Тринадцатый

                Тринадцатый

     Тринадцатый безвыездно простоял  двадцать лет на стоянке. Тринадцатым его окрестили в семье, которой он принадлежал: номер у него был с3113МТ. То был 1977 года белый «Запорожец». Каждый раз, как подходил срок, он заочно успешно проходил государственный техосмотр. Ему это и не очень-то было нужно, но бабушка у Иры Родионовой была такая правильная, что каждый раз не ленилась ходить в ГАИ и потом говорила знакомому гаишнику на площадке техосмотра: «Милок, У нас машина-та деда… он три войны провоевал… выдай, сынок, талончик». И гаишник, улыбаясь выдавал.
     О чем думал Тринадцатый и думал ли он вообще – неизвестно, однако вид у него был хмурый. Можно предположить, что мысли его были заняты (если, конечно, у автомобиля могут быть мысли) следующими вопросами: зачем я родился, если я никому не нужен? Почему меня никто не воспринимает всерьез? Неужели меня так никто и не полюбит?
     В 1981 году счастье чуть не улыбнулось Тринадцатому: участковый милиционер, который был хорошо знаком с семьей Родионовых, хотел его купить, но Родионовы не продали.
     Однажды Тринадцатого обидели: какие-то хулиганы ночью бросили в него бутылку из-под пива через забор стоянки. Тринадцатому разбили лобовое – стоянщики потом его бесплатно заменили, но осколки стекла с сидений не убрали – это и неважно,

                2
так как на сидениях в салоне Тринадцатого был еще заводской целлофан.
     На спидометре у Тринадцатого было всего 34 км: та единственная в его жизни поездка от пункта выдачи до дома Любови Васильевны  Родионовой – мамы Иры запомнилась Тринадцатому неумелым тыканьем Любови передачами, частыми и беспричинными нажатиями на педаль тормоза, нещадным выжиманием по поводу и без повода сцепления и захлебыванием бензином от перегазовок неумелой водительницы. Он даже подумал тогда (допустим, что машины думают) : «Как этой дуре водительское удостоверение только выдали?»
      А все было просто: мама Иры «права» в отличие от Иры в свое время купила. При чем гаишники ей их продали с условием, что она за руль не сядет. Да она, кстати, и не собиралась водить: удостоверение ей нужно было только для того, чтобы получить Тринадцатого. Предполагалось, что заниматься машиной будет ее муж. Но муж ее – папа Иры в автошколу идти не спешил, да и вообще автолюбителем явно не был. А подозрение Тринадцатого, что его хозяйкой будет Любовь, не сбылись: едва успев получить Тринадцатого, Любовь отяжелела Ирой и ей стало не до него.
     Тринадцатый за двадцать лет успел порасти мхом. Колеса его всосались в асфальт. Ржавчины, против всякой логики, на нем все-таки не было. Салон сохранился чистым и новым… Знаете, я глубоко убежден в том, что любая машина – это живое существо со своей судьбой и своим характером. Любой автомобиль, если к нему хоть день не подойдешь, может обидеться. Например, зимой в

                3
сильный мороз откажется заводиться, если вы к нему сутки-двое не подходили. Или вдруг пропадет звуковой сигнал. Она может обрасти рекламными листовками: СДЕЛАЙТЕ АНТИКОР У НАС или САЛОН ШУБ РЯДОМ С ВАМИ и тому подобное. Если машина грязная, то в ваше отсутствие дети могут написать: ЖДУ ДОЖДЯ, ТАНКИ ГРЯЗИ НЕ БОЯТСЯ или НА БЕРЛИН. У каждого свои причуды.
     Осенью 1997 года в жизни Тринадцатого произошла метаморфоза. Началось все с того, что белокурая девушка с таким же белокурым  парнем, оба голубоглазые, по вечерам останавливались за решеткой стоянки напротив Тринадцатого. Девушка что-то говорила парню, показывая рукой на Тринадцатого. То была Ира Родионова со своим женихом. Однажды Тринадцатый даже слышал, как они хотели проникнуть на стоянку, чтобы поближе на него посмотреть; но охранник их не пустил, так как у них еще не было документов на Тринадцатого.
     В начале октября 1997 года, в воскресенье на стоянку заехала синяя «Шкода-Фелиция». В ней сидели Ира (уже с документами на Тринадцатого) и ее отчим за рулем. Тринадцатого очистили от осенних листьев, стряхнули с него мох и даже (такого с ним еще никогда не случалось) помыли. Отчим Иры достал компрессор и начал накачивать, казалось, безнадежно спущенные колеса Тринадцатого. И, о чудо, они накачались.
     «Шкода» стояла рядом и на все это безучастно смотрела, а Тринадцатый думал про нее (я верю, что машины думают) : «Какая красивая». Шкодливая «Шкода» в свою очередь подумала: «Бывают же такие уроды». «Шкода» была удивлена, когда с нее 
                4

Неожиданно сняли аккумулятор, и возмущена, когда его поставили в Тринадцатого. Отчим Иры достал из багажника «Шкоды» канистру с бензином и залил его в Тринадцатого, приговаривая: «Будет, как бабочка летать, бензин-то девяносто пятый». В Тринадцатого залили тормозную жидкость «Роса». Затем была процедура прокачки тормозов. Потом его подтолкнули так, чтоб он покатился, и отчим скомандовал Ире, сидящей за рулем Тринадцатого: «Тормоз!» Ира нажала – Тринадцатый моментально остановился. Все было бы неплохо, если б автомобильчик упрямо не отказывался заводиться. Было бы странно, если б он завелся: все провода его давно прогнили.
     Спустя два дня после этого необычайного для Тринадцатого воскресенья на стоянку приехала машина ГАИ. Гаишник вышел вместе с Ирой из машины, посмотрел на Тринадцатого и произнес: «Хорошо сохранился». Они уехали.
     Спустя еще пару дней на стоянке появилась Ира с гаечным ключом в руке. Она стала снимать с Тринадцатого номера. Тот поначалу сопротивлялся: гайки были туго затянуты. Но все-таки через час он остался без номеров. Часа через два Ира прибежала на стоянку с бумажными транзитными номерами и приклеила их скотчем на лобовое и заднее стекла Тринадцатого.
     И уж совсем невероятная вещь случилась с Тринадцатым в понедельник. Часов в десять вечера приехала «Девятка». За рулем был голубоглазый парень, рядом сидела Ира, а на заднем сидении – женщина лет сорока пяти: в ее постаревших чертах лица

                4
Тринадцатый узнал Любовь Васильевну. Парень достал буксировочный трос и знак аварийной остановки: этот знак чем-то прикрепили Тринадцатому сзади, а тросом подцепили его спереди. И Тринадцатый впервые выехал со стоянки.
     И надо же было такому случиться: Тринадцатый попал в ДТП.
     На одном перекрестке «кортеж» «Девятка»-Тринадцатый ждали зеленого сигнала светофора. Зеленый загорелся, а Ира, которая сидела за рулем буксируемого Тринадцатого, зачем-то нажала на педаль тормоза. Трос порвался. Голубоглазый парень вышел из «Девятки» и начал ругать Иру: мол, зачем на тормоз жать на подъеме. Ира соврала: «Я не жала; у тебя трос плохой». Трос связали. Опять загорелся зеленый, но голубоглазый парень что-то задумался и вовремя не тронулся. Из задумчивости его вывел звук мощного удара сзади и то, что его «Девятка» покатилась вперед без всякого его вмешательства. Он притормозил и вышел. Оказывается, бедного Тринадцатого от души поцеловала сзади белая «Пятерка». На обоих было грустно взглянуть: у Тринадцатого была сильно смята задняя часть, а у «Пятерки» вся «морда» была покалечена и потек радиатор. «Девятка» не пострадала.
     Из «Пятерки» вывалился сильно пьяный мужик. Присмотревшись, голубоглазый парень увидел на мужике погоны и милицейскую форму. Виновник аварии промолвил: «Ребят, два миллиона рублей и расходимся». Ира, держась рукой за лоб, которым она стукнулась при ударе, простонала: «Да не нужны нам твои деньги, нам справка об аварии теперь нужна  - нам машину государству сдавать». Мужик (как потом оказалось, старшина ППС)

                5
жалобно заскулил: «Ребят, меня ж с работы выгонят, давайте как-нибудь без ГАИ, а?» А как без ГАИ, если нужна справка об аварии? Выход был найден: ее решили купить через знакомых старшины.
     Машины были отбуксированы к тротуару. Часа четыре ждали знакомых гаишников. Приехал уазик ППС. Все пересели в него. Над своим старшиной милиционеры смеялись: «Петрович, Зарплата у тебя сегодня железная вышла». Старшина, чуть не плача, говорил: «Что ж меня угораздило в «Запорожец» въехать – уж врезался б в «БМВ», пристрелили бы на месте, и не мучился всю ночь…а жена как расстроится». Петрович купил всем поесть каких-то гамбургеров и горячий кофе со сливками. Вдруг он совершенно необоснованно стал обвинять потерпевших в том, что они украли у него наручники и пистолет. Один из милиционеров предположил, что Петрович все это хозяйство сам потерял или оставил там, где после выпитого спал часик. А спал он в кустах у своего отделения на четвертом Загородном проезде. Поехали туда, чтоб искать. К счастью, нашли. К утру привезли пустой бланк справки об аварии. Петрович в знак благодарности, что его не выдали, оставил им свой домашний телефон, купил Любови Васильевне букет цветов, Ире – коробку конфет, а голубоглазому парню давал деньги, но тот их не взял.
   В 8.30 утра покалеченный Тринадцатый прибыл на пункт приема. Справка об аварии не понадобилась. (Ирка потом смеялась: «Лучше бы два миллиона взяли – это почти четыреста долларов). Ира в последний раз посмотрела на крохотную, смешную, обиженную судьбой машинку и тихо сказала: «Прощай, Тринадцатый». Она

                6
ушла, а Тринадцатый еще долго смотрел своими фарами печально ей  вослед…