Сватовство на склоне... лет

Дом Викиной бабушки находился на окраине города и стоял на склоне очень крутой горы. Когда Вика впервые поднялась на нее, ей представилось, что она перенеслась в страну великанов: вниз тянулись глубокие овраги, казалось, что склон изрезан гигантским ножом, и что кто-то огромный, невидимый, не спеша, за завтраком, отрезает ломоть за ломтем от податливого земляного батона. Летом, во время дождей, и весной, когда таял снег, эти ножевые раны воспалялись и кровоточили. «Кровь» неслась по оврагам, шумела и пенилась, оставляя после себя глубокие шрамы. 

Домики лепились по бокам, милостиво оставляя вдоль заборов извилистую тропинку с полметра шириной. С другой стороны тропа  обрывалась и образовывала широкое русло, которое было слишком велико для узенькой речушки, протекающей здесь. Вода в реке всегда была холодная – из склона горы били ключи и впадали в реку. Весь склон зарос крапивой и лопухами. 

В этих зарослях хорошо было прятаться от бабушки, особенно когда она сердилась на Вику и искала ее для «ременной профилактики». Теперь же она, благополучно избежав очередной порки, затаившись, сидела в лопухах и поджидала дедушку Колю, жениха, который именно сегодня обещал нагрянуть к ее бабушке Шуре... свататься.
Вика терпеть не могла этого дедушку: за то, что у него всегда насмешливо приподняты брови, за то, что он постоянно что-то бормочет себе под нос, и за то, что обзывается «козой».
– Ну, погоди, – шептала злорадно Вика. – Ты приди только.
Тут она услышала тихие шаркающие шаги, все ближе, ближе. Девчонка высунула свой маленький нос из засады и увидела, как деда Коля осторожно спускается с горы. Вот он постучал в калитку.
– Кто там? – послышался приветливый бабушкин голос.
– Да это я, Шура. Открой.

Вика слышала, как звякнула калитка. Она выбралась из лопухов и поспешила к окну. Вот бабушка впустила старика в избу, усадила на диван, захлопотала с обедом. Поставила на стол хлеб, принесла грибов, тарелку со щами и пригласила гостя к столу.
– Бабуленька, миленькая, родненькая, поставь ему вон тот стул, что у окна, – умоляюще шептала себе под нос, припадая к створке окна, Вика.

Баба Шура запуталась в стульях, заметалась от одного к другому, как будто внучка с улицы могла руководить ею. Вначале она поставила ему тот стул, что у окна, но тут же забрала его себе, протирая его и что-то наговаривая, потом снова подвинула его дедушке Коле.
Наконец-то уселись. Дед приготовился говорить, баба Шура с улыбкой сложила руки на коленях и подняла на него глаза. Он от волнения заерзал на стуле и... Раздался оглушительный грохот... Деда Коля, взмахнув руками, повалился на пол. Вика зажала рот рукой и, забыв про конспирацию, смотрела, как бабушка, всплескивая руками, затопталась возле пострадавшего. Минут через десять «жених» ретировался.

«Невеста» проводила его до калитки. Старик шел, опустив голову, неловко и смущенно улыбаясь. Вика спряталась за сарай и навострила уши.
– Это коза твоя, больше некому, – пробурчал дед.
– То-то я смотрю вчера: заперлась в мастерской, наверное, ножку подпиливала. Вот я ей задам! Ну, ты-то как?
– Да ничего, я крепкий... Ты смотри, не очень ее... Ну, ладно, я завтра, как всегда, часов в пять приду, если разрешишь.
К концу следующего дня Вика заняла свой наблюдательный пост, удобней устроилась и стала ждать. Никогда она не простит этому дедке Кольке, что вчера баба Шура три часа продержала ее в сарайке.   
 
Вот и он. Как всегда смотрит в землю и бормочет про себя.
– Ну, подходи, еще немного, – вкрадчиво шептала воительница и внезапно приподняла из лопухов руку с туго натянутой веревкой. Другой ее конец был крепко привязан к забору напротив. И... деда Коля, конечно же, споткнулся и кубарем покатился с горы: вот он докатился до крапивы и катится дальше, к реке. Вика очень испугалась. Ведь если он докатится до речки, да еще упадет в нее, вымокнет в холодной воде и тогда точно заболеет!? Она стремглав выскочила из своего убежища и побежала следом за катящимся клубком, который только что был просто вредным дедушкой Колей. Клубок остановился у воды, где развернулся, превратившись в тело с раскинутыми в разные стороны конечностями.

У Вики задрожали губы, и она неожиданно для себя громко закричала:
– Баба Шура, баба Шура!
Из калитки выбежала бабушка.
– Что случилось?
– Баба, я не хотела, честное слово! Не хотела я! Не хотела! – с надрывом завопила Вика.
 
Бабушка беспокойно оглядела склон, но не увидела ничего, из-за чего стоило  бы так переживать. Затем взглянула в направлении берега, где, не подавая признаков жизни, лежал пострадавший дедушка, вскрикнула, бестолково замахала руками и, медленно закатив глаза, опустилась на траву. Вика беспомощно оглянулась. Вдруг ее словно что-то подбросило, и она со всех ног помчалась к бабушке, упала рядом и уткнулась ей в колени. Но тут с речки донеслись негромкие слова:
– Ну  и шуточки у тебя, коза!
Девчонка вскочила на ноги и захлопала ресницами. Через секунду она уже летела вниз по склону, остановилась возле сидевшего на берегу деда и суетливо затараторила:
– Деда Коля, ты бери бабу Шуру замуж, бери. Мне не жалко. Только не заболей. И, пожалуйста, не называй меня козой.
– Будь по-твоему, коза, – и дед посмотрел на Вику насмешливым взглядом.   
© Елена Арапова