Мор

Иду по тропинке вдоль берега Тьмаки – речушки, впадающей в Волгу прямо в центре моей Твери. Там местечко живописное, все ивами заросло. Смотрю с умилением на зелень и синеву воды. Тут из ивовых зарослей выходят двое помятых мужчин моего возраста, то есть под полтинник. Встали на тропинку и посматривают на меня с некоторой враждебностью. Один коротко стриженный, весь в татуировках, другой, похоже, готовится в бомжи…

«Уж не разбоем ли занимаются мужички? – думаю с неодобрением, – и место как раз подходящее…»

Поравнялся.

– Можете нам ответить, сколько сейчас времени? – спрашивает бомжеватый.
– Четырнадцать тридцать, – бодро отвечаю вопрошателю и готовлюсь на всякий случай к неожиданностям.

Они переглянулись и сошли с тропинки… Когда я удалился от них шагов на десять, татуированный крикнул: «Костя! ты, что ли?»

– Ошиблись, – говорю я, продолжая движение.
– Тьфу ты, блин! – сплюнул татуированный, – подожди! Как же тебя? Жека! Точно, Жека… Не узнаешь?

Я всмотрелся в лицо этого человека. Да, личность знакомая, но если бы не окликнул – не узнал бы. Как говорится, сильно потрепало его за это время… Это был Вовка Клюев. Вместе росли в слободке. Лет тридцать не виделись, однако. Как я уехал оттуда, так и не виделись. Да и самой слободки давно нет – теперь там элитные дома, стадион…

Вовка подошел ко мне, обнял и троекратно по-русски расцеловал. Да уж…

– Ну, как ты? Где сейчас? – спросил он, оглядывая меня с ног до головы.

Похоже, действительно, рад. Я ответил и, в свою очередь, задал ему те же самые вопросы… Он махнул рукой… «да нормально, все путем…»

– Спиртику с нами выпьешь? – Вовка достал из кармана брюк бутылку медицинского спирта, на которой было написано «Для наружного применения».
– Да не, сейчас не могу – дела, – отказался я от такого заманчивого предложения и, чтобы переменить тему, сказал, – слышал новость? Мишка Горячев помер. Только Вальку Полушкина похоронили, и Мишка туда же отправился…
– Слышал, конечно, – ответил Вовка, – наших уже много поумирало…
– А кто еще? Про других я не знаю…
– Ну кто? Леня Громов, Олег Шумейкин… Чалышевых помнишь? Там уже, все три брата.

Чалышевых я очень хорошо знал. Крепкие были ребята, занимались спортом.

– Все трое из-за этого дела, – сказал Вовка и щелкнул себя по горлу.

Он назвал еще пару имен, но тех пацанов я уже не помнил… Мы попрощались. Вовка выпросил у меня двадцать рублей на закуску и пошел к своему товарищу…

«Что же это?» – думал я, идя домой. Понятно, что образ жизни и все такое… Но ведь целый пласт мужиков вымер, не дожив до полтинника, а то и до сорока. В голове не укладывается. Когда в газетках об этом читаешь – не особенно задевает, а когда все знакомые… это совсем другое дело.

* * *
Каждый год езжу на кладбище ухаживать за могилками отца и тетки. Та же самая картина: полным полно умерших во цвете лет. Сорок, тридцать восемь, пятьдесят один… Ну, чего им не жилось? Глупо все как-то…