Люментина

Мне осталось не долго,
Я скоро умру от любви.
Эта нежность души
Переходит в прощальную
              фазу.
      Л. Некрасовская

   
      За окнами машины шумел дождь, мы возвращались из Алупки. Ночь, раскинув звездное покрывало над морем, прибрежными городками, горами, разлеглась почивать до утра, зацепившись за вершину Ай-Петри.
      Я, почти убаюканная шепотом ливня и шуршанием шин по дроге, сама не зная, для кого, всё призывала богиню Юнону,  рассказывая ей, что уж скоро Июнь нас покинет, но красивое, однако незавершенное звучание его имени сулит сказочную историю о доселе невиданной любви. Слова легко возникали в сознании и складывались в подобие молитвы:
     - Приди, о богиня Юнона. Приди по радужному мосту Ириды, переброшенному из мира богов в мир людей. Но в мир фантастический и иллюзорный, законами не схожий с миром Малькут, однако роднящийся чувством – Любовью и тем дающий мне право становиться наблюдателем, посещая его лишь во сне. Еще звезды не начали падать на Землю. Не вступил во владенья округлый Июль. Ты последуй за мною, Юнона в тот момент, когда сон меня примет в объятья.
     - Собралась спать? – игриво спросила подруга, - нет, нет, не получится, будем говорить.
Я разлеглась на заднем сидении машины и учтиво поддерживала беседу до самого дома.
      Порой возвращение из отпуска может преподнести удивительно ценный подарок, как завершающий штрих к поездке.
Даже не знаю с чем подобное сравнить. Скорее всего с днем рождения в детстве или с Новым годом, когда проснувшись, попадала в сказку. Но в этот раз всё было наоборот. Добравшись до своей постели, закрыла глаза и очутилась…
      Возможно, я всю жизнь к этому стремилась, возможно, подсознательно мечтала. Но, расскажу по порядку.

      Лишь прикоснувшись к подушке и провалившись в сон, я очутилась в необыкновенном месте, из которого наблюдала за происходившим.

      «Солнечное утро царствовало в городе, достойном Солнца. Даже не хотелось называть его городом. Во дворах двух, трехэтажных, или одноэтажных домов росли розы: от самых обычных, если так можно сказать о розе, до диковинных вьющихся, огромных, разноцветных.
Казалось, сладкий воздух плывет по улицам, казалось, тут не может быть несчастья или беды. Тишина и радость витали в воздухе. Машины? Их вообще не было видно.
     По одной из  идеально чистых, словно вымытых улиц шел мужчина в элегантных спортивных брюках, светлой футболке и спортивной обуви. Седые волосы даже украшали его  лицо, подчеркивая глубину карих живых глаз.
     Путь одинокого пешехода окончился на площади, в центре которой располагалась зеркальная стена.
     Любой житель мог оставить на ней свое сообщение, тут же поступавшее в городскую информационную сеть.
     Остановившись возле стены, вытащив из кармана фломастер, он написал:
  «Я умер от любви к Люментине».
     Написал и исчез, растворился в воздухе, не нарушив ни одного пункта закона, гласившего:
 « Каждый житель страны может умереть в любое время по собственному желанию».
      Странно, но, законы не обсуждаются, даже странные, верее, их можно лишь обсуждать.

      От внезапно оборвавшейся жизни в пространстве осталась лишь информация, чувства и эмоции того, кто секунду назад был тут и писал на стене.
       Он не желал сообщать о своих чувствах и слышать какие-то ответы, лишь приходил вечерами под ее окно, стоял, смотрел. Чем дольше смотрел, тем счастливее становился, даже появлялся мягкий свет в районе груди - явный признак того, что сердце наполнялось любовью, как соты медом, как пересохшее озеро водой дождя, как скалы жаром знойного солнца.
      Искрящийся поток окутывал его фигуру, перетекал в сторону окон любимой, словно он хотел стать этим потоком, подарить больше.
Впечатление было верным, потому что в один прекрасный день ему удалось.
      Он исчез, превратился в энергию чувства, предварительно написав на стене: «Я умер от любви к Люментине».
 
      Каждый житель города получил сообщение. Кто-то не заметил. Кто-то пожал недоуменно плечами, но некоторые романтики ощутили, всплеск, волну, затронувшую их сердца.

       Восхищение, смешанное с отчаянной жалостью, недоумением, поиском вариантов другого исхода охватило наблюдателя, точнее, зрителя, то есть меня.   
И мгновенно пришла информация, состоящая из следующих пунктов закона:
       «Каждый человек может умереть по собственному желанию, а так же воскреснуть в любом другом городе страны.
Возвращение невозможно.
Другие способы перемещения запрещены.
Каждый человек может выбрать возраст и любое время из своего прошлого, чтобы продолжить жизнь с этого самого момента на новом месте».

      Мужчина не был молод, однако выбрал для возрождения тот день, когда он подошел к зеркальной стене.

      Города страны отличались друг от друга домами, населением, цветами. Схожи были лишь центральной площадью со стеной для объявлений и большими часами.

      Стрелка часов сдвинулась, во всех городах одновременно, показав без пяти минут двенадцать. Мужчина появился на площади нового для него города. Вытащил из кармана фломастер и написал: «Я умер от любви к Люментине».

      В тот же момент каждый житель города получил сообщение. Кто-то не обратил внимания, кто-то воспринял равнодушно. Но некоторые, ждавшие романтических приключений, всей душой восприняли поток сильного и самозабвенного чувства.

     Так длилось долго. План срабатывал. Мужчина выполнял одно и то же. Перемещаясь по городам мгновенно, не тратя времени на жизнь, влюбленный невольно создал волну, катившуюся за ним по пятам, становившуюся более мощной с каждым возрождением.
Менялось и его чувство, оно трансформировалось, росло, превращаясь в огромный цветок, искрящийся, увлекающий души людей вверх, в небо - освободиться от тела, объединиться вместе, захлебнуться от счастья и умереть, чтобы возродиться вновь. 
«Я умер от любви…» читали глаза, воспаряли души.

     Правительство страны заметило необычайную эмоциональную вспышку среди населения и начало опасаться последствий. Ему удалось, однажды разъединив города, дирижировать ими непринужденно, с легкостью. Теперь же появился новый дирижер. Пришлось даже принять закон, запрещающий этому человеку начинать жизнь в других городах. Его не убили, страна была гуманной и спокойной.
Оставшись в своем возрасте, он умирал и возрождался в одном и том же месте, ходил к стеклянной стене и писал: «Я умер от любви к Люментине».
Вот и все. Конец.

     Проснулась я мгновенно. За окном пела птица, светило солнце. Однако настойчивое желание записать увиденное не отпускало, оставалось лишь взять ручку. Время пробежало незаметно. Последнее слово написано.
      Настольные часы показывали без пяти минут двенадцать, возвращая к только что увиденным событиям.
И тут же захлестнуло желание кому-нибудь рассказать, поделиться, вернуться в сон, пусть даже в воспоминаниях.
      Под впечатлением позвонила своей приятельнице Людмиле.
Она расшифровала мой сон так: если любовь бескорыстна, если вы отдаете ее от души, не жалея, не требуя ничего взамен, вас обязательно полюбят. О такой любви напишут романы, снимут фильмы, о ней узнают тысячи людей
и тысячи душ поднимутся в небо в едином порыве.

ОНИ НЕ БУДУТ РАЗДУМЫВАТЬ, ОНИ НЕ БУДУТ СОМНЕВАТЬСЯ,
ОНИ СТАНУТ ЭТОЙ ПРЕКРАСНОЙ ВОЛНОЙ ЛЮБВИ.

        Рассказ был написан, я – удовлетворена. Загадкой осталось происхождение сна, такого подробного, яркого и логически завершенного. Более того, восхищала беспредельная любовь и самоотдача мужчины, скорее всего не замеченного Люментиной.
       Светлая грусть поселилось в моем сердце – так часто бывает, необычайное, возвышенное чувство живет в одном человеке, а второй не знает об этом, не видит меняющейся вокруг реальности, возможно, занят решением своих проблем или воспоминаниями о прожитом времени.
       Для некоторых сны становятся  более интересной частью жизни, чем привычное обыденное существование. Ведь в пространстве сновидения можно отыскать утраченное счастье, попытаться вернуть его. Для этого необходимо иметь огромное желание и веру. Но каким образом развернутся там события, предсказать бывает сложно.

       Прошло время. Накопив достаточное количество энергии для путешествия, я смогла вернуться к своим героям и потом записать увиденное.

      «Чем-то едва уловимым этот город отличался от предыдущего, возможно особенно ярким солнцем. Его блики скользили по мостовой, искрились разноцветьем  в лужицах тротуаров, оставшихся после утреннего полива, заигрывали со своим отражением в витринах магазинов, золотили городскую зеркальную стену на площади.
       Именно тут солнце играло свою симфонию, и именно тут появился мужчина. Вдруг, ниоткуда, из воздуха, лишь только минутная стрелка больших часов передвинулась на цифру одиннадцать, а часовая чуть вздрогнула около двенадцати.
       Он привычным движением вытащил из кармана фломастер и написал на стене: «Я…», - вдруг замер, оцепенел. Навстречу ему прямо в зеркальной поверхности шла Люментина. Настоящая!
       Он не мечтал о таком счастье, он уже не мечтал вообще, почти растворившись, превратившись в волну любви. Оставалось совсем немного, чтобы уйти раз и навсегда в небо.
       Несколько секунд превратились в вечность.

 
       Люментина шла по заасфальтированному тротуару, покрытому ледяной коркой. Темные вьющиеся волосы трепал ветер, забрасывал за спину, поднимал вверх, ронял на лицо. Вокруг было пустынно.
       Без обуви, одетая лишь в пижаму голубого цвета, она передвигалась медленно, иногда поворачивала голову к массивному серому зданию с вывеской.
       Не понимая абсурдности своего поведения, мужчина отбросил в сторону фломастер, уперся руками в зеркальную поверхность и начал кричать. Сначала тихо, потом все громче «Где ты!? Где ты!?».

       В какую-то долю секунды он бессознательно рванулся вперед к ней, вложив в рывок все силы, все отчаяние, смешанное с любовной радостью. Эмоции выплеснулись из вибрирующего тела, вибрации передались стене и даже воздуху. Они дошли до предельной точки.
      
       Иногда, в особых случаях, время замедляет свой бег. И если в ту же секунду сердце резко учащает биение, человек может обрести необычайные способности: начать видеть тонкий мир, стать другим, с ним могут произойти фантастические события.
      
      «Где ты!!!», - последний вскрик и вдруг – тишина.
Лишь солнце смотрело в зеркальную поверхность стены, вспыхивая мелкими искорками на влажных отпечатках ладоней человека, только что стоявшего здесь, на земле валялся фломастер.
    
       Тишина несколько иного характера в тот же миг окутала мужчину. Молчало все, полностью отсутствовали шорохи.
       Он стоял возле перехода через дорогу, уходившую в сторону от центральной магистрали. На встречу летели какие-то бумажки в воздушном потоке, и шла она, Люментина.
      Пройдя здание, остановилась на середине тротуара. Взгляд отсутствующий, лицо бледное, только волосы время от времени подбрасывал ветер, широко открытые, почти не мигающие голубые глаза усиливали  впечатление глубокой отрешенности от окружающего.
      Она даже не увидела мужчину стоявшего на противоположной стороне улицы.
     Сейчас его вид выражал полную растерянность, шея напряжена, рот свела судорога от беззвучного крика, по лицу медленно скатывались крупные бусины пота.
       Тишина висела над этим странным местом, двумя дорогами, мужчиной и девушкой у перехода, над большими домами, пустынными улицами.
       И вдруг тишина раскололась для него. В сознании возник голос любимой, ожили ее мысли. Он не раздумывал о том, возможно ли подобное, он ее слышал:
«Что мне делать? Свернуть? Пройду мимо двух домов, а в третьем мой муж. Сейчас он ходит по квартире, на нем теплая рубашка в красную и черную клеточку. Он поправляет на носу очки указательным пальцем правой руки. Ждет меня. Я чувствую».
       В этот момент Люментина наклонила голову и прижала обе руки к сердцу: «…и даже знаю, сварен наш любимый обед, на столе стоят две тарелки. Быстрее, надо бежать!»
Девушка встрепенулась, глаза радостно вспыхнули, затем удивленно расширились.
     «Я не могу сдвинуться с места! Как же так? Ведь он ждет меня, расхаживает, напевает песенку себе под нос. Почему я не могу сдвинуться с места, почему чувствую его, даже ясно вижу, но не бегу, не бегу?»
       Судорожно передернув плечами, она резко распахнула глаза, как будто проснулась:
       «Где я? Как тут очутилась? Надо перейти через дорогу. Скорее домой! Нет, не понимаю, куда идти. Он, мой муж, почему-то рядом, в большом доме, а мой дом не тут. У нас тепло, цветы, на окне занавески, я их сама выбирала, мои занавески и розы в саду, кивают, кивают, чтобы сладко спать, но зачем мне поворачивать? Надо, поверну», - и снова начала медленно, сонно разворачиваться.
«Кто так громко кричит? Зачем меня будить?» - она вздрогнула, вскинула голову, увидела его и даже сразу вспомнила. Мужчина, который часто стоял напротив окна с занавесками сейчас надрывно кричал: «Люментина! Смотри на меня! Дай руку!», - он уже стоял возле тротуара с ее стороны.
       «Дай руку!», - «Но там мой Крис, он не умер! Он просто… почему-то там! Ждет к обеду», - «Это не твой дом, это не твой город, в нем нет живых людей! Сюда попадают только умершие, по-настоящему умершие! Дай руку!»
       Она робко протянула пальцы и оказалась на противоположной стороне улицы. Серая лента дороги протянулась вдоль широкой реки, исчезая в голубой дымке.
Река, как дорога, дорога, как река. Миг длинной в решение, миг ценою жизни, миг, который становится будущим, длился невероятно долго в этом странном месте, словно не мог переступить через порог вечности.

       Люментина открыла глаза. Солнечный лучик пробрался сквозь занавеску и устроился на ее плече.
       «Где же мой спаситель», - спросила она у лучика, перекочевавшего в ее пышные волосы.
       «Только что во сне кричал, тянул за руку, а я стояла в пижме и босиком». Но лучик молчал, хотя прекрасно знал ответ, потому что был частицей яркого солнца одного на всю страну, и давно сопровождал удивительного человека, возрождавшегося в разных городах в одно и то же время, писавшего фломастером на городской стене: «Я умер от любви к Люментине».

        Минутная стрелка часов на городской площади чуть вздрогнула и покинула цифру одиннадцать, часовая  качнулась около двенадцати.
        Около зеркальной стены, словно из воздуха, появился мужчина. Его бил озноб, болело горло. Подобрав с земли свой фломастер, он написал: «Люментина жива! Я прикоснулся к ее руке и больше не желаю умирать, и каждый день буду приходить сюда на тот случай, если вдруг она уснет и снова потеряется среди чужих миров».