Человек из будущего - 6

                6. Пуговица.

Как уже сказано, Евгений Петрович жил на 16 линии Васильевского острова.  Он был холост. Проживал вместе с престарелой матерью, за которой ухаживал со всей заботой любящего сына. Оклады  научных сотрудников,  даже старших, но без учёной степени  были, прямо скажем,  далеко не предел мечтаний. Евгений Петрович, при всей своей усидчивости и дотошном отношении к статистике, степени не сподобился, как и я, безмятежно вкушавший радости жизни, и многие другие мои товарищи. Свои финансовые дела мы поправляли во время отпусков, стараясь брать их непременно летом, добавляя к ним честно заработанные отгульные дни: за дежурство в народной дружине, за работу в подшефных хозяйствах в выходные дни,  или на избирательных участках. Присоединив к четырёхнедельному отпуску ещё деньков 10-15, можно было отправиться куда- нибудь в экспедицию, а ещё лучше на северные стройки,  объединившись в бригаду шабашников и заколотить  за сезон приличные бабки. 
      Евгений Петрович ни на какие шабашки не ездил. Отпуск проводил по своим скромным средствам, путешествуя  пешком и на местных автобусах  где- нибудь в Калининской, ныне вновь ставшей Тверской, области, иногда на Псковщине.
     Благородная привычка жить скромно проявлялась в нём порой самым  неожиданным образом.
  Как два василеостровца мы нередко шли вместе после работы домой с Чёрной речки, скрашивая  путь  разными разговорами.  Рассказывал, как правило, Евгений Петрович. Я, преимущественно,  отделывался  краткими репликами.
     Однажды, во время одной из таких прогулок, в конце октября, в пасмурный  с мелким дождём вечер,   Евгений Петрович поведал мне  совершенно трогательную историю, рисующую его в каком – то новом ракурсе.
    -Знаете,  Александр Валерианович, что со мной вчера  было?  Я решил  на метро домой проехать. Вошёл в вестибюль,  подхожу к турникетам. Полез в карман за пятаком и вдруг обнаруживаю, что нет одной пуговицы на плаще. Оторвалась. Была бы эта пуговица на рубашке, или брюках, то ничего страшного. Пришил что-нибудь  подходящее и нет проблем. А на верхней одежде  так не пойдёт. Потеряется пуговица, другую такую не купить.   Даже похожую не подберёшь. Не формой, так  цветом будет отличаться от остальных. Тем более, что плащ этот я ношу уже лет восемь. Уже и пуговиц таких, наверно, не делают.  Ну, думаю,  придётся все пуговицы на плаще менять на новые.
 С оторванной пуговицей ходить как-то неудобно. Я решил попробовать найти её. Вдруг она где- нибудь здесь валяется,  на полу в вестибюле, или на ступеньках при входе в метро.
    Евгений Петрович вздохнул и, помолчав немного, продолжил свой рассказ:
    -Час пик. В вестибюле  полно народу. Суета. Я не торопясь хожу среди этой толчеи,  пол оглядываю. По несколько раз к одному и тому же месту возвращаюсь. Не закатилась ли моя пуговица за турникеты?  Попросил дежурную посмотреть. Но пуговицы и там не оказалось.
      Пришлось выйти наружу, на ступеньки. Осмотрел каждую. Снова ничего. Стал обследовать  дорожку, по которой шёл к метро. Как назло, люди идут  сплошным потоком.  Я же двигаюсь им навстречу, извиняюсь.
      Мне представился садик бывшей  Салтыковской дачи, с готического облика особняком, огороженным потемневшим от времени забором.  Ворота из седого пудожского камня.  Диагонально проложенная дорожка от ворот к станции метро, густо заполненная людьми,  навстречу которм медленно продвигается монументальная фигура Евгения Петровича. Представилось его сосредоточенное на поиске пуговицы лицо и то, как он, стесняясь, то и дело произносит  своё «Извините».
       - Так вот, - продолжал Евгений Петрович. - Пуговицы на дорожке я так и не нашёл, хотя прошёлся по ней раз восемь. Вышел из садика. Оглядел тротуар у светофора. Тоже безрезультатно. Теперь предстояло самое сложное, перейти проезжую часть улицы, поискать там.
       Я вновь представил широкую улицу Академика Крылова, бывшую Строгановскую, с  пешеходной зеброй, огнями светофора  и мчащимся  на встречных курсах автотранспортом. Сложные условия для поиска пуговицы, даже такой крупной, как от плаща.
       Но Евгений Петрович умудрился тщательно осмотреть и этот опасный отрезок своего маршрута. . Он терпеливо ждал  зелёного сигнала светофора, пропускал основную часть пешеходов и в роли замыкающего торопливо, но с должным тщанием оглядывал  асфальтовое покрытие дороги в зоне самой «зебры» и по её сторонам. Он несколько раз переходил улицу с одного  тротуара на другой, пока не убедился, что  пуговицы здесь не может быть.
     -Так, нашли Вы её или нет?- не удержался я от вопроса.
    - Нашёл, Александр Валерианович. – Ответил он. – Нашёл. Для этого мне пришлось осмотреть тротуар до моста через Чёрную Речку. Потом поискать на самом мосту, что  тоже было непросто из-за множества пешеходов. Лишь, когда я стал переходить проезжую часть набережной, я увидел свою пуговицу. Обрадовался!  Наклонился, чтоб её поднять. Но, оказалось, что по ней успела проехать  машина и разломила её ровно пополам, на две половинки. Представляете? Вот незадача!
     Мне пришлось сочувственно покивать головой.
     Я, конечно, половинки поднял,- словно ивиняясь произнес Евгений Петрович.-Принёс  их домой. Склеил пуговицу  «Моментом»,при помощи гвоздиков  плотно прижал  её  половинки друг к другу и  дал просохнуть до утра. Утром стал пришивать пуговицу . Она опять сломалась.
Барахло этот «Момент», а не клей!Видите вот, пришлось раньше времени  пальто надеть.   
 Евгений Петрович  закончил свой рассказ и снова вздохнул.
     Я, словно очнувшись, поглядел по сторонам. Мы уже подходили к Карповке. Справа от нас темнела  мёртвая громада Иоанновского монастыря. По прежнему сеял мелкий дождь. Мне отчётливо представилась лежащая на дороге и сломанная пополам пуговица. Точно также мне видится она и сейчас. Одним из символов прошедшей эпохи.
     Каким   оно  было, наше  время?