Персонификация зла

У меня не выходит из головы замечательная по своей
прочувствованности перелицовка:
 
И скучно, и грустно, и некому морду набить!
 
Некие наши современники, безвестные соавторы великого
поэта, очень тоскуют, что нет у них под рукой чьей-нибудь
морды, которая послужила бы сосудом для излияния их серьезных
чувств. Не удивительно, что "униженные и оскорбленные" так живо
откликались на бодрый зов - "Бей жидов - спасай Россию!"
 
Бить! Бить! Бить! Это звучит, словно вопль в пустыне:
"Пить! Пить! Пить!"
 
Утолить такую жажду - несказанное удовольствие. И если
страждущим известно местонахождение источника, они уже не столь
беспросветно несчастны.
 
Скажем, какому-нибудь сицилийцу сообщают, кто
обесчестил его сестру. У предмета его ненависти появляется имя,
адрес и - самое главное - живая плоть, способная испытать боль
и прекратить существование. Все физические и душевные силы
мстителя, наконец, находят себе тайное, а потому еще более
сладкое применение. И в горе он счастлив своей одержимостью. И
когда наш мститель разряжает ружье или всаживает нож в
ненавистно-неотвязного врага, его отравленная жизнь достигает
апогея: он уничтожил средоточие своих несчастий! Только
страстный любовник может вообразить его упоение.
 
Вас могут оскорбить, ограбить, искалечить, но вам еще
повезет, если будете знать, на кого устремить свои реактивные
чувства. Многие из таких потерпевших даже не подозревают, что
прошли только лишь по угрюмому вестибюлю ада.
 
Ведь куда больше тех, кто ни за какие грехи еще на этом
свете вынужден ходить по предпоследнему кругу ада: они
пострадали не от конкретных лиц, а так, от чего-то безликого и
неуловимого вроде радиации, стечения обстоятельств или хода
исторических событий.
 
Некто Икс - тяжкий наследственный психопат, и тяжек он
не только для других. Кого ему винить?
 
У квалифицированного рабочего на производстве дела идут
наилучшим образом, дом - полная чаша, а душа - пуста, и
несчастен он несказуемо. Кого ему винить?
 
Чудесный мальчик оступается, падает, а потом всю жизнь
несет свой горб - несет свой незримый крест на свою незримую
Голгофу, покинутый всеми, и каждая минута существования вгоняет
гвоздь в его сердце. И кого ему винить?
 
Да мыслимо ли выносить муки, причиненные невидимым и
неосязаемым Нечто? Пытка без палача - двойная пытка. И люди
инстинктивно научились как-то смягчать ее и выносить. Они
поступают так, как поступают следователи определенного типа: не
найдя преступника, они создают его - чтобы было кого обвинить.
Если зло - незримо, находят что-то осязаемое и называют его
злом. Зло должно быть олицетворено - иначе сойдешь с ума. Для
этого используют любой подручный повод и с фанатической
уверенностью указывают грозным пальцем на кого-то без вины
виноватого. Вот он! Вот он! - и все злобы и ненависти
набрасываются на потрясенную жертву, словно нечистая сила на
Хому Брута.
 
Можно вспомнить кое-что хорошо знакомое из истории, а
также кое-что еще ближе знакомое из обыденной жизни.
 
Вот, например, средневековый падеж скота. Кто виноват?
Ясное дело - ведьма. И ее сжигают на костре. У крестьян
становится легче на душе.
 
У меня плохое настроение. Ясное дело - виновата жена.
Обругать ее - и все вокруг посветлеет.
 
Кто еще виноват?
 
Да хотя бы первый встречный! Какая удача - есть кому
набить морду! Разве это не мотив "безмотивного" хулиганства?!
Для катарсического плевка позарез необходима чья-нибудь
физиономия. И порой в жизни катарсис гораздо глубже, нежели в
театре.
 
И только сознающему себя человеку нет спасения: ему
обеспечен девятый круг собственного пекла. Он понимает, почему,
вступая в ад жизни, должно оставить всякую надежду: потому что
виноваты не только все, но и все. И в то же время никто не
виноват.
 
Вот что уготовано философскому самосознанию!
 
13.9.1978