмитрий Федорович. Дмитрий Иванович не посочувствовал, обидчиков не наказал.
        Клановые обиды, наносимые университетскими снобами чиновничьему сословию, тоже оказались непростительными и даже финансово вредными. Многочисленные диссертационные советы СГУ  при Дмитрии Ивановиче вызывающе работали по старинке: принимали к рассмотрению диссертации только тщательно апробированные, научная значимость и авторство которых не подлежали сомнению, преимущественно принадлежащие перу ученых, а не администраторов, политиков и чиновников. Не прижилась в государственном университете и система «позвоночной» сдачи экзаменов и зачетов детьми власть имущих, уж слишком много оказалось в нем упрямцев-профессоров, осмеливавшихся ставить оценки согласно интеллектуальным, а не генетическим критериям. Не порадовали ученые университета за отчетный период и работами, прославляющие деятельность губернатора и его свиты. Все  годы правления Трубецкова университетское сообщество продолжало состоять из  воинствующих идеалистов, наивно, но оскорбительно полагающих, что в системе высшего образования ценности «знания» и «профессионализм»  преобладают над ценностями  «власть» и «деньги».
     Последовательно снимая шелуху противоречий, скандалов, взаимных недовольств, удается обнажить самую сущность, слезоточивую сердцевину раздора Трубецкова  и Аяцкова, увидеть  того самого оскорбительного гоголевского гусака. И этот старый, как мир, виртуальный гусак в нашей истории фантасмагорически материализуется во вполне  реальную свинью. А гусь свинье не товарищ, как профессор Преображенский – Шарикову. У Дмитрия Ивановича и Дмитрия Федоровича как у совершенно разных человеческих архетипов  не сложились, да  и не могли  сложиться отношения. Резонанса не получилось  из-за слишком большой разницы собственных частот. Резонансную частоту Трубецкова определяют наличие высочайшего интеллекта и существование определенных этических принципов; эту трудно достижимую сверхвысокую частоту Дмитрий Иванович даже ради весьма полезной дружбы с Дмитрием Федоровичем,  вовсе не соседствующим с ним в частотном диапазоне, изменять не стал.
     Кроме того, Дмитрий Иванович, даже по сравнению с ученейшим Дмитрием Федоровичем, раздражающе образован и не привык свою огромным трудом добытую образованность скрывать: в великолепных лекциях он цитирует (причем наизусть!) великих поэтов и ученых,  а не афоризмы Дмитрия Федоровича. Ну как с им поладить, если они все время образованность свою показать хочут? Расшатанная нервная система власть имущих просто не терпит около себя кого-либо, превосходящего собственную любимую персону. Вот и подбирают себе наши правители  в соответствии с имеющимися  комплексами окружение по росту, исконному местожительству или  соответствующему интеллектуальному уровню. Слишком высоких или умных раньше отстреливали, теперь изгоняют.
      Что делать в этой патовой ситуации? Во-первых, следует четко осознать, что ничего хорошего даже недовольным политикой нынешней университетской администрации приход в университет губернаторского  прокуратора не принесет. Обиженные и не сделавшие карьеру при нынешнем ректоре не сделают ее и при наместнике. Выловить рыбку в мутной воде университетского конфликта удастся только когорте областных чиновников, непременно аннексирующих университет после смены его главы. Они-то и поделят места проректоров, деканов, заведующих кафедрами и профессоров, отобрав их у нынешних довольных и недовольных. Если  так не церемонятся с самым значительным и сильным из нас, то уж   остальных чиновничье стадо растопчет элементарно. Привыкшие жить за чужой счет, чиновники положат в  свой карман и гранты математиков, и деньги историков, и премии физиков, новых вожделенных институтов не откроют, за границу будут ездить только сами.  Особенно следует опасаться историкам, с ними может приключиться странная история: многочисленные коллеги из администрации покажут им небо в алмазах.
    Во-вторых,  необходимо забыть все раздоры и перенять наконец-то у власти основной принцип коммунистических партий и мафий всех стран: своих не сдавать. Как бы ни  отличался наш ректор от каждого из нас,  все же  с ним у нас гораздо больше общего, чем с  чиновниками, не ведающими радостей настоящей научной и педагогической работы; не представляющими, каких трудов стоит написание, а не покупка  диссертации; не понимающими, что между обладателями ученых степеней  и просто обладателями добытых  ненаучными ухищрениями дипломов такая же разница, как между ядром ореха и его скорлупой. Поддержать Трубецкова следует именно потому, что он наш. Университетское сообщество, защищая своего демократически избранного главу,  обязано продемонстрировать единение перед  авторитаризмом  и невежеством власти. Формы  нашего протеста могут быть весьма разнообразными, вплоть до самых радикальных: митингов в поддержку Трубецкова,  общеуниверситетской демонстрации и т.д. Нам нечего терять, кроме своих нищенских зарплат и доброго имени, последнее стоит гораздо дороже.
     В-третьих, ректор и самые уважаемые представители университета должны образовать согласительную комиссию и выбрать из своего круга ректорского преемника, кандидатура которого устраивала бы большинство и при любых альтернативных кандидатах победила бы на ректорских выборах. За оставшиеся до очередных выборов полтора года следует подготовить кампанию по выборам нового ректора с тщательностью, исключающей возможность непредсказуемости и  чиновничьего вторжения. Следуя этим простым рецептам, коллектив университета сможет удержать власть, данную ему законом, от посягательств властвующего беззакония.
    На следующий день после того, как Совет ректоров Приволжского Федерального округа поддержал ходатайство Дмитрия Ивановича Трубецкова о пролонгации  полномочий, умер председатель Совета, ректор Нижегородского университета профессор Хохлов (?).  Как знать, не послужило ли причиной его смерти оскорбление, нанесенное властью его коллеге, не представил ли он себя  с опасной очевидностью на его месте? Когда неумелое и безжалостное чиновничье перо перечеркивает твою жизнь или жизнь  близких тебе по духу, можно испытать потрясение, не совместимое с жизнью.