О безвозвратности каждого я

Преходящего, смертного человека утешают: "Ты, в
сущности, вечен. Смерть - это не конец твоего существования, и
страхи твои напрасны: ты просто видоизменишься. Ведь и куколке
может померещиться, что она умерла, но в действительности она
стала бабочкой. То же самое происходит с человеком: был он, к
примеру, древнеегипетским рабом, а теперь он - китайский
функционер. Вот и все!".
 
Так утешает буддийская теория метемпсихоза -
переселения души из одного тела в другое. По своей длительности
этот процесс принципиально можно представить только в двух
вариантах: 1) как ограниченный во времени; 2) как вечный
(бесконечный).


 I. Если ряд переселений человеческого "я" конечен
(ограничен) то и само "я" конечно и ограничено. Умру я в 70 или
в 700 лет - это все равно означает, что я не бессмертен. Здесь
теория метемпсихоза, в принципе, не отличается от
материалистических представлений о судьбе человеческой души в
мире.
 
А как выглядит с такой точки зрения судьба всего
живого?
 
Логично предположить, после грехопадения в мире обитало
ограниченное число живых существ, включая и растения.
Превращаясь друг в друга (или переселяясь друг в друга), они не
могли бы измениться в общей численности. От перестановки
слагаемых сумма не меняется.
 
В действительности численность живых существ растет с
каждым годом, с каждым часом, с каждой секундой. А может и
сократиться до нуля - в случае термоядерной войны совершенно не
в кого будет переселяться.
 
Итак, теория ограниченного метепсихоза не выдерживает
сопоставления с реальностью.

 
II. А если метемпсихоз длится вечно?
 
Это вступает в противоречие не только с
действительностью, но и с идеей Творца.
 
Начал по этой теории не должно быть. Тогда каким же
образом во Вселенной возникают все новые и новые живые
существа, новые начала?
 
Если извечно и бесконечно переселение человеческой
души, то и сама она извечна. Извечна, как сам Всевышний, а
следовательно, не им сотворена.
 
Это буддизм.
 
А что же христианство?
 
Утешает и оно, говоря о загробной жизни души. Не знаю,
тождественны ли в христианском богословии человеческая душа и
человеческое "я". Для верующих и неверующих это одно и то же.
Загробная жизнь души - жизнь вечная, а земное существование
лишь короткий испытательный срок на земле, где предоставляется
возможность заслужить или вечное блаженство, или вечные муки.
Отсюда - ограничения, налагаемые на плоть и ее стихию, отсюда
двусмысленный, в лучшем случае, взгляд на земную жизнь.
 
В сущности, и христианство говорит нам о неисчезаемости
человеческого "я". Но в каком же возрастном состоянии оно
переселяется в загробный мир? В конечном, предсмертном, чаще
всего старческом? Подумать только - маразматические души,
обретающие жизнь вечную!
 
Юрий Стефанов высказал остроумный домысел: жизнь вечную
обретает душа зародыша, чистая как tabula rasa.
 
Но это же еще только абстрактная возможность души,
лишенная каких-либо реальных свойств, как не заснятая
фотопленка.
 
Да что ты об этом знаешь? - возразят мне.
 
- Не меньше и не больше, чем вы, - парирую я. - можно
ли вообще обсуждать то, о чем мы ничего не знаем?
 
Поймите, я сам не прочь утешиться, но утешиться могу
лишь при условии, что утешение основано на истине. Здесь же я
вижу вольное или невольное заблуждение.
 
Суть его состоит в молчаливом и априорном допущении
вечной непрерывности некоего абстрактного человеческого "я",
которое перемещается из одного конкретного сосуда (или
состояния) в другой, не меняя своей индивидуальности (какой?).
 
Но что же такое "я"? Прежде всего и по существу, "я" -
это чувствилище, ограниченное в себе самом, конечное в
пространстве и во времени, т.е. нечто конкретное. Выйти за
пределы своего "я" - значит лишиться его.
 
"Я" - это любая чувствующая (ощущающая) особь, кем бы и
какой бы она ни была. "Я" - это всегда изнутри особи, "я" - это
всегда субъективность. Никто не может испытать "за меня"
ощущения, чувства, никто не может "за меня" удовлетворить мои
телесные, душевные и духовные потребности. Сопереживать? Но это
означает переживать параллельно подобие чужих эмоций в своем
воображении. Сопереживание предполагает наличие еще одного
чувствилища.
 
Каким бы стандартным я ни был, для самого себя я
принципиально не заменим. Даже если сотворить моего близнеца,
это будет мой близнец, а не я сам. Это будет новое чувствилище,
иной экземпляр. И только для других, для взгляда со стороны я и
мой близнец - одно и то же. Ведь для другого мы объекты. А
субъект, "я", всегда единичен. Первый близнец может
блаженствовать у себя в кресле, а второй орать от боли в кресле
у дантиста.
 
Люди наивно полагают, что трансформация - это еще не
смерть, не исчезновение. Увы, милые мои! Трансформация - это
смерть трансформированного, его исчезновение. Смерть есть
исчезновение не материи, а индивидуальной формы материи. Это
справедливо и для психической энергии. Моя смерть и
трансформация моей индивидуальности есть полные синонимы.
Будучи однажды прерванным, существование данного человеческого
"я" больше не возобновляется.
 
И что мне до лопуха, из меня выросшего? Что мне до
ветерков, облаков, и прочих красивостей, в которые я
преображусь? Что бабочке до личинки, исчезнувшей ради ее
появления на свет? Что личинке до какой-то там неведомой
бабочки, для которой она послужит исходным материалом? Личинка
чувствует свое, бабочка - свое. Ведь нелепо думать, что ребенок
в прямом смысле слова есть его мать и наоборот. Мой загробный
дух - это уже не мое земное "я", это иной породы, иного состава
"нечто", живущее совсем иной, загробной жизнью. Что-то оно
унаследует от меня, возможно, да только много ли в том проку?
Ведь я унаследовал что-то от своего прадеда, но сознаю себя
Юрием Денисовым, а не моим предком.
 
Делаю вывод. Даже преображаясь в загробном
существовании, уникальное, земное "я" исчезает в момент смерти.
Каким бы благим или злым ни представлялся человеку земной мир,
как бы он ни расценивал самого себя, каждое земное "я" -
единично, преходяще и неповторимо. Для меня несомненна эта
вечная истина. Она страшна. Но не менее страшно пренебречь ею.
 
16.9.1984