Сто рублей за таракана

Давным-давно, когда  вон те высокие сосны росли еще маленькими пушистыми хвостиками, а Вишенская гора не была с плешивой макушкой, произошла в деревне нашей такая забавная история.

Ну, кто теперь поверит,  что богатый и знатный барин, частенько приезжал в пролетке к своему другу, простому деревенскому мужику. Дружили они еще с пацанов, когда голышом ныряли с ветлы в омут, ловили по норам раков, тут же варили и ели. Жили друзья рядом, только речку на плотике из двух бревен переплыть.

  На одном берегу, деревня среди полей раскинулась, на другом – помещичий дом. Красивым было поместье барина, на высоком берегу белый дом красовался среди каскада  прудов. Парк зарастал, пруды тоже зарастали и мелели, барин беднел, но имение не продавал, верил, подрастет сын, все изменится.
-Ванька! – кричал  и свистел с нашего берега крестьянский сын. – Пойдем завтра бредешком  плотву ловить!

-Мишка,  боровики по бугру пошли, пойдем утром! – доносилось с  другого берега
Много с той поры водицы в Тверце утекло, много лет по барской и мужицкой жизни  проехало, выросли мальчишки, да  дружба сохранилась.
Учился барский сын за границей, вернулся знатным барином, знаменитым писателем стал, Иваном Петровичем звали.

Крестьянский сын тоже в люди вышел, уважаемый человек,  по имени-отчеству, Михайлой Федоровичем,  в деревне величали за усердие, да за смекалку мужицкую.
Это барину с детства все легко доставалось, а Мишка с плужком за Савраской находился, вилами, да косой намахался, теперь и топориком поиграл. Дом пятистенок под железной крышей для своего большого семейства поставил, вся деревня подмогла.

 Барин тоже не загордился, топор да рубанок в руках держать умел, помог другу,  еще привез из города мастера и подарок на новоселье - немецкий цветной изразец для печки.
На красавицу-печку вся деревня подивиться и полюбоваться приходила.
Стол с угощеньем для рабочего люда  в саду поставили, медовухи Федорович  целый бочонок выкатил, за работу отблагодарил, поклонился честному люду, дорогим соседям.

Дня через три, или поболе,  снова барин приехал, вести привез: - Михаил Федорович, у меня к тебе дело важное. Помощь нужна. Едет в гости дальний родственник заграничный, родственник  он мне, как, к примеру, собака – овце.

 Начитался газет, наслушался  разных небылиц, что про Россию сочиняют, хочется ему заехать в самую российскую глухомань медвежью, пожить в  настоящем бедняцком доме, окунуться в старину глубокую, дикую. Уверены все за границей, что у нас по улицам медведи ходят, а люди шкурами прикрываются.

 Дескать, про жизнь заграничную и цивилизацию городскую мы не слышим и не ведаем. Место наше ему по всем статьям подходит. Модный у них деревенский туризм, одно верно, с жиру бесятся, так поможем. Обидно мне стало. За стопкой наплел я сказок,  как леший  в лесах наших на пне сидит, лапти себе плетет. Захотелось ему узнать, каким шампунем русалка волосы моет, хочет посмотреть на  домового, как он с котом Васькой в карты под печкой играет.

Скоро Жан приезжает. Надо ему встречу организовать, проучить задаваку и тебе прибыток иметь.
- Мастак ты, Иван Петрович, сказки,  да стихи сочинять. Говори, что делать надобно, как  твоему французу угодить.

- Привезу я этого Жана  прямо к  тебе в старый дом, отмой полы, половики разложи, застели кровати холстинами, собери все барахло с чердака и кладовок, сами под старину обрядитесь, где хочешь, добудь лапти, у них там просто тоска по лаптям и чуням.
- Задал ты, барин, загадку,  без медовухи ни за что не отгадаешь.  Садись, отведай!

-Это ты правильно вспомнил, медовухи не жалеть, она у тебя отменная, приготовь квашеной капусты и рассолу огуречного, пусть попробует борща, блинков и всякого  нашего крестьянского угощения. Хватит, лягушек есть, устриц и всякую всячину, от которой у простого русского мужика непременно рвота приключится и урчание в животе.
Приехал гость французский, по имению походил, ничего интересного нет, все как у него дома.

 Ночью дождь проливной прошел, поехали баре на пролетке к мужику в гости и на постой. До деревни всего три версты, а грязи пролетке по ступицу.Удивительно это барину французскому: - Почему мы по полю едем, а не по дороге?
Усмехнулся писатель: - Это дорога и есть, других не имеем. Недосуг нашему русскому брату всякой ерундой заниматься, ездим, по пьяному делу, где лошадь захочет. Вот и приехали. Федорович! Встречай гостей!

Вышли мужик с женой, раскланялись, гостей в дом приглашают. На мужике и жене одежда старенькая, рубашонка и штанишки холста домотканого, аккуратные заплаточки на коленях и локтях, лапоточки, портяночки  - все чистенькое, но бедное. Жена в сарафане домотканом, расшит крестиком, красными и черными узорами, красота редкая. Писатель дивится, и где это Федорович такое раздобыл, мужику подмигивает. Все, мол, путем.

Ходит француз по дому, все ему в диковинку, в печку заглянул, долго рассматривал образа, полотенца, занавесочки на окнах, озадачила его непонятная  деревянная  штуковина: - Зачем эта вещь в доме?
Писатель ему все по-французски растолковал: - Это станок ткацкий, вся их одежда на нем выткана,  покрывало на кровать, половички, что пол застилают, рушники, и многое другое.
Углядел француз дитячью обувь под лавкой: - Как это зовется?

- Чуни это, теперь только у самых бедных остались, разучились их плести, музейный экземпляр,  одним словом.
Заволновался француз, как про музейную редкость услышал, хочет своих домашних удивить, приобрести чуни и лапти. Еще  захотел француз образа домой купить. Возмутился мужик такой наглости, замахал руками, рассердился:- Растолкуй ему, Иван Петрович, что Богом  и святыми мы не торгуем. Лапти и чуни я ему, так и быть, за хорошую цену уступлю, пару половиков тоже продать можно. Да что мы все торги ведем, за стол пора, накрывай, Пашенька!

Не жалел Федорович медовухи, еле успевал французу подливать. Охочь француз оказался до бесплатной выпивки, не побрезговал  и угощением мужицким, окрошки отведал,  похвалил карасей в сметане,  скоро сон его сморил, до утра спал на матрасе, соломой набитом, расхрапелся после медовухи, как мужик после сенокоса.

Писатель пошучивал: - Не робей, Федорович, завтра заберу его, раков ловить будем. Надо крепко подумать, какую диковину французу предложить за хорошие деньги, спесь с заграницы сбить, Россию  насмешить.
- Имеется одна мыслишка, только  ты Жану секретно шепни, есть, мол,  у мужика  диковина, он никому о ней не говорит, а  что-то  мужику здорово помогает, удача ему так и прет, так и прет.
 
Проспался француз, писателю жалуется, крепко вчера выпил, голова болит. Слазил Федорович в погреб, выставил кринку рассола огуречного, растолковал писатель, как лекарство принимать. Полегчало сердешному, блинков со сметаной поел,  отправились      баре забавляться -  раков по норам ловить, много наловили, на костерке у дома  сварили. Отказался  Жан от пива домашнего, все на рассол налегал.

Пили  писатель с Федоровичем домашнее пивко, похваливали, раками заедали, писатель французскому родичу порядки русские пояснял:  - У нас раки без пива, что селедка без соли.  Продукт, вроде один, а  есть нельзя. Вкуса нет. Икру без соли  тоже в рот не возьмешь.

Француз икру русскую ел по праздникам, вкус знал, подумал, что его и икрой будут от пуза потчевать, спросил об икре писателя, тот  задумался, Федоровичу все перевел, мужик и глазом не моргнул:-  Да кто в деревне черную, или красную икру есть будет? Эта  икра у нас не в чести, мы больше зеленую  заготавливаем,  случилась  нынче промашка у меня, свинья в погреб залезла, всю сожрала.
 
Дивно французу: впервые про зеленую икру слышал, начал расспрашивать мужика, тот честно все рассказал, не потаился: - Живут у нас в черном болоте лягушки, да не простые лягушки, с собаку величиной,  если заговора не знать, легко могут человека утопить, мечут они икру, в ночь на Ивана Купалу.

 Болото там гиблое, но мужики наши место знают, собирают серебряным ковшиком в туесок липовый  икру, много не берут, лягушек не обижают.
Писатель, и тот с удовольствием  слушает, а француз все расспрашивает, ничего не пропускает: - Что вы с этой икрой делаете?  Как заготавливаете?
Писатель переводит, да рецепт рассказывает: - Я сам никогда ничего с этой икрой не делал, но знаю, что крепко ее солят, какие специи туда кладут, Федорович знает

-Кладут туда корень хрена, черный перец горошком, ставят в погреб на лед. Кто животом мучается, или в жару метается, дать ложку икры  с медом, все, как рукой снимает.
Писатель вспомнил: - Провалился я на Крещение в прорубь, так меня только этой икрой и выходили.
Целую неделю отдыхал француз, ел мед в сотах, пил молоко парное, хвалил варенец и творог, особенно понравилась Жану медовуха. Спали баре на сеновале, нашему барину тоже такой отдых по душе пришелся, обещал   все в своей книге описать, как на утренней зорьке щука в омуте за плотвой охотится,  как водяной у плотины возится, хвостом брызги поднимает, как цветет  и пахнет медом разнотравье заливного луга.

Наблюдательным оказался французский гость, все рассмотрел:  новый сруб большого дома, сад, пасеку с пчелами. Спросил писателя, нет ли у Мишеля - так француз мужика звал, какого секрета. – Широко мужик шагает, где  только средства берет?
-Вот ты с ним и поговори, может, что и расскажет, если хорошо медовухи выпьет. Иначе ты у него ничего не выпытаешь. На трезвую голову говорить не умеет.

Накрыл Федорович на прощанье стол, заставил копченьями, да соленьями,  прочей снедью, сидят, толкуют, медовуху пьют. Доволен француз отдыхом, хочет на рыбалку следующим летом  сына прислать, если хозяева не против.

 Хозяева согласны, хорошо уплатил француз, денег не пожалел,  а за лапти, чуни и половики вовсе огромные деньги дал,  на хорошую лошадь хватит.
В благодарность выставил на стол презент - бутылку темную,  вся в медалях бутылка, в пыли и паутине.

- Смотри, Федорович,  это самый хороший коньяк, редко его на стол ставят, что-то   наш гостенёк  расщедрился, не к добру. Стопка такого вина любого мужика разговорит и с ног свалит.
- Отчего за доброй чаркой с хорошим мужиком не поговорить, дорогого вина не попить, на ногах устою, ты посматривай, разговор поддерживай, коли запинка будет.

Сначала из французской бутылки до дна выпили, потом за медовуху взялись. Захмелел Жан,  мужик  тоже развеселился, совсем закосел.Перемигнулись наш барин с мужиком,  теперь за жизнь и по душам поговорить можно.
Разговор зашел о том, что в деревнях российских чудеса разные происходят. Писатель французу все переводит.
 
Хорошо развязала медовуха язык мужику, разговорился:- Зимой, перед самым Рождеством, был я у кума.Кабы знать, что у кума добрая еда  и питье, детей бы прихватил. Иду от кума домой.  Ничего необычного не было, стужа, снег под валенками скрипит, луна большущая, далеко вокруг видно. Шел я  себе мимо, а Фома – голова без ума, тараканов морозит.

 Лодырь и выпивоха Фома, а живности – целый дом. Тараканов черных, с воробья величиной на всю губернию хватит. Но тараканы все смирные, домашние, одним словом. Везде живут: в ведрах с водой,  в щах плавают, в хлебе вместо изюма чернеют. Коли дверь начнешь закрывать – штук десять ненароком обязательно задавишь. Дом  у него нараспашку, слышу рядом голос тихонький, жалобный: - Спаси меня, добрый человек, обогрей, накорми!

Замолк Федорович, глаза у него слипаются, голова на стол качнулась. Совсем спит.Хорошо знал писатель своего друга, но сказал для верности: - Ты, в самом деле, не засни.
-Это я вид делаю, плесни мне, обрадуй француза.
Хлебнул Федорович медовухи, дальше речь ведет:- Нагнулся, лежит в снегу у дорожки большой таракан, ногами дрыгает, усами шевелит, еле слышно говорит: - Щедро тебе отплачу!
 
Посмотрел я на таракана, сам думаю, хороша у кума бражка, если после нее слышишь, как тараканы разговаривают, а таракан опять усиками пошевелил, жалобно просит: - Спаси меня, добрый человек.
Снял я варежку с руки, сунул туда таракана, домой понес. Ты переводить то успеваешь?

- Занято сочиняешь, можно и помедленнее, пусть гость все хорошо запоминает, продолжай.
- Сунул я таракана под горшок, намочил в молоке хлебушка, спать лег. Утром чуть свет, чудо случилось. Барабанит в окно Егор, старый мошенник и вор. На иконы перекрестился, шапку в руке мнёт, винится.

 - Прости ты, Федорович, меня, подлого вора и хитника,  ведь это я у тебя кобылу увел, цыганам продал, вот, деньги все до копеечки принес. Христом Богом прошу, отпусти  мой грех. Скоро мне помирать, пойду людям покаюсь, может, кто и простит. Не хочу в адовом огне гореть.

Замолк мужик, сидит, ничего больше говорить не хочет.Налили опять мужику медовухи, дальше деревенских чудес ждут. Похрустел соленым огурчиком, на писателя  смотрел, тот ему и напомнил: - Ты и про камень расскажи, пусть гость послушает.

- А что   тут рассказывать? Лежал среди поля камень, захотел его под угол сарая подложить, сдвинули с кумом, а под ним горшок с серебряными новгородскими монетами.
Тут уж я сам додумал, откуда удача пришла, спасибо Тараске. Не обманул, отблагодарил.
Сморил сон мужика, в стол уткнулся, а Жан внимательно перевод слушает, не до сна ему: - Кто есть Тараска? Где живет?

Писатель ему все растолковал: - Так  Федорович таракана величает, а живет он в теплом месте, под печкой. Никому кроме хозяина не показывается, злых людей таракан боится, да и Федорович остерегается.
Скоренько проспался хозяин, жажда мучает. Попил кваску, потом медовуху сообща допили, обниматься стали.

Уговорил Жан продать ему Тараску, а то совсем от него удача отвернулась. По пьяному делу все добрые, вот Федорович и уступил свою удачу французу, расстроился, слезу пустил.  Сторговались за сто рублей, большие деньги для Жана, огромные для мужика.
Посадили Тараску в коробку спичечную, провиантом снабдили,  уехал француз, до самого поезда проводил его писатель.

Через месяц письмо пришло, благодарил француз своих русских друзей.
К  нему в дом удача пришла. Подслеповатую дочку Жаннету,  которая в девках засиделась, богатый сосед сосватал, углядел жених среди рухляди, что второй век на чердаке валялась, старую пыльную скрипку. Огромные деньги Жан получил за скрипку, оказалась она работы знаменитого мастера Амати.

Читали друзья письмо, смеялись до слез. Только таракана жалко, сбежал он в поезде от француза, не хотел, видно, на чужбину, в России остался. Может, еще, кому удачу принесет?
 Писатель долго веселился, сказку написал, только попенял другу:- Продешевил ты, Михайла Федорович, всего за сто рублей удачу продал.

продолжение "Тараска вернулся" http://proza.ru/2009/09/07/998