Между дождями. Первая капля

За окном выжидающе моросит Дождь. И эта погода похожа на несуразную одежду, которую вдруг решила примерить на себя вторая половина по обыкновению сухого и жаркого июля. Дождь то просто сочится из нагромождения туч, нависших над моим городом, то, внезапно ускоряясь, устремляется навстречу земле и впивается в неё по касательной всеми своими каплями. В минуты их ускорения безрассудно перемещаться туда, где над твоей головой может не оказаться крыши. Никто не хочет быть зажат между двумя плоскостями: стеной воды и твердью земли. И я – не исключение.
В такую погоду я не стремлюсь выходить на улицу. Если нет на то особой надобности. Я с надеждой смотрю сквозь распростертые на моем оконном стекле тела посланцев Дождя, и прислушиваюсь к их монотонному стуку по моему измученному подоконнику. Я не знаю, когда иссякнет этот Дождь. Он выбрал изматывающую тактику. И наше с ним противостояние длиться уже целую неделю. Его упорство может свести с ума кого угодно. Но только не меня.

- Вот скажи на милость, - Она и недоумевала, и сердилась. – Почему пакет с шоколадными конфетами, который я положила в холодильник, вдруг оказался расфасованным. С каких это пор разноцветным фантикам спокойно не лежится вместе?
- Потому что конфеты могут начать враждовать, - сегодня я решил говорить ей только правду. Даже если эта правда будет очень похожа на мое тихое помешательство.
- Конфеты не могут враждовать! Что им делить? Право на наш кариес? У них, к твоему сведению, вообще нет никаких амбиций! – Она не подумала, что за годы нашей совместной жизни к моим чудачествам можно было уже привыкнуть.
- Видишь ли, - я стараюсь быть как можно тактичнее. – Если внутри кого-то целый миндаль, а кто-то другой набит дробленым пьемонтским лесным орехом, то это весомый повод для разногласия в конфетном мире. И как только ты закрываешь дверь холодильника, конфликт обостряется. Поверь, для нашего общего спокойствия конфеты вообще лучше не мешать друг с другом. В противном случае мы сами даем им повод для выяснения отношений.
- Это обыкновенные конфеты в обыкновенном холодильнике! Внутри холодно и нет никакой жизни! Никаких отношений! – наверное, Ей со мною сейчас непросто.
- В тот миг, когда ты закрываешь холодильник, конфеты начинают провоцировать друг друга на конфликт. Их можно понять, ведь они борются за священное право доставить человеку гастрономическое наслаждение. А в каждой борьбе побеждает сильнейший! – странно, я давно уже знал об этом. Видимо, Ей не дано понять это прямо сейчас.
- Конфеты не могут враждовать и они не умеют говорить! Шоколад вообще не в состоянии думать, ты хоть это-то понимаешь? – глубокая трещина на чаше Её терпения сигнализировала об угрозе неминуемого разрушения.
- Пусть. Я не стану с тобой спорить. Просто ты еще не все знаешь о жизни шоколадных конфет, - моего терпения с лихвой хватило бы на нас двоих.
- Боже, дай мне силы! – Она с остервенением втискивала себя в джинсовую юбку. – Ты такой… странный. Хватит! Я сыта твоими выходками по горло. Мне до смерти надоели все эти твои придуманные разговоры с вещами, продуктами, бытовыми приборами. В этом доме есть только один человек, который может тебя воспринимать. Ау-у, этот человек – я! Живая! Все остальное – вещи.
- Ты хоть зонт свой взяла? – мой вопрос вернула ко мне волна воздуха, порожденная захлопнувшейся дверью.

Я осмотрелся в прихожей. Её зонт одиноко болтался на вешалке. Схватить зонт и догнать Её! Вот та мысль, которая запоздало кольнула в моё сознание. По крайней мере, именно я так думал, уже сбегая вниз по лестнице. Что поделать, годы совместной жизни нередко доводят наши поступки до абсурда. Я резко толкнул от себя скрипучую дверь подъезда и моей незащищенной одеждой кожи коснулись мокрые тела посланцев Дождя. Я огляделся по сторонам. Её нигде не было видно. Лишь умиротворенно лил Дождь. Обычно, в такую погоду я не стремлюсь выходить на улицу. Сегодня был особый случай. От меня ушла жена.

- Есть одно проверенное средство, и оно точно поможет, - голос моего давнего Приятеля радостно вибрировал в телефонной трубке. – Старик, тебе надо напиться!
- Ты не оригинален, – просто в этот миг я с омерзением вспомнил, как умираю после трех выпитых рюмок.
- И властью, данной мне нашей дружбой, повелеваю сегодня вечером завивать горе веревочкой и зализывать твои душевные раны! – ликовал голос в трубке. – Прости, старик, но я уже морально был готов к тому, что она тебя все-таки бросит. Я знал, что именно мне предстоит изгонять из тебя последние сомнения и напрасные терзания.
- У меня в холодильнике, кажется, еще с восьмого марта непочатая бутылка водки стоит, - вспоминая, я пробовал выбраться из своего небытия.
- Да она же там натурально замерзла! – голос за километры от меня не терпел возражений. – Скоро буду. В одиночку её тебе не отогреть!

Пить не хотелось. Есть – тоже. И жить как-то не особо тянуло. С каждой отправленной в недра своего организма рюмкой только всё больше становилось себя жалко.
Сначала мой Приятель, на поминках по моей безвременно усопшей семейной жизни, пытался создать атмосферу гусарской непринужденности. И что-то увлеченно мне рассказывал о непредсказуемости характера и особенностях женского поведения. Слышал ли я его? В этом не было особой необходимости. Просто, наверное, кто-то должен быть рядом, когда одиночество выносит тебе обвинительный приговор. Потом мы уже машинально тянули свои полные жидкого порока сосуды навстречу друг другу. Чокались, скупясь на тосты. И каждый оставался наедине со своими раздумьями.

- Да, этих баб не понять. Это же надо. Из-за каких-то конфет, - не переставал сокрушаться мой, наполненный до краев алкоголем, Приятель.
- Ну, всё хватит. Вот заладил. Поздно уже. Давай я тебя лучше провожу, - и я тяжело встал из-за стола, увлекая за собой почти обездвиженного соплеменника.
Потом он, кажется, целую вечность пытался попасть в свою припаркованную в коридоре обувь. Сначала было смешно. В итоге обувать его мне пришлось самому. И тут уже было не до смеха.
На лестнице нас швыряло так немилосердно, что мы почувствовали себя мешками со строительным мусором. Кажется, на нас пытались обрушиться стены и к нам всю дорогу цеплялись дерзкие перила.
Перед подъездом беспризорный кислород вдруг соединился с нашим спиртом. Прямо внутри наших голов.

- Иди домой. Видишь – дождь. Дойду, - Приятель наугад сунул мне на прощанье руку.
- А ничего, хорошо посидели, - я подвел итог нашего спонтанного мальчишника.
Подниматься к себе на этаж оказалось гораздо сложнее, чем спускаться. Наконец-то! Вот она – родная, обитая потрескавшимся от времени дерматином, дверь. Расширенный поиск замочной скважины. Победный поворот ключа. И я ввалился к себе домой.

Вдруг кто-то невидимый сильно сдавил правую половину моей головы. Возможно, это всего лишь последствия приема алкоголя. Я пил так много и раньше, но раньше  организм  к моему пороку был более снисходителен. Старею, что ли? Особенно больно было за правым ухом. Мой мозг будто взламывали, но не снаружи, а изнутри.  Но туда, кроме мыслей, никто не может пробраться. Вот только моих собственных или чьих-то чужих? Я вскрикнул, и боль оставила меня так же, как и пришла: внезапно.

- Теперь тебе лучше? – дома ведь никого не было, значит, этот вопрос кто-то задал внутри моей головы.
Вариантов, на самом деле, было немного: либо я все еще продолжал практиковаться в разговорах с самим собой, либо кто-то пытался установить со мной контакт из сопредельного пространства. Либо я окончательно сошел с ума. Признаюсь, сейчас меня больше устроил бы именно последний вариант.
- Так стало лучше? – нет, на мой слабый внутренний голос это точно не похоже.
Мне надо всего лишь закрыть глаза и забыться сном до утра. Утром я буду прикладывать покрытый испариной лоб к безучастному холоду унитаза, и сокрушаться по поводу своего пошатнувшегося здоровья и рухнувшей семейной жизни. Но это будет только утром.
- Значит, контакта не будет? - стал бы я сам так настойчиво раскручивать себя на внутренний диалог.
- Послушай, от меня сегодня ушла жена. Я еще пьян и уже несчастлив. Мне спать хочется. Кто бы ты ни был, сделай одолжение. Дай мне дожить до завтра, – должно же помочь, как мне кажется.
- Но у тебя есть еще «сегодня», - голос был настойчив.
- Ну, чего ты от меня хочешь? – не выдержал я. – Ясно же сказал, сегодня – всё плохо, а завтра будет ещё хуже. Вот завтра давай и поговорим, идет?
- Нет. Не идет, - и послал же мне Творец такое наказание.
- Да кто ты такой?! – непроизвольно исторгла крик моя грудь.

За окном с небес ниспадала вода. Словно кубометры наказанья. Еще неделю назад, глядя на то, как сгущаются дождевые тучи, каждый в моем городе радовался возможность перевести дух после изнуряющей жары. Еще неделю назад Дождь был желанным и для меня.
Почему-то вспомнилось, как сегодня утром на звук моей открывающейся входной двери из квартиры, что напротив, выглянула голова маленького непричесанного создания.

- А Вы не боитесь идти на улицу, дядя Глеб? – обеспокоенным шепотом спросил меня тогда соседский Костик.
- Нет, Константин. А чего бояться? Там всего лишь Дождь, - он хороший мальчуган и до того, как в моем городе начался этот Дождь, он был забавным и подвижным. Даже через чур подвижным. Неделю назад ему только исполнилось шесть лет. Теперь я видел: как же неотвратимо он повзрослел.
- Я раньше тоже не боялся дождика… - доверительно шептал мне Костик. – Пока он не забрал у меня папу…

- Кто ты такой?! – этот крик все еще отдавался гулом в моих ушах.
- Я – Дождь, - отчетливо и спокойно прозвучало в ответ из недр моей головы.
Я почему-то подумал, что невозможно так быстро сойти с ума. И то, что я брошен женой и потому сейчас наполнен тоской вперемешку с водкой, не могло стать причиной такого страшного диагноза.
Дождь был везде. Теперь и в моей голове. Он с каждой новой каплей упорно добивался своего. И он победил в нашем противостоянии. Его живительная влага могла бы напитать жизнью тысячи растений. Но он поступил иначе, когда сплошной стеной воды отделил меня от моего настоящего…

ПРОДОЛЖЕНИЕ КАПАЕТ...