Зина
На юбилей её заглянули со своим угощением. Знали, что сдала резко, видеть почти перестала. Подарили глюкометр, диабетом болела давно. Как потом узнала, ладу ему дать не смогли, и врач не помогла разобраться, а может, неисправный попался, кто теперь разберет. В день рождения всегда её навещали. Ждала очень, встречала с ясной, детской какой-то улыбкой. Худенькая, почти бестелесная, радовалась, как ребенок. Вот и в тот раз рюмку подняла, пригубила да и обронила негромко:«Хоронить меня, девкя, придетя, я и денег дам, чтоб пришли». Муж вышел перед этим из комнаты, вот и поспешила выпалить заветное. Почему-то важно ей было знать, что придем. Обижалась очень, многие забыли её. Как-то сказала в сердцах:«Всем была нужна, как на рыбе работала, а теперь вот только вы и остались у меня». Подруга познакомила с ней лет пятнадцать назад. Они вместе когда-то работали на одном предприятии. Работа тяжелой была, не женской, но они её и за работу не считали. Обе из села, одна в одиннадцать лет трудиться начала, вторая -в доярках лет с пятнадцати. Подруга с юности в город перебралась, работу на кирпичном заводе в Киеве и общежитие вспоминает, как самые счастливые годы жизни. Зина дояркой отпахала, пока руки не стало сводить судорогой. Работали с мужем в колхозе, копили деньги, отказывая себе во всем. Сначала сыновьям дом в городе прикупили. Хлопцы загуляли, попивать, да девок водить стали. К сорока годам только решились с мужем в город переехать. Устроилась в цех рыбу солить, да коптить. В резиновых сапогах по колено в рассоле до пенсии доработала. Городскую жизнь считала праздничной и легкой после колхоза и фермы. А что огорода почти полгектара в деревне, так разве ж это работа. Придет с ночной смены, машину подрядят с товарками, и в поле. Землю обрабатывали, сажали картофель, даром, что работы и в городе хватало поверх головы. Одна другой помогали, да еще и соседок прихватывали на прополку да копку. Полдеревни на окраинной улице города поселилось, считай родня. Мужья у обеих подруг болезненные попались, за тяпку и лопату не брались. Воду в чайнике из родника приносили, да подгоняли подуставших женщин. Вот и вся их работа. Зина до последнего за свое подворье в селе держалась, оставила, когда уж сил не стало не то, что обрабатывать, а ездить туда. Все это она мне рассказывала, да так ярко и сочно, что поневоле сама на её язык перешла. Как –то записала её рассказ на диктофон, с той поры частенько кассету ставлю. Было в этой малограмотной женщине такое искреннее, естественное природное начало, что трогало до глубины души. А как радовалась вниманию, каким-то безделицам, что ей приносила. Крестик ли серебряный, иконку с электрической подсветкой, подруга ещё и торт ей пекла свой фирменный. Редко вот только Зине праздники такие выпадали. За матерью ухаживала, за братом больным, мужа с того света вытаскивала после операции. Мать потом похоронила, за ней сына, брата, сестру, дочь племянницы, не пересчитать гробов и смертей, нелепых и трагических. Судьба распоряжается по-своему, не спрашивая. Одному чертоги золотые, другому –горя полную чашу - не вычерпать. Но столько мужества, терпения и достоинства было в этой женщине, что стыдно было показать ей свою слабость. Ни слезинки не уронила никогда, только темнели глаза, и печальней становился взгляд. В марте виделись последний раз. Едва встала с постели, лежала, свернувшись калачиком. Вышла проводить, не дождалась, когда отойдем, сгорбилась и, не оглядываясь, ушла во двор. И вот снова мы у её дома. Толпятся во дворе незнакомые люди, тихо переговариваются, поглядывают на часы. Батюшка по мобильнику с кем-то раздраженно переговаривается. Мне пояснили, что задерживается похоронная команда, которую он же и рекомендовал. Но поразило другое. Собака их, дворняга, всегда встречавшая нас оглушительным, захлебывающимся лаем, молча лежала перед конурой, положив морду на лапы и глядя на нас огромными, тоскливыми глазами. Поймав мой взгляд, муж Зины негромко сказал: «Второй день так лежит, как Зину на «скорой» увезли. Утром повыла чуть-чуть и замолкла. Не ест, только смотрит». Не знаю, почему все время мысленно возвращаюсь к судьбе этой женщины. В её образе для меня воплотилась та реальная Россия, живущая многотрудной, на грани выживания, жизнью, которую люди благополучные как бы не замечают. Один век сменился другим, а в жизни простых людей, распрямляющих натруженные спины только перед концом, мало что изменилось. Безропотно принимают они все, что посылает жизнь, даже в свой последний миг на этом свете не веря, что кто-то им поможет. Так и Зина, садилась в «скорую» со словами: «Да кому мы нужны». Не первая «скорая» побывала здесь, да вот только ни лекарства нужного, ни кардиографа у медиков не оказалось. Только что довезти до больницы успели. Вот и вся помощь. Теперь твоя кроткая голубиная душа, Зина, обрела вечный покой, а на разросшемся семейном погосте добавился еще один крест с табличкой З.Т.Русинова.
На фото Они тоже осиротели
Свидетельство о публикации №209082801144
Какой горький и трогательный рассказ получился о прекрасной женщине и о жизни в те времена. Так вот и жили наши родители - с работы... на работу. Помню, мы совсем маленькие были, а мама прибегала из школы, кормила нас и в огород шла работать да по хозяйству - надо было корову накормить, напоить, подоить... поросёнка, телёнка, кроликов, кур... накормить, убрать за всеми...
А по выходным - в поле, там совхоз давал на семьи отработать надел - капусту прополоть или морковь (бесплатно). А ещё сажали в поле для себя соток тридцать картошки, всё надо было обработать и выкопать осенью.
Как вспомню... Жуть. И никогда родители не болели - только работали и работали...
Светлая память них и о Зине.
Спасибо!
Пыжьянова Татьяна 22.10.2018 17:11 Заявить о нарушении
Татьяна Алейникова 23.10.2018 13:29 Заявить о нарушении