Новый год

Новый год на скорой – праздник особый.  Готовиться к нему начинают примерно с ноября, а кто поопытней - и с октября. Главное в подготовке – правильно угадать с дежурством. Поэтому старший фельдшер становится свадебным генералом любой компании. В  этот момент проверяются твои таланты политика. Нужно не только исхитриться испить чаю со ст. фельдшером - он в это время нарасхват, и все кофе-паузы у него расписаны - но и так ловко повести беседу, чтобы получить вожделенное дежурство 31-го. Конечно, можно и 30-го, но тогда ты лишаешься, участия в веселом празднике и, как дурак, будешь встречать его дома или в компании людей далеких от медицины – и о чем с ними говорить?  Для семейных оно во  благо, а если неженатый? Страшнее другое – дежурство 1-го января, но мы сейчас не об ужасах говорим.
Поэтому с октября по конец ноября, у старшего фельдшера сезон кочевания от столика к столику, от компании к компании. Не знаю, по каким причинам, но из двенадцати праздников  -  семь  я встречал на подстанции. 
В тот Новый год фортуна была ко мне особенно милостива. Я попал в ночь дежурить на реанимацию.  Очень часто, сотрудники, имевшие семьи и возраст за тридцать, в новогоднее дежурство внезапно заболевали. То ли после тридцати организм как-то по-другому работает, то ли  в ЗАГСе,  в момент окольцовывания, какую-то инфекцию заносят – не знаю. В общем, как говорил Шарик,  свезло, так свезло!

Люди на скорой, в большинстве своем, суеверны. И одно из главных преданий гласит – если ты в новогоднее дежурство намахнешь шампанское с последним ударом курантов,  за праздничным  столом,   на подстанции  – весь год на вызовах тебе будет везти. А реанимация – это почти гарантия, что в половину или без четверти двенадцать тебя не погонят в морозную ночь. Оно и понятно, умирать, не услышав поздравления президента не патриотично.  Никто не хочет.  Вот потом…  часика в три - в четыре, это - пожалуйста.

Получив наставления от Сашки – невысокого, коренастого казаха работающего на реанимации от сотворения мира – в машине сидеть тихо, руками ничего не трогать и напоминать о себе только по команде, в шесть вечера я приступил к почетной вахте. Все складывалось удачно. До одиннадцати съездили на один вызов – мужичок, не вынеся предпраздничного стресса, схлопотал инфаркт и был доставлен в стационар, встречать праздник не под залп шампанского, а тихий шорох инфузомата и писк  мониторов.  Все остальное время играли в «тысячу», делая короткие инспекционные  вылазки на кухню, где под руководством второго диспетчера с девяти часов шли приготовления.
Уже чувствовалось волнение, уже начали съезжатся на станцию бригады, и в коридоре раздавался  перезвон посуды несомой к столу, когда предательски протрещал селектор.
- Семьсот двадцать два срочно. Семьсот двадцать вторая.
На часах было 23.25.
Сашка аж присел от такой подлости.
Олег Юрьевич -  врач бригады, степенный, начитанный, с налетом невозмутимой  флегмы мужчина за сорок – подчеркнуто не торопясь пошел в диспетчерскую. Сашка волчком закрутился по комнате, спешно собираясь на вызов.
-  Виталька, давай скорей, поехали. Может успеем вернуться.
- Вряд ли, – сказал врач, стоя в дверях с карточкой. – Захлебнулся водкой. Придется везти на Левый берег.
- Олег, может сломаемся? Полчаса осталось – без всякой надежды спросил фельдшер.
- Поехали, – отрезал врач.
Мы спешили  по, практически, пустым улицам включив все, что мигало, дудело и сверкало. Арсенал у спонсорского  Шевроле был внушительным. Преодолев путь, на который в обычной ситуации уходило минут 8-9, за каких-то четыре, мы не поднялись, а влетели на третий этаж.
 Было 23.37
В квартире нас встретили сконфуженные родственники, окружившие живого и невредимого  пострадавшего.
- Доктор, извините нас, пожалуйста. Наверное, зря мы вас вызвали. Просто сильно испугались, – стала рассказывать мать. – Мы чокнулись, что бы выпить, а я, дура, в этот момент анекдот рассказала, сын засмеялся. Вот,  водка и попала не в то горло.
Сашка издал какой-то приглушенный писк, и, развернувшись на каблуках, попытался рвануть на выход.
- Как себя сейчас чувствуете? – голос врача был спокоен и нетороплив.
Сашка опять пискнул, но делать было нечего, пришлось возвращаться на исходную.
- Нормально, - слегка подсевшим голосом ответил пострадавший. –Першит немного, но так ничего.
- Анальгин с димедролом поставь, – обратился Олег Юрьевич к Сашке и степенно сел за стол заполнять карточку.
В раскосых глазах пылала ненависть и растерянность. Фельдшер торопливо стал доставать ампулы, но они, как на зло, норовили выскользнуть из рук, и закатиться подальше.  Я в этот момент разрывал упаковку шприцев. Наконец укол поставили и захлопнули сумку. Врач обвел взглядом всех присутствующих и поднялся.
- А может с нами к столу, - пригласила рассказчица анекдотов – Новый год же сейчас наступит.
- Нет. Спасибо, – Олег Юрьевич направился к выходу. Сашка уже стучал каблуками по лестнице, где-то в районе первого этажа. На часах было 23.51
Путь на станцию был еще стремительнее. Сашка от нетерпения подпрыгивал в своем кресле, подгоняя водителя. На кухню мы с фельдшером влетели на четвертом ударе, на десятом вошел Олег Юрьевич.
- Успели, – расплылся в довольной улыбке Сашка.
И праздник начался.
Все было как всегда. На кухне пили и закусывали. В свободном углу танцевала молодежь. В гараже бренчала гитара, и тонким голоском под  ее аккомпанемент блеял Валера – врач педиатр. Бригады уезжали и приезжали. В диспетчерской у телефона собралась очередь, поздравляли родных, родные поздравляли сотрудников. Шум, гам и веселая толчея  не умолкали  часов до четырех, когда усталость взяла свое.  За столом оставались только самые стойкие и молодые. Пить – особо не пили, беседовали. Спать не ложились, по причине скорого окончания смены.
Примерно, с половины седьмого, со следами новогоднего порока на лицах, стали подтягиваться те, кому предстояло нести самую тяжелую вахту в году. До пересменки было еще полтора часа, но они предпочитали прийти на работу.  Не потому, что рвались в бой, а от ощущения обреченности и ненужности на празднике жизни.  Их компании отдыхали, перед  новой схваткой с остатками закуски и выпивки, и покинутые, они стремились на подстанцию, убегая от  одиночества. Пришедших радостно встречали и предлагали выпить. Кто-то отказывался, кто-то соглашался, но все завидовали уходящим.
А те, сдав в восемь пятнадцать дела сменщикам, вновь собирались на кухне, что бы выпить чая, ожидая бригаду, которая увезет их домой. К накрытой тарелкой «селедке под шубой», ждущей в холодильнике. К  подсыхающему  «Оливье»  и оставленной для них бутылке полусладкого «Советского» шампанского
Начиналось новое утро. Начинался новый год.