Дворовый кот

Серый кот появился в нашем дворе лет пять тому назад. И
тогда уже он не был молодым и забавным, и никто не захотел
взять его к себе. Целыми днями кот бродяжил, а ночи проводил в
сараях. Ваську - так его не сговариваясь, назвали - Ваську
кормили из жалости домохозяйки.
 
Моя мама тоже не питала симпатий к дворовому приживале,
но угощала его щедрее всех, и он в ожидании подачки частенько
приходил на наше крыльцо. В жаркие дни кот забирался под
скамью, ложился на бок и дремал, наслаждаясь прохладой
свежевымытых досок пола. Но стоило мне сесть за столик обедать,
как Васька уже похаживал вокруг моих ног, ласково их касаясь и
оставляя на брюках шерстинки. Но, бывало, он не откликался ни
на какие манящие запахи, ни на какие призывы. Тогда я сам
извлекал его из-под скамьи и бросал ему кусок хлеба или рыбы.
Странное дело, Васька даже не вздрагивал, только выжидательно
смотрел на мои руки: от старости, наверное, он потерял нюх. Его
беспомощность вызывала во мне и жалость, и раздражение. Я ногой
пододвигал недотепу к его еде, и тогда он садился, выгнув
спину, и тихо ел.
 
Послеобеденные часы Васька любил проводить на
солнцепеке около клумбы. Заметив кота, дворовые ребятишки
подымали его и на задних лапах медленно и церемонно водили его
туда-сюда. В своей пепельнополосчатой шубке, покорный и
равнодушный, он в эти минуты был похож на потрепанного жизнью
меланхолического джентльмена. Слишком уж кроткий, он явно не
подходил для участия в детских играх, и озорники вскоре
отпускали его с миром.
 
Васька уходил от них, лениво пробираясь между теплыми
от солнца стеблями табака и петунии. Тело бродяги в этих
цветочных джунглях казалось меньше и невесомее.
 
Хищнический инстинкт в старом коте почти угас. Только
однажды мне удалось увидеть, как играл Васька с пойманной
мышью. Не сводя с нее глаз и вообразив, что полумертвое
существо пытается убежать, он сделал несколько игривых прыжков,
оставив мышь позади себя. Заметив это, кот возвратился и сел
перед своей жертвой. Горделиво изогнув шею, победитель
безразлично поглядывал на мышь и лишь изредка мягко и
презрительно дотрагивался до нее лапой.
 
Драк с другими котами Васька всячески избегал. И все же
в первые весенние недели, когда снег становится мокрым и
грязным, когда гнусно, сбиваясь на младенческий плач, воют
коты, старый приживала ходил с ободранными ушами, с запекшийся
кровью на голове. Кошки не гнушались им, и он где-то подолгу
пропадал. Его худоба усугублялась до безобразия. Разлегшись на
крыльце, кот не просил есть и только лизал и лизал мокрую
шерсть. Когда я останавливался над ним, он прекращал свое
занятие и поднимал на меня глаза. Взгляд их был отчужденный и
безжизненный. Вскоре кот исчез так надолго, что все о нем
попросту забыли.
 
Однажды в летний день я стоял на крыльце и от нечего
делать наблюдал за крохотными белыми червячками, спускавшимися
на невидимых нитях с ветвей яблони, стоявшей в нескольких шагах
от дома. Внезапно большой серый котище с яростно изогнутым
хвостом выскочил из цветочных зарослей и словно взлетел на
дерево. Он улегся на толстой ветке и стал сладострастно вонзать
когти в ее кору. "Эй!"- крикнул я. Зверь прервал свою усладу и
взглянул на меня наглыми желтыми глазами. Затем с ловкостью
пантеры он соскользнул по стволу на землю.
 
Я узнал Ваську, но какого-то непривычно иного, словно
претерпевшего какое-то преображение. Меня взволновало
предчувствие тайны и я сел на скамью обдумывать увиденное.
Среди моих смутных мыслей мелькнула догадка, и я сразу ей
поверил: я видел сына того жалкого бродяги, о котором никто уже
не помнил. Я усмехнулся грустной простоте истины и долго не мог
выйти из сладкого оцепенения, которое испытываешь порой, глядя
на облака, разнообразные и все же похожие, бесконечно сменяющие
друг друга.
 
60-80-е годы