Шедевры и репродукции

Тысячу раз видел в альбомах и на стенах квартир
перовского "Рыбака" и в тысяча первый увидел его "в натуре" - в
общем-то, особой разницы нет.
 
Многажды созерцал и бумажного Рубенса. А увидел
рубенсовское полотно - и ахнул! Просто несравнимо! Как
несравнима муляжная коврига с настоящим, свежим и вкусным
крестьянским хлебом.
 
Что же получается?
 
Средняя, посредственная картина - сама по себе эрзац
искусства. Переходя в эрзац репродукции, она мало что теряет. А
картина великая по духовно-художественной значимости или просто
большая по размерам теряет многое, почти все. И чем она
значительней, тем ощутимее потеряет. Точная цветопередача -
дело наживное. А фактура, размеры, предметное существование?
Ведь в альбоме или в книге картина превращается в картинку.
Может ли остаться самим собой титанический Микеланджело,
уменьшившись до карманного формата?
 
Только после осмотра подлинников из Дрезденской
галереи, заезженных репродуцированием, я остро осознал, сколь
вредоносно последнее.
 
Постоянное общение с репродукциями самые зоркие от
природы глаза портит не меньше, чем постоянные
сильнодействующие очки.
 
Репродукции отнимают у подлинников львиную долю нашей
энергии восприятия, нашей впечатлительности. Отсюда - частая
холодность, а то и разочарованность зрителей в оригинальных
картинах, уже обесцененных своими фальсификациями.
 
А репродуцирование великих полотен и есть самая опасная
из фальсификаций - смесь истины с ложью. Это есть не что иное,
как превращение золотого дуката в миллионы медяков - со всеми
вытекающими отсюда копеечными приобретениями для всех и
невосполнимыми утратами для каждого.
 
27.10.1984