Морячок

Намедни вернулся с Югорского дайв-фестиваля. В нашем таежно-болотистом  краю морей, понятное дело, нет. Нефти много, а с морями напряг. Но есть озера  дивной красоты - чистые, прозрачные и глубокие. А раз есть глубина и прозрачная вода, то найдутся и чудаки, что эту глубину полезут мерить.  Я,  например.  Чудаков в округе много, поэтому каждый год мы собираемся на «Голубом озере», что рядом с городом Покачи, дабы пообщаться и понырять. (см. альбомы в личке)
В этот раз произошел небольшой инцидент. Иваныч – патриарх Югорского дайвинга, занесший  эту заразу в наши края – выиграл конкурс на задержку дыхания. Лежа лицом вниз в десятиградустной воде, он ушел в себя на 4 минуты 34секунды. Когда организм, не выдержав издевательства, заставил его сделать вдох, Иваныч «поплыл». Но подхваченный дайверской братией, был извлечен и приведен на берегу в чувство. Дивный, бледно-синий цвет его лица, которым он пугал нервенных особ дамского пола, напомнил мне один случай. Об этом и рассказик.

Отношение к пьяным в нашей стране неоднозначное. Как в целом, так и в частностях. То мы жалеем мирно спящего в луже гражданина – бедолага, эк,  его развезло. То ненавидим  «вкусно пахнущего водкой» попутчика маршрутки, нудно пытающегося объяснить, с какого перепугу он нынче так нетрезв.  То пылаем праведным гневом в адрес нарезавшегося с друзьями на хоккее супруга. То ругаем «умное» правительство, запрещающее продавать  на стадионах пиво.  Нет единства в этом вопросе. Нет его в народе – нет и у власти. Хотя закон о рекламе пива и запрет на его продажу на мероприятиях, принимали, по-моему, с хорошего бодуна. Но сейчас не об этом.
На скорой, пьяные пациенты – явление обыденное и неизбежное, как избрание Владимира Владимировича на следующих выборах. И это понятно. Русские люди гуляют с размахом, а потом с таким же размахом болеют. Человека  «пообедавшего»  водочкой, подстерегает множество опасностей. Он может задеть головой торчащие части ландшафта. Угодить  в хитрые ловушки рельефа. Принять участие в  бурных дискуссиях с такими же одухотворенными личностями.  Дома к нему может быть применен допрос с пристрастием и использованием  скалки, сковородки и других назидательных средств.  Или просто печень, упав в малый таз, может обидеться и заставить набрать заветное «03».
Естественно, большой любви к «синим» страдальцам, на скорой помощи не испытывают. И все же бывают случаи, когда клиент вызывает симпатии.
Фельдшера медвытрезвителей очень трепетно относятся к здоровью своих подопечных. Маленькая царапина на лбу гражданина, проигравшего в битве с зеленым змием, является серьезным поводом для вызова скорой. Нежные души сотрудников этого учреждения обливаются кровью, при виде гематомы полученной в момент транспортировки от лужи в парке, где утомленный солнцем отдыхал, в прохладные пенаты их богоугодного заведения.  Ну а если, подопечный начинает закатывать глаза, учащенно дышать или хрипеть, периодически сбиваясь на кашель, то спасти его может только кардиобригада.
Встающее над волнистой линией, обозначающей море, синее  солнце с неровными лучами и надписью «Вася»,  было сопоставимо размерами с моим лицом, но для лежащего на простыне кулака чрезмерным не было. Обладатель наколки выглядел самой обычной горой мышц, чуть меньше пика Коммунизма, с седой шапкой волос. На вид лет пятидесяти. Из одежды имелись синие трусы и заправленная в них майка-тельняшка. Или он был мертвецки пьян, когда его доставили, или господа «милициянты» его чем-то обработали, потому что на такого молодца двух, ППСников было явно недостаточно.
Руки его были прикованы к кровати кожаными ремнями, еще один опоясывал широченную грудь.  И хотя ремни были толстыми, казалось, что стоит Васе чуть-чуть посильнее вздохнуть, и они лопнут.  Он лежал тихо, закрыв глаза, и усиленно хрипел.
- Ну и зачем вызывали? – спросил Леня у тетеньки фельдшера.
- Как это зачем? – возмутилась она – Он хрипит, ни на что не реагирует, давление сто сорок на сто.
- И что?
- А вдруг у него сердце? Он же без сознания.
Леня бросил на женщину взгляд, ясно дающий понять, кто на самом деле здесь без сознания, причем с детства.
- Били?
- Нет, - вмешался в разговор капитан, стоявший рядом с медиком  – Никто его не бил.
- Ага, такого ударь, - хмыкнул Олег, присаживаясь на соседнюю с Васей кровать. - Он потом тут все разнесет.
Капитан, сделал вид, что не слышал реплики нашего фельдшера.
Леня померил давление, послушал сердце и посмотрел зрачки пациента, приподняв ему веки. Как только врач убрал свои пальцы, глаза Васи тут же закрылись, а хрип стал еще сильнее. Леня едва заметно улыбнулся и повернулся к Олегу.
- Будем реанимировать.
Олег кивнул, не торопясь раскрыл сумку, достал перчатки, кусок ваты и пузырек с нашатырем. Один глаз Васи слегка приоткрылся и снова сомкнулся. Фельдшер, нарочито медленно натянул перчатки, густо полил вату из пузырька и подступился к здоровяку. Хрип стал глуше и слегка задумчивей. Милицейский капитан сначала подался вперед, но учуяв запах отпрянул.
Хорошенько укутав ноздри пациента реанимационным составом, Олег крепко зажал ему рот двумя руками. Хрип оборвался, и наступила тишина.
Леня писал карточку. Примерно через минуту он оторвался от нее и внимательно посмотрел на Васю. Тот смирно лежал, не издавая ни звука. Через полторы минуты у меня и Олега глаза стали изумленно расширятся. К концу второй минуты врач отложил карточку в сторону и задрал рукав халата, что бы видеть циферблат часов. Я встал рядом с фельдшером и внимательно следил за здоровяком. Через две с половиной минуты его лицо начало багроветь. Наши с Олегом глаза достигли максимального размера. Вася молчал и не шевелился.
- Что с ним? – фельдшер вытрезвителя начала беспокоиться. Наше поведение было для нее в диковинку.
Мы, не сговариваясь, втроем зашипели на нее. Она замолчала и попятилась к выходу. Капитан уже был в дверях.
- Сколько? – продолжая зажимать Васе рот, спросил Олег
- Больше трех минут, - в голосе врача слышалось явное уважение.
Лицо Васи, стало менять цвет с бордового на фиолетовый, но он продолжал молчать и не делал никаких движений. К концу четвертой минуты фельдшер не выдержал и убрал руки. Шум, с которым здоровяк втянул в себя воздух, напоминал рев реактивной турбины. Он часто, задышал, открыл глаза и замотал головой, сбрасываю вату.
- Ну, ты даешь! – восхитился Олег – силен.
Вася ничего не говорил, только дышал постепенно успокаиваясь. В глазах стояли слезы. Наверное, от нашатыря.
- Виталька, сними кардиограмму, - обратился ко мне врач и повернулся к работникам вытрезвителя – Давайте людей, мы его забираем в больницу, нужно на носилках нести.
- А что с ним? – спросила фельдшер.
- Стенокардия – ответил Леня и достал сопроводиловку.
Я снял кардиограмму, которую врач, не глядя, сунул в карман. Олег сложил сумку и подал Васе одежду, принесенную сержантом. Это были белая рубашка, черные брюки и китель военного моряка, с погонами капитана третьего ранга.
- Сидя одевайся, - велел фельдшер.
Его несли трое «милициянтов». Вася был тяжелым. Он, конечно, пытался соскочить и идти своими ногами, но мы с Олегом его удержали. Прикрыв рукой глаза, моряк трясся на прогибавшихся носилках. В машине он убрал от лица руку, и я понял, что слезы его были не от нашатыря. Он с несчастным видом уставился в потолок салона и молчал, время от времени резко и глубоко вздыхая.
- Можно садиться, - сказал Олег, когда мы отъехали от вытрезвителя.
Вася послушно  сел и опустил голову, как нашкодивший школьник.
- Стыдно, - тихо сказал он, вполне трезвым голосом, - твою мать, как стыдно.
- Ладно тебе, – фельдшер протянул ему сигареты – бывает. Сильно напился-то?
- Бывало сильнее, - моряк дрожащими пальцами вытянул из пачки одну сигарету, - Штормило немного, но шел сам. Хотел такси поймать. Остановились менты. Я их попросил отпустить. Говорю в отпуск приехал. С друзьями выпили за встречу. Домой еду.  Сам доберусь. А они - мы довезем. Вот и довезли суки.
- А чего привязанный был? Буянил? – Олег как всегда развалился в кресле, закинув ногу на подлокотник.
- Нет. Просто сказал сержанту, который обещал довезти, что он урод, и таким на флоте в гальюне голову моют. Подстраховались, – Вася глубоко затянулся и с тревогой посмотрел на нас – А вы, куда меня повезете?
- А куда надо?
- Мне бы домой, - попросил капитан. – Послезавтра уезжать. Назад в  Североморск. Отпуск заканчивается.
- Довезем, – пообещал фельдшер. – Адрес говори.
Утром, на планерке заведующий спросил у Лени, как это у нас пьяный больной, со стенокардией смог уйти из машины.
- Выскочил на светофоре, - пожал плечами врач, а Олег с самым серьезным видом закивал головой, подтверждая, что все так и было.