Мужики - хоть куда!

- Иван, ты ли? Ты-то  как сюда попал?  И что это за тип с тобой?
- Да как? Ехал с кумом поддатым на тракторе, свалился с моста в реку…  Позавчера   вот только выловили. Сам-то как, Петрович?
- Да че, в очереди вот. Уже лет пять как.
-Так много народу?
- Не приведи Господь, миллионы и миллионы.  И потом, тут ведь как? Вот ты можешь быстрее меня пройти, потому как почти безвинный. А я в той драке, если помнишь, двоих зарезал. А потом уж меня колом по голове. Вот за это душегубство меня каждый раз архангелы, чтобы им пусто было, в конец очереди передвигают…
- Во, глянь-ка, и Митька  Корчагин заявился. Как-то странно он выглядит.
- Вижу. Вот блин! Он свою нижнюю часть тела в руках держит. Здорово, Митька. Ты чего это?
- Здоровей видел! Чего, чего! Под поезд попал.
- Ух ты, мужики! Гляньте-ка, наш глава пожаловал. Три дырки в спине. И одна контрольная – во лбу.  Никак, грохнули все же делягу. Чего-то архангелам шепчет. Вот сволочь, и здесь хочет без мыла пролезть. Не выгорит!
- Ага, не выгорит. Вон, полетели с ним в начало очереди А ты, Митька, чего в нашем конце стоишь? Ползи в начало очереди. На тебе ведь чужой крови нет?
- Если бы! Я как раз рельсу снимал, увлекся – подсчитывал, сколько дадут за нее. Ну, и не заметил поезда. Так что и сам вот к вам прибыл, и вон еще человек сорок с собой прихватил. Чуть самосуд мне по дороге сюда не устроили!  Хорошо, конвой за меня заступился. Ну, эти, которые с крылами. Дескать, со мой на том свете такое сотворят, чего этим  бедолагам из поезда и  не снилось. Ну, мы это еще посмотрим. Не верю я во всю эту чертовщину.
-Во, смотрите, смотрите, а это что за толпа подвалила? Без рук, без ног, а то и без голов? Слышь, чудо в перьях?
- Нам с вами не положено общаться! Ну да ладно, все равно уже не проболтаетесь. Это боевики. Их ваши федералы из гранатометов покрошили.
- Корефаны, а вы не обратили внимания, что только в нашенскую, рашенскую часть очереди все мужики, считай, молодыми поступают. А  вот соседи – что немцы, итальяшки да япошки всякие, что америкосы  - сплошь развалины. Лет им по восемьдесят-сто. Рухлядь, одним словом! Смотреть не на что. То ли мы. Еще хоть куда!
- Это так, Петрович.  Да только вот куда?..