Государственный антисемитизм в СССР. Часть 1

Игорь АБРОСИМОВ

ОСОБЕННОСТИ  ГОСУДАРСТВЕННОГО  АНТИСЕМИТИЗМА  В  СССР  И  ЕГО  ПРОЯВЛЕНИЯ  В  КАДРОВОЙ  И  РЕПРЕССИВНОЙ  ПОЛИТИКЕ  ВЛАСТИ:  1939  –  1953  (Часть 1)



I.

Особенности государственного антисемитизма в СССР обсуждались за последние годы под самыми разными углами зрения, с самых разных позиций. Спектр мнений при этом предельно широк – от полного отрицания наличия государственного антисемитизма до придания ему зловещих черт нацистского «окончательного решения еврейского вопроса». Тем не менее, многое в этой проблеме было исследовано достаточно глубоко и серьезно. Поэтому уже сегодня каждый, по-настоящему заинтересованный в постижении достоверной картины нашего недавнего прошлого, способен придти к выводам, весьма близким к историческим реалиям.

Сегодня можно с достаточным основанием утверждать:

Во-первых, начальный толчок, сообщаемый антисемитским кампаниям, а в том, что такие кампании в стране проходили трудно усомниться, исходил каждый раз с самых верхов партийно-государственной власти. При тоталитарном характере советского строя, поскольку речь идет о политике государственного антисемитизма, а не спонтанных проявлениях антисемитизма бытового, иная модель развития упомянутого явления вряд ли могла реально функционировать. Только с одобрения и в результате прямых указаний высших партийных инстанций, при их активной поддержке и руководстве, могли столь грубо извращаться принципы «пролетарского интернационализма», лежавшие в основе господствующей марксистско-ленинской идеологии. 

Во-вторых, и данное обстоятельство представляется принципиально важным, причины и характер упомянутых кампаний каждый раз объяснялись и определялись конкретными политическими проблемами сугубо прагматического характера.

В третьих, учитывая традиционную настороженность и даже неприязнь, которую всегда испытывали на себе евреи со стороны некоторой, причем немалой части населения, в избытке находились высокопоставленные исполнители, которые с энтузиазмом действовали в соответствии с указаниями на ограничения и репрессивные действия, против них направленные. Власть опиралась при этом на молчание приученного к абсолютной покорности народного большинства и, главное, на неизменное одобрение антисемитски настроенных кругов.

В четвертых, государственный антисемитизм в СССР не основывался на расистском характере господствующей идеологии и поэтому принципиально отличался от политики нацистской Германии. Порожденный прагматическими соображениями и будучи в определенной степени скрытым (латентным), он не мог поэтому носить и не носил столь всеобщего и уничтожительного характера.

В пятых, характер государственного строя, традиционно и сознательно использовавший прямые репрессии для достижения поставленных задач и борьбы с несогласными, не мог не отразиться на проявлениях государственного антисемитизма. Любое не только прямое действие, но даже подозрение в неодобрении действий советской власти, в том числе при проведении ею национальной политики, вызывало самую жесткую ответную реакцию со стороны карательных органов. Евреи в этом отношении также не могли стать исключением.

И, наконец, в шестых, кадровая политика власти, централизованно проводимая под строгим партийным контролем, становилась естественным средством осуществления и показателем уровня государственного антисемитизма в стране. Таким образом, вопрос «подбора и расстановки кадров», реализация этой важнейшей функции партийного руководства, может служить в качестве естественного методологического инструмента при изучении данного явления.

Рассматривая различные периоды политики государственного антисемитизма в СССР, нельзя ограничиться лишь каким-то одним, наиболее полно в данном случае изучаемым. Следует обратить внимание на историческую картину в более широком плане, а также попытаться представить историю советских евреев в контексте изучения исторического процесса в стране в целом.

Следует добавить, что степень объективности гуманитарного знания, в том числе исторического, тесно увязана с культурной средой и временем, в котором живет и работает исследователь. Картина прошлого, воссоздаваемая историком, не может не определяться запросами общества к историческому знанию. При этом, позиция исследователя может быть в данный момент общепринятой, тогда создаваемый образ истории рассматривается как истинный. Но вырабатываемые мнения изначально могут являться групповыми либо даже индивидуальными, а общепринятые ориентации со временем также могут изменяться. В таких случаях возникает противостояние между историками, придерживающимися различных взглядов.

Кроме того с течением времени меняется и совершенствуется методология исследования, появляются источники, не привлекавшие ранее особого внимания либо недоступные, выдвигаются новые понятия. Вот почему в рамках научного познания любое утверждение неизбежно подвергается периодической ревизии. Справедливо утверждение А.Я.Гуревича, что «история - это не что иное, как постоянно возобновляющаяся дискуссия, и в этой ее принципиальной проблематичности, видимо, и заключается ее смысл».

Уровень анализа и обобщения уже существующих материалов, посвященных истории советских евреев, возможности, которыми обладает в этом отношении историческая наука уже сегодня, явно не соответствуют содержанию книг и статей по данной проблеме, как научного, так и популярного характера, особенно имеющих широкое хождение и читательский спрос. К сожалению, одной из причин такого положения является национальная предвзятость многих исследователей и общая политизированность исторической науки. С другой стороны, по причинам все той же национальной предвзятости, отношение читающей публики к проблемам антисемитизма, а следовательно, ее реакция на публикации, также часто полярно противоположны. Именно поэтому многие, в принципе решенные проблемы, по-прежнему являются предметом жаркой полемики и столкновения несовпадающих мнений и позиций. Именно поэтому темы, связанные с изучением особенностей государственного антисемитизма, были и остаются весьма непростыми, а выступающие по ним авторы подвергаются не только критике по существу, но в их адрес раздаются резкие, порой незаслуженные, обвинения самого разного толка.



II.

Хорошо известно, что во время революции на службу советскому государству пришло значительное количество евреев, заменивших старое чиновничество, которое не пользовалось доверием новой власти и новую власть бойкотировало. «Большое значение для революции, - характеризовал тогдашнюю ситуацию Ленин, - имело то обстоятельство, что в русских городах было много еврейских интеллигентов... Нам удалось овладеть государственным аппаратом исключительно благодаря этому запасу разумной и грамотной рабочей силы». Особенно значительно выглядело присутствие евреев в руководящих партийно-государственных органах, что объясняется немногочисленностью относительно подготовленных, а главное, не связанных с контрреволюционными кругами кадров и необходимостью максимально использовать для революционного дела все лояльные власти силы.

Следует напомнить в этой связи, что еще с конца XIX века наиболее способная и энергичная часть еврейской молодежи в стремлении вырваться за пределы традиционного уклада жизни еврейских местечек, получить образование и занять достойное место в жизни страны, успешно преодолевала запретительные барьеры российских законов. Те из них, кто из-за процентной нормы не смог учиться в высших учебных заведениях, поступали в западноевропейские университеты, а вернувшись в Россию, составили вместе со своими коллегами и соплеменниками, получившими образование на родине, ту самую разумную и грамотную рабочую силу, о которой говорил позднее вождь большевиков.

На этих образованных людей не распространялись более законы, запиравшие евреев в пределах черты оседлости, а многочисленные запреты, ограничивающие еврейскую социально-экономическую активность, делали многих из них естественными противниками существующего режима.

Более того, еще со времени учебы, особенно в западноевропейских университетах, где молодежь тесно общалась с представителями русской революционной эмиграции, образованные люди еврейского происхождения проникались социалистическими идеями и, испытав на себе все прелести самодержавной власти, становились идейными сторонниками революционных преобразований, а зачастую, активными членами и руководящими деятелями революционных партий. Тем более, идеи равноправия евреев и отмена ограничений являлись составной частью российского освободительного движения.

Вовлечение евреев в революционное движение положило начало политическому антисемитизму в России, тогда как раньше в этом явлении преобладал социально-экономический фактор, а также имел место элемент этнопсихологический и связанный с ним религиозный. Ибо активное участие евреев в революционном движении не могло не использоваться правыми политиками и публицистами для разжигания антисемитских настроений. Более того, вовлеченность евреев в революционный процесс вызывало настороженность к евреям в некоторых слоях российского общества, которые ранее были далеки от идей антисемитизма.

Большинству русской политизированной интеллигенции антисемитизм был несвойственен, и этот факт ярко продемонстрировали события, развернувшиеся вокруг дела Бейлиса. Однако, либеральные принципы некоторой части общества, безусловно, подвергались в предреволюционные годы деформации, и этот факт подтверждается юдофобскими высказываниями таких выдающихся представителей русской культуры как Александр Блок, Василий Розанов, Андрей Белый, Кузьма Петров-Водкин, Лев Карсавин, Иванов-Разумник и др. Даже известные русские либералы, Петр Струве, Николай Гредескул, Дмитрий Протопопов, Ариадна Тыркова, будучи, как и перечисленные выше деятели, решительными противниками «антисемитского изуверства», «испытывали неудобство» от активности евреев в политической и культурной жизни страны. Такого рода настроения явились, вероятно, как бы обратной стороной русского патриотизма.

Приведем лишь один, не самый яркий, но сравнительно малоизвестный пример из данного ряда. В 1908 году Корней Чуковский, которого трудно заподозрить в антипатии к еврейскому народу, сетует в письме к Валерию Брюсову: «А как не сделаться юдофобом! Клейнборт [известный в то время публицист – И. А.] пишет: «левое крыло, образуя особое русло от правого, в свою очередь течет разными ручейками!» Разные ручейки, которые проходят по одному руслу! Оттените это получше, чем мне удалось!»

Интересно отметить, что сам Чуковский еще при жизни опубликовал почти всю свою переписку с Брюсовым, а несколько неопубликованных писем были напечатаны позднее. Но данное письмо, в числе немногих исключений, впервые появилось только сравнительно недавно в публикации А.Лаврова, причем не в печати, а на интернет-сайте «Отдав искусству жизнь без сдачи...». Безусловно, и Корней Иванович, и его близкие, распоряжавшиеся архивом писателя, стыдились позднее этих строк – ведь неслучайно данное письмо долго оставалось неизвестным. Однако, в те времена один передовой русский интеллигент вполне мог написать все это другому под видом защиты чистоты русского языка и культуры от «еврейского вторжения».

Неверно, однако, мнение, что отрицательное отношение к согражданам еврейского происхождения охватило всю русскую общественность. Такие деятели русской культуры как Максим Горький, пользовавшийся громадным авторитетом и популярностью, причем не только в кругах, близких к революционным, резко возражали против проявлений антиеврейских настроений в обществе. Они относили их к позорным для всякого уважающего себя гражданина. И тот же Чуковский, который активно переписывался с Горьким, не посмел бы написать ему что-то подобное.

Считая, что антисемитизм присущ тем общественным силам, которые своей политикой ведут страну к национальной катастрофе, за несколько лет до революции передовыми русским писателями и учеными было создано «Общество борьбы с антисемитизмом», активными деятелями которого были Максим Горький, Леонид Андреев, Федор Сологуб, Иван Бунин, Николай Бердяев, Игорь Северянин и многие другие. В ряды противников антисемитизма стал тот же Петр Струве.

Подобно некоторым русским людям разных политических убеждений, которые высказывались по еврейскому вопросу с определенной двойственностью, Струве не мог принять и одобрить антисемитской агитации, основанной на обвинениях еврейского народа в инициировании революции и стремлении погубить страну. Осознавая опасность таких взглядов, «Общество борьбы с антисемитизмом», организовав выпуск литературы, направленной против антисемитизма как такового, обсуждало в издаваемых им книгах насущные проблемы евреев в России, пытаясь наметить пути решения этого наболевшего вопроса.

Тем не менее, перечисленные выше обстоятельства и указанное двойственное отношение даже «передовой общественности» неизбежно толкали политически активных евреев «влево», втягивали в орбиту социалистических партий и крайних революционных движений.

Старая еврейская интеллигенция, как например, известный экономист Б.Д.Бруцкус, высланный в 1922 из Советской России, или образованные профессиональные революционеры, евреи по происхождению, как например, Л.Д.Троцкий, в первые послереволюционные годы предупреждали о негативных моментах растущего присутствия евреев на руководящих постах в государственном и партийном аппарате, а также в различных сферах экономики, науки и культуры.

Они понимали, что при наличии в народе антисемитских настроений и учитывая, что в представлениях русского обывателя присутствие евреев во власти было гораздо большим, чем на самом деле, большевики-евреи, ставшие у руля обездоленной и разоренной гражданской войной страны, не могут не явиться причиной и благодатной почвой для контрреволюционной агитации и нагнетания ненависти к советской власти вообще и к широким слоям еврейства, в частности. Троцкий справедливо писал позднее, из своего изгнания, что даже априорно нельзя предположить, будто неприязнь простого народа к бюрократии не примет антисемитскую окраску в случае заметного присутствия евреев в органах советской власти.

Трудно, однако, представить себе какую-либо иную модель кадровой политики в сложившихся обстоятельствах. Исторические процессы, которые развивались в России помимо воли и желания отдельных людей, выдвигали на руководящие позиции наиболее грамотных и энергичных, готовых служить революции и новой власти. Абсурдно само предположение о возможности возвращения в революционной России к ограничениям для граждан той или иной национальности, поступающих на государственную службу, либо подавших заявление на прием в партию, которая становилась основным источником формирования руководящих кадров. Заметим, что в 1922 году, после окончания Гражданской войны, в рядах РКП(б) насчитывалось 5,2% евреев. Учитывая относительную численность еврейского населения в стране, преобладание среди евреев городского населения, которое всегда лидировало в рядах партии, а также влияние других перечисленных выше факторов, способствовавших притоку евреев в партию, такое представительство является вполне закономерным.

Поэтому, отмечая широкое представительство евреев в партийных органах и органах советской власти, в т.ч. в руководящих структурах, а также в экономической и культурной жизни страны, мы должны квалифицировать причины такого явления в качестве объективно-исторических и отвергнуть рассуждения о том, будто русскую революцию сделали евреи либо использовали эту революцию в свою пользу за счет интересов русского народа.



III.

Как уже упоминалось, представления о революционных потрясениях как результате некого «еврейского заговора» никогда, ни до, ни после свершившейся революции, не разделялись серьезными российскими политиками и публицистами самых разных направлений. Даже теми из них, кто вслед за либеральными деятелями, подобно Струве, выражали неудовольствие в связи с возросшим присутствием евреев в российской жизни. Они справедливо указывали, что очевидные социально-экономические и политические факторы толкали некоторую часть еврейства в оппозиционный лагерь задолго до революции. И ответы на вопросы «кто виноват?» и «что делать?» молодежь находила не в еврейских источниках, а в достижениях русской общественной мысли.

Образованная часть революционного еврейства училась не в еврейских школах, а заканчивала русские гимназии и университеты, либо университеты западноевропейские, приходя именно там к революционным убеждениям, порой самым крайним. Оторвавшись от своей традиционной национальной среды и получая образование, еврейская молодежь входила в круг идей и культурных интересов русского народа, интегрировалась в мир революционных общественных сил, становилась полноправным участником русского освободительного движения. Отныне естественной для этих людей становилась борьба за счастливое будущее всей страны, что и объединяло их с интернациональным революционным сообществом.

Придя в революцию под давлением национального ограничения и угнетения и связав с победой революции решение «еврейского вопроса», они становились борцами за общее дело освобождения русских рабочих и крестьян. При этом часть евреев считала себя неотъемлемой принадлежностью национальных русских революционных сил, а некоторые не теряли из виду чисто еврейские национально-политические задачи освободительного движения. Все они сыграли заметную, но отнюдь не решающую роль в революции, действуя в одних рядах с русскими революционерами.

Что же касается сегодняшнего оживления всевозможных рассуждений по поводу теорий «еврейского следа» в русском освободительном движении и русской революции, то их авторы, как правило, поднаторели на вольном и безответственном обращении с историческими фактами. Подобная методология, как известно, неминуемо приводит к появлению «страшилок» из арсенала «теории заговоров», на которой воспитано историческое мышление многих наших современников, искренне считающих себя интеллектуалами, что и обеспечивает успех подобным рассуждениям у этой части публики.

Культурно-историческая сумятица подобного исторического познания не начинается и не заканчивается только «еврейским вопросом». Это лишь одно, хотя и наиболее яркое проявление распространенного порока исторического мышления. Глубокомысленное конструирование искусственных причинно-следственных исторических связей, основанных на непроверенных фактах и домыслах, утеря простого здравого смысла при столкновении с явными историческими мифами и популяризация основанных на них вздорных теорий создавали и создают антинаучные концепции в самых разных областях отечественной истории. И нет ничего удивительного в том, что теория «еврейского следа» в русской революции, попав на благодатную почву традиционного бытового антисемитизма, нашла так много приверженцев даже среди вполне адекватных и отнюдь не безграмотных людей.

Интересно в этой связи обратиться к книге В.Кожинова «Россия. Век XX (1901-1939)». Автор всегда отличался весьма радикальными почвенническими взглядами и был известен дотошными поисками внешних и внутренних врагов русского народа, а также пристрастными суждениями по «еврейскому вопросу». Будучи приверженцем все той же теории заговоров, он на сей раз обвинил во всех российских бедах масонов, перечисляя десятки фамилий зловредных заговорщиков, которые в 1917 году ввергли страну в революционный хаос. Однако, среди масонов, фигурирующих в его изложении, вполне естественно, почти не встречается еврейских фамилий. Обрисовав победу советской власти в гражданской войне и ее дальнейшее укрепление, он также не называет евреев виновниками бед и несчастий народа и, более того, предостерегает, что сосредоточение на «еврейском вопросе» способно помешать пониманию истинной сущности событий.

Подробно рассмотрев участие евреев в революции, гражданской войне и послевоенной жизни на широком историческом фоне того времени, Кожинов приходит к твердому убеждению, что справедливое негодование вызывают большевистские деятели скорее русского, а не еврейского происхождения. Беспощадные расправы с населением, революционный террор, нигилистическая разрушительность свойственны любой революции, и нет ничего удивительного в том, что русская революция не стала отступлением от общих правил. Что же касается участия в этих событиях, причем на довольно высоких должностях, представителей поляков, латышей, грузин и евреев, некоторые из которых плохо знали русский язык, во всяком случае, говорили на нем с сильным акцентом, а поэтому воспринимались как «чужаки», то это обстоятельство не должно приводить к неправильным выводам.

По мнению Кожинова «инородный стержень», пронизывавший партийно-государственную власть, Красную Армию, органы ЧК и включавший значительное количество немцев, австрийцев, сербов, венгров, поляков, китайцев, без которых большевики вряд ли смогли бы утвердиться во власти, совершенно закономерен. Обращение к мировой и русской истории убеждают, что роль «чужаков»  в переломные ее моменты вполне закономерна и необходима, так как всегда и везде власть опирается на готовых служить ей вне зависимости от национального происхождения. Те же, кто считает евреев «чужаками» в русской жизни, должны признать их ответственность и их вину, безусловно, менее тяжкими, нежели ответственность и вина тех русских людей, которые действовали рука об руку с ними. Причиной тяжких испытаний, выпавших на долю России, по Кожинову, были объективные условия существования страны, а политическая линия властей и ее практическое воплощение диктовались не своеволием руководства и не «еврейским фактором», а порождено самим ходом событий.

Книга Кожинова показательна в плане ее сравнения с трудами других «радетелей» за страну и народ, для которых историческая истина не представляет интереса, а обращение к истории подчинено вполне определенным целям и задачам. Опубликованная незадолго до смерти писателя и как бы подводящая итог его многолетним трудам в области отечественной истории, книга Кожинова представляется весьма любопытной, а выводы, написанные рукой «национально мыслящего патриота», который ранее многократно и весьма негативно высказывался на тему «евреи в русской истории», не могут не привлечь внимания. Несмотря на явное предубеждение по отношению к любому народу, кроме русского, Кожинов постарался объективно проанализировать известные исторические факты и неизбежно пришел к положениям, которые явно не нравятся его единомышленникам из «патриотического лагеря».



IV.

Желание вовсе исключить влияние еврейского народа на революционную и послереволюционную ситуацию и снять тем самым всякие основания для рассуждений антисемитского характера, нередко приводит к утверждениям, что реальный раскол проходил в стране не по национальной линии, а лишь между обществом и властью.

Однако не следует забывать, что именно национальный вопрос в те времена являлся одним из самых острых в многонациональной империи. У разных народов имелись претензии и требования, которые они решительно выставляли и стремились разрешить. Реально существовал, к примеру, причем стоял очень остро, «польский вопрос». Как уже упоминалось, не могло не быть своих требований и у еврейского народа, законодательно ограниченного в своих правах и подвергавшегося систематическому преследованию и унижению.

Таким образом, «еврейский вопрос» в русской революции безусловно присутствовал отнюдь не только в воспаленном воображении черносотенцев, как об этом пишет, например, С.Резник в своей книге «Вместе или врозь? Судьба евреев в России. Заметки на полях дилогии А.И.Солженицына».

Стремясь предельно сгладить существование «еврейского вопроса» в революционном движении, Резник пишет о том, что большинство евреев и не помышляло о политике или перемене общественного строя, жило своей обычной жизнью, добывая пропитание для своих детей, скрупулезно выполняя религиозные правила и запреты, подчиняясь от века заведенному порядку вещей. Только отдельные евреи, из числа получивших образование в светских школах и университетах, входили в разные общероссийские организации, от радикальных до революционных. Были у евреев, по словам Резника, и свои интересы, а значит, создавались свои организации, от благотворительных до культурных, а также как реакция на погромную вакханалию стал складываться сионизм.

Социальный портрет, нарисованный Резником, выглядит не только антиисторично, но по меньшей мере обидно для еврейского самосознания. Выходит, определенную этническую группу власть может преследовать и унижать, но она, эта группа, тем более, на фоне общего подъема освободительного движения, «продолжает жить своей обычной жизнью», участвуя лишь в распространении просвещения, изучении своей истории и традиций, а также начиная задумываться о создании «национального очага» в чужих краях.

На самом деле не только еврейская молодежь самого разного имущественного и культурного уровня не желала подчиняться «от века заведенному порядку вещей». Известно, что по мере развития революционного процесса в стране не только «отдельные евреи» являлись участниками самых различных общероссийских партий, но к некоторым из них, причем радикально-революционным, евреи примыкали все более массово. В Западном крае существовал Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России – Бунд - многочисленная и старейшая на территории империи социал-демократическая организация, которая стала одной из основ создания РСДРП и вошла туда на автономных правах.

Совершенно неверно утверждение, что только евреи, «получившие образование», становились сознательными участниками революционного движения, так как многие простые ремесленники и рабочие задолго до революции выбрали именно этот путь. Воспоминания Л.М.Кагановича, написанные им на закате жизни, вне зависимости от нашего отношения к этой фигуре как к политическому деятелю, позволяют наглядно представить картину развития революционных идей в среде еврейского пролетариата и бедного ремесленного люда, широких масс самого простого народа. Вырванные под напором социальных изменений из привычной жизни местечек в пределах черты оседлости, они объективно, вне зависимости от желания или нежелания отдельных людей, становились сторонниками революционных преобразований. Их интересы и симпатии совпадали в этом с интересами и симпатиями большинства населения многонациональной империи.

Не вызывает сомнения, что справедливое отрицание иррациональной суперреволюционности евреев и «еврейского характера» русской революции не должны приводить к отрицанию или преуменьшению значительной и вполне объяснимой роли евреев в революции вообще.


Продолжение следует  -  см. http://www.proza.ru/2009/07/19/707 



Список литературы, использованной при написании работы, - см. в заключительной части очерка.


Рецензии
Прекрасная работа. Глубокий , взвешенный подход и блестящая эрудиция.
Буду продолжать чтение, спасибо!

Эми Ариель   15.11.2017 00:07     Заявить о нарушении
Благодарю за внимание к моей работе и оценку.

Игорь Абросимов   15.11.2017 17:56   Заявить о нарушении
На это произведение написано 37 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.