Сергей Жадан. Красный Элвис

Красный Элвис
(Социалистические настроения в среде домохозяек)

Как похудеть без диеты

Каждой домохозяйке, вовлеченной в социальную борьбу, следует помнить о трех вещах. Во-первых, о самоорганизации. Самоорганизация домохозяйки состоит прежде всего в преодолении социальной изоляции. Вот домохозяйка выходит из дому, она думает, ох уж эта моя социальная изоляция, моя невключенность в борьбу, как же мне это изменить, я – одинокая беременная домохозяйка, моя социальная изоляция просто добивает меня, я стала заложницей обстоятельств, так она думает и делает первую ошибку. Главные враги домохозяйки – менеджеры, рекламные агенты и служащие муниципалитета – следят за каждым ее шагом, контролируют ее социальную активность, они уже готовятся ее перехватить, думая – вот она, вот она, эта чертова домохозяйка с ее чертовой социальной изоляцией, о чем она думает, о чем она, курва, думает, она думает, мы за нее будем решать проблемы ее невключенности в борьбу, она думает спихнуть эту проблему на нас. Она думает, что все менеджеры и рекламные агенты, все служащие нашего муниципалитета, сразу бросятся решать ее социальные проблемы. Ну, значит, она ошибается, говорят менеджеры, она глубоко ошибается и вот почему.

И они останавливают ее и говорят ей примерно так – мэм, говорят они, мы ознакомились с вашей проблемой, да, мэм, мы проработали все варианты, но сори, мэм, из этого ничего не выйдет, боимся, что нам не удастся решить вашу проблему, мэм.

И тут ты, беременная домохозяйка, говоришь себе – я так и знала, знала, что так оно все и получится, вся проблема в моей изоляции, в моей, ****ь, невключенности в борьбу, в этом вся проблема, да, они правы, эти безумные служащие муниципалитета, они несомненно правы, что ж тут поделаешь с этой моей изоляцией, с этим моим токсикозом, что?

Но постой. У того, о чем они говорят, есть и другой аспект. Гляди – вот же он. Это менеджер. Ему тридцать. Отсутствие преспектив в данном бизнесе и проблема самоидентификации. Другими словами, он гей, поняла, он пидар, повтори, ну, повторяй – пи-дар. Молодец.Давай еще раз, кто это? Это менеджер. Правильно, но в первую очередь кто он? Пи-дар. Громче! Пидар. Еще громче!!! Пидар! Это пидар! Это менеджер-пидар! Все менеджеры – пидары! И все рекламные агенты – тоже пидары! Пидары и сукины дети, добавлю от себя лично! Да, пидары и сукины дети. Все менеджеры и рекламные агенты – пидары и сукины дети! Я уже не говорю о служащих муниципалитета! Молодец. Это и называется самоорганизация.

Во-вторых. Каждой порядочной домохозяйке следует помнить о солидарности. Солидарность. Повтори! Со-ли-дар-ность! Правильно, солидарность. Кто твой враг? Пидары и сукины дети! Правильно, а еще служащие муниципалитета. Кто твои друзья? Ты не знаешь? Ты не знаешь, кто твои друзья? Каждая порядочная домохозяйка солидарна с трудовыми коллективами колхозов, совхозов, экспериментальных хозяйств и с трудящимися тяжелой и угольной промышленности, а также машиностроения. Повтори! Машиностроения. Да, машиностроения. Каждая домохозяйка, активно включившаяся в борьбу, чувствует братское плечо трудящихся машиностроения. И экспериментальных хозяйств. Да, правильно – и экспериментальных хозяйств. Преодоление социальной изоляции напрямую связано с солидарностью с трудовыми коллективами экспериментальных хозяйств. Ты понимаешь? Да. И они понимают, эти сукины дети, они тоже прекрасно это понимают. Поэтому вся их деятельность направлена против тяжелой промышленности, особенно против машиностроения. Менеджеры контролируют тебя, чувствуешь? Чувствую. Что ты чувствуешь? Менеджеры контролируют меня. Контролируют мои поступки, мои платежи, мои финансы, они котролируют мой секс. Какой у тебя секс? Ты одинокая беременная домохозяйка! Ок, секс они не контролируют, они контролируют мои финансовые потоки, мои капиталовложения, мои налоги, мои коммунальные тарифы, мою социальную изоляцию, мою включенность в борьбу, мою солидарность со всеми трудящимися тяжелой промышленности и машиностроения, они контролируют мои телефонные разговоры, мою еду, мое самочувствие, мое здоровье, мои транквилизаторы, мои сны, мои дневниковые записи, мою беременность. Правильно, они контролируют твою беременность. Кто контролирует твою беременность? Сукины дети. Правильно, кто они? Менеджеры. А еще? Рекламные агенты и служащие муниципалитета. Именно, муниципалитета. А зачем им моя беременность?

И, наконец, в-третьих. Каждой домохозяйке следует соблюдать правила пожарной безопасности. Ничто не стоит так дорого, как пренебрежение правилами пожарной безопасности. Ежедневно в стране погибает около семидесяти одиноких домохозяек, которые пренебрегли правилами пожарной безопасности. Это немало. Причиной является небрежность, невнимательность, но прежде всего – социальная изоляция домохозяек, их невключенность в борьбу, именно она часто и приводит к фатальным последствиям. Прежде всего – газ. Газ – самый эффективный способ борьбы с твоей самоорганизацией. Система перекрывает тебе кран, пытаясь полностью взять тебя под контроль, система держит одну руку на кране, а второй рукой, что она делает второй рукой, ты знаешь, что она делает второй рукой? Нет? А хочешь узнать? Да. Точно хочешь? Да, я хочу. Скажи – я хочу узнать, что система делает второй рукой в то время, как первой перекрывает мне кран. Я хочу узнать, что система делает второй рукой в то время, как первой перекрывает мне кран. Слушай: система – это однорукий бандит! Это однорукий бандит, созданный, чтобы качать из тебя бабки. Или качать бабки и контролировать каждый твой шаг. Это однорукий бандит, созданный для тотального прессинга. Одним словом – второй руки у него нет. Все, точка.


Как организовать незабываемую корпоративную вечеринку

И вот менеджеры собираются в баре после тяжелого рабочего дня, грузные, малоподвижные менеджеры среднего звена, прекатываются, как тюлени, по бару, похлопывают друг друга ластами, перекрикивая музыку, издают резкие звуки, трутся возле караоке, мчатся, шлепая по полу ластами, в сортир, хо-хо, говорят друг другу, хорошо, что все мы тут собрались, менеджеры среднего звена, нам всегда есть о чем поговорить после тяжелого рабочего дня, ну, друзья, о чем мы поговорим сегодня? Про регби или про баб? В жопу регби, машет ластами часть менеджеров! Давайте про баб! Ага, ага, оживляются остальные, давайте. Тут даже те, что трутся возле караоке, тоже оживляются. И даже те, что свалили в сортир, мчатся обратно, шлепая по полу ластами. Ну, значит, про баб? – переспрашивает папа-тюлень. Да, да, второй раз за короткий срок оживляются менеджеры. И тогда папа-тюлень говорит так:
Хо, - говорит он, - хо, ребята, о чем вы, какие бабы? – говорит он, о чем тут говорить, я все знаю про баб и сейчас расскажу вам. Потому что я знаю про баб все. А знаете, почему я все про них знаю? Потому что смотрю на бабу и знаю все, что она хочет, я всегда знаю, чего она хочет. Хо! И вот была у меня такая история – захожу как-то в соседний бар, я всегда знаю, чего хочу, вы же меня знаете, подхожу к бармену и говорю ему – парень, мне как всегда, ладно? Что – как всегда? – не понимает этот молокосос. Ну, меня этим не проймешь, я знаю что почем в этой жизни. Значит так, парень, говорю я ему, мне как всегда мой любимый крутой двойной бутерброд с ветчиной. Вау – взвывают в один голос менеджеры и восторженно колотят ластами по полу. Да, - продолжает он, - именно так, хо, вы ж меня знаете, именно так. А этот ублюдок отвечает – где вы видели, чтобы в стриптиз-барах давали сендвичи с ветчиной? Но я знаю что к чему, меня так просто не собьешь, я ему отвечаю – вижу, ты парень себе на уме, ладно, ладно, думаешь, ты самый умный, думаешь взять меня так просто за яйца, думаешь, ты умней всех, и тут ко мне подходит баба... Баба! – взвывают менеджеры, нервно потирая ласты, да, баба! – победоносно говорит папа, да, да, баба, ну, вы меня знаете, я таких не пропускаю, что, киса, ты делаешь в этом свинарнике? вообще-то, - говорит она, - я тут работаю, но, если хочешь, можешь угостить меня выпивкой, что ж, говорю, ясно, что тут за порядки, видно, мой сендвич мне так и не принесут, хорошо, крошка, что ты будешь? Буду пить, - говорить она, - и если ты не последний мудак, то заплатишь за мою выпивку. Ну, мне два раза повторять не надо, я говорю бармену, парень, хрен с ним, сделай все, как хочет моя девочка, ок? Ок, - отвечает этот ублюдок, - ок, и говорит ей – тебе, Маня, что - опять водяры? Водяры, - захлебываются от восторга менеджеры. Да – водяры. Именно. И вот я смотрю, как этот ублюдок вьется вокруг моей девочки и говорю, что, крошка, неплохо было бы пересесть. И вот мы пересаживаемся, и она говорит мне: вижу, - говорит она, - ты добрый папик, ага, - говорю, - хо, ты меня еще не знаешь, и тут она трогает меня за ласт. О!о!о! – взвиваются менеджеры. Да, да – трогает меня за ласт и ее рука спускается все ниже и ниже. Ниже! Ниже! – скандируют менеджеры. Да – все ниже и ниже, и когда ниже уже некуда – некуда? – захлебываются менеджеры – да, когда ниже уже некуда, она вдруг подымает голову и говорит – слушай, говорит она, у тебя что, вообще никогда не встает? А!а!а! – стонут от восторга и отчаянья менеджеры. Это и есть моя история про баб, ребята! – победоносно восклицает папа-тюлень, и тут уже все менеджеры среднего звена вскакивают с мест и бросаются кто в бар за выпивкой, кто к караоке, хлопать ластами, а кто прямо в сортир, и, не снеся этот бесконечный и всеобъемлющий кайф, сыпет прямо на раковину длинные бесконечные белоснежные дорожки и идет по этим дорогам, втягивая в себя магические кристаллы тяжелого рабочего дня, а последним вбегает совсем еще юный менеджер, сын полка среднего звена, он тоже бьет своими ручками, своими ластами-недомерками, и кричит – и мне, друзья-менеджеры, и мне, дайте мне тоже, но ему говорят – иди в жопу, чувак, на сегодня - все, все пути закрыты, нет! – кричит он, - нет! Так нельзя, я ведь тоже слушал историю про баб, меня всего плющит, датьте хоть что-нибудь. И тогда старый-мудрый тюлень сыпет что-то из своего кармана и говорит – давай, сынок, попробуй вот это, это тебе вставит. Что это? – пугается сын полка. Порошок, - отвечает тюлень. Какой порошок? – переспрашивает сын полка. Стиральный. Давай, сынок, это твой первый стиральный порошок. Сейчас тебя просто разорвет.Сын полка подходит к раковине и думает – сейчас меня просто разорвет. И менеджеры глядят на него, прикрывая глаза ластами, и думают – ну, сейчас его разорвет. И старый-мудрый тюлень-пидарас подталкивает его к умывальнику и нежно шепчет, давай, беби, давай, сейчас тебя разорвет. И он склоняется над раковиной и резко втягивает в себя все, что видит.
И тут его рвет.

И вот домохозяйка приходит в отдел социальной защиты и думает: ох, - думает, - я одинокая беременная домохозяйка, что же мне светит? Дело ясное, никто меня не защитит, никакой социальной помощи я не получу, никто мне ее не даст, все двери передо мной закрыты, и каждый клерк думает лишь о том, как меня отфутболить.И тут она видит его, ох, думает, разве что этот симпатичный молодой клерк сможет мне помочь, видно, что система еще не выдавила из него остатки человечности, похоже, в нем осталось еще что-то живое, может, у него тоже есть мама, может, она тоже когда-то была беременна, ну, ясное дело – она точно когда-то была беременна этим вот недоноском, к нему я и пойду. И она подходит к нему и говорит – ох, сынок, мне тебя сам бог послал. Кто послал? – не понимает клерк. Да, да, сынок, я точно знаю, именно ты мне и нужен. У тебя ведь тоже есть мама. Мама? – не понимает клерк. Ну, хорошо, говорит домохозяйка, я тебе как родному скажу – я домохозяйка, одинокая беременная домохозяйка, понимаешь, сынок, и я приперлась сюда не просто так, а за своей социальной помощью, и если ты, недоносок, здесь сидишь, то, значит, тебе и отвечать за социальную помощь одиноким беременным домохозяйкам. А он ей на это и говорит: значит так, мэм, все ясно, давайте будем решать вашу проблему. Вот, сынок, - говорит она, - тебя мне точно сам бог послал Мэм, - отвечает он на это, - никто меня никуда не посылал. Хорошо? Хорошо, - говорит она разочарованно. Так что там с моей социальной помощью? Значит так, - говорит клерк, - с помощью. Давайте будем решать вашу проблему. Давайте, - соглашается она. Давайте, - говорит он. Ну, давайте, - не возражает она. Значит так, - говорит он, - значит, вы – одинокая беременная домохозяйка? Одинокая, сынок, - отвечает она. И вы пришли в наш отдел? – продолжает он. Пришла, сынок, - отвечает она. И вам нужна социальная помощь? – уточняет он на всякий случай. Йес, сынок, йес, - поддакивает она, - социальная помощь.
А мы вам социальной помощи не дадим, - говорит он и выходит из кабинета. Фак, - говорит она и выходит за ним следом.

И вот он нервно заходит в сортир, сука, думает, вот сука, одинокая беременная сука, как же она меня достала, как же они меня все достали своей социальной помощью, просто достали, все эти одинокие беременные домохозяйки. У меня тоже была мама и она тоже, наверное, была беременна, ну, ясное дело, что была, раз я тут сижу с этим рулоном в руках, ясное дело, была беременна, и что – она ходила просила социальную помощь? Да, ходила! И что – кто-то ей дал? Да – дал! И нечего теперь доставать меня своей помощью, тоже мне беременная выискалась, - говорит он и начинает мыть руки, - беременная, такое впечатление - она Элвиса Пресли собирается родить. Сука, где мыло? – он осматривается, - хотя бы руки помыть здесь можно? Где мыло? Или хотя бы стиральный порошок. И он вдруг вспоминает вчерашний порошок.
И тут его опять рвет.



Как сберечь семейное гнездышко

Каждая домохозяйка хочет стать мамой Элвиса. Социальный статус мамы Элвиса уже сам по себе дает ощутимые преимущества. В первую очередь, проблема социальной адаптации. Система пасует перед мамой Элвиса. Домохозяйка приходит в свой банк и говорит – ок, говорит она, я мама Элвиса, где я могу найти руководителя департамента по связям с общественностью? Значит так, сынок, говорит она руководителю департамента, слушай внимательно – я пожилая одинокая домохозяйка, может, что-то в своей жизни я сделала не так, может, я недостаточно включена в борьбу, но, черт побери, сынок, мой Элвис, мой мальчик, он знает, что делает, и вот что я тебе скажу – такого дерьма, как ваш банк, я никогда еще не видела. А в жизни, до рождения Элвиса, ясное дело, я видела столько дерьма, что ты и представить себе не можешь. И тут она оставляет руководителя департамента наедине с проблемами самоидентификации. Мама Элвиса приходит на биржу и говорит – ох, говорит, и тут то же самое, то же самое дерьмо, послушайте, кричит она брокерам и маклерам, вы – сукины дети, я мама Элвиса, и чтоб мне сдохнуть, если я где-нибудь еще видела таких лузеров и мудозвонов как вы! Что вы, мэм, пытаются спасти ситуацию маклеры, мы нормальные парни, мы знаем вашего Элвиса, в чем проблема,мэм? Проблема в том, говорит им мама Элвиса, что вы мудозвоны, и черт меня подери, если я говорю неправду. Просто хотелось вам это сказать: вы – мудозвоны, ничего личного.

Элвис приходит для того, чтобы решить проблему с твоей страховкой. Элвис говорит тебе: капитализм не в состоянии отобрать у нас главное – наше чувство самоорганизации. И солидарности. Моя мама, говорит Элвис, простая одинокая домохозяйка, научила меня главному – система всегда держит руку на кране! Система всегда контролирует уровень газа в твоем газопроводе. В то время, как ты борешься за выживание, она перекрывает вентиль. В то время, как ты пытаешься хоть что-нибудь сделать со своей страховкой, она регулирует напряжение. В то самое время, когда ты занимаешься самоорганизацией, система держит руку на этом самом кране. И когда она держит одну руку на кране, знаете, что она делает второй рукой? Нет? А вы хотите об этом узнать? Да. Точно хотите? Да, мы хотим. Скажите – мы хотим узнать, что система делает второй рукой в то время, как первой перекрывает нам кран. Мы хотим узнать, что система делает второй рукой в то время, как первой перекрывает нам кран. Второй рукой она дрочит

Мама Элвиса приходит домой, находит на середине комнаты кучу пустых пивных банок, находит в ванной самого Элвиса, который спит в теплой воде, находит его кошелек, его ковбойские сапоги, его засранную экологически-чистую одежду, всю в крови и кишках молодых менеджеров и рекламных агентов, ох, Элвис, говорит она, - мой беспечный мальчик, мой бешеный Элвис, в белой одежде и армейском военном белье, мой любимчик, солнце всей моей жизни, что ж ты так нахуярился, Элвис, что ж ты так набрался, спишь прямо в ванной в своем армейском нательном белье. Ох, Элвис, говорит она – система борется с нами всеми возможными способами, система знает наши слабые места. Все правильно, Элвис, система – настоящий двурукий бандит, и пока одну руку она держит на кране, другой она дрочит. Причем дрочит она, Элвис, тебе.


Как отказать рекламному агенту

Агент приходит к домохозяйке домой и думает: сучка, - думает он, сучка, сидит себе дома, не открывает, думает меня кинуть, думает – где там этот агент, сейчас я его кину, сейчас он у меня огребет, я готова, сейчас я его кину, только войду к ней, сразу станет меня кидать, начнет говорить о социальной защите, о страховке, о мужчинах, начнет грузить меня своими мужчинами, думает, если я рекламный агент, значит, можно меня грузить своими мужчинами, знаю я этих сучек, я знаю, о чем она будет говорить, о своих мужчинах, или о порошке, да, точно, о порошке, о стиральном порошке, стиральный порошок – это кокаин для домохозяек, крысиный яд для их мужчин, думает, меня легко кинуть, насрать ей, что я уже завязал с наркотой, что я уже три месяца чистый, ей, сучке, на это насрать, сейчас начнет меня грузить своим порошком, своими мужчинами, начнет говорить о социальных службах, а что я три месяца чистый – ей насрать, ясное дело, это вам не стиральный порошок и не социальные службы, думает только как меня кинуть, ага, давай, я сын летчика-бомбардировщика, мой папа летал на бомбардировщике, чтоб ты знала, так что давай, где тут у меня твой адрес, курва, где мои очки, где мой кейс, где мои таблетки.

И в тот момент, когда он подходит к ее двери, она думает – ох, думает она, хорошо, что сегодня нет этого сумасшедшего рекламного агента, ужас, думат она – в прошлый раз он хотел продать мне огнетушители, говорит, мэм, это просто чудо, а не огнетушители, берите сразу три, нет – лучше четыре, нет – говорю я, зачем мне огнетушители, два – наседает он, возьмите хотя бы два, мэм, не нужны мне огнетушители – говорю я, я доверяю социальным службам, ага, говорит он, значит, социальным службам? я - говорит он, уже третий месяц на этой работе и не рассказывайте мне эту ерунду про социальные службы, мой отец – говорит – летал на бомбардировщиках, и то всегда брал с собой на боевые вылеты пару огнетушителей, пару? – не поверила я, да – говорит, пару, два, всегда брал с собой на боевые вылеты два огнетушителя, господи – говорю, зачем же ему два? второй – отвечает он – для пожарной безопасности. Ну и ну!

И вот он звонит в дверь, и говорит – хо, мэм, говорит он, хорошо, что я вас застал, на улице черт знает что творится, третий месяц черт знает что творится, не знаю даже, что
и думать, хорошо выглядишь, сынок – отвечает она ему, а я плохо выгляжу, у меня токсикоз, приветствую вас – говорит он, приветствую, и предлагаю по такому случаю купить нашу новинку, я знаю, все перестали доверять настоящему качеству, все хотят нас кинуть – людей, которые заботятся о вашем благосостоянии, все перестраховываются и доверяют лишь этим долбаным социальным службам и думают только про свой порошок, про этот долбаный порошок, его уже девать некуда, ну, что вы с ним будете делать, не огнетушители же вы будете им заряжать, стиральным порошком, а мэм?

Но она ему отвечает, послушай, сынок, я одинокая беременная домохозяйка, у меня все есть, я уже купила огнетушитель, вон он, красный, в углу, видишь, сынок, давай, иди себе с богом, мне не нужна ваша новинка, знаю я ваши новинки, снова или тостеры перегоревшие, или масссажеры, мне не нужны массажеры – у меня все есть, плюс у меня токсикоз, поэтому разговаривать с тобой, сынок, мне сейчас неприятно, понимаешь?
А он в свою очередь ей отвечает: окей, мэм, все понятно, ясно, мэм, тостеры вам не нужны, я понял – зачем беременной домохозяйке тостеры, верно?
Верно – говорит она.
И зачем ей при токсикозе массажеры, верно? – наседает он.
Верно, сынок, верно.
Ну, а что насчет огнетушителей?
В углу, красный.
Вам лишь бы порошка побольше, верно?
Сынок, - она начинает нервничать, - какой еще порошок, иди себе с богом.
Хо, мэм, - продолжает он, - ясное дело какой: стиральный порошок, вам же кроме него ничего не нужно, верно?
Сынок, - просит она...
И то, что я уже третий месяц чистый, вам все равно, верно? Вам это просто неинтересно с вашим порошком, так ведь, мэм? То, что мой папа, летчик-бомбардировщик, описывал, как кризис социальных коммуникаций – вам это просто неинтересно, так?
Сынок, - спрашивает она, - а ты правда чистый?
Мэм, - продолжает он, - послушайте, мэм, я знаю, что у вас в голове – порошок, этот долбаный порошок, стиральный порошок для вашей безразмерной стиральной машины, для этой коровы вашего домашнего хозяйства, для этого крупного рогатого скота постиндустриального общества. Стиральная машина, которую вы кормите жертвенной кровью растерзанных кроликов, машина, которую вы обклеиваете порнооткрытками, которую вы исписали фашистскими лозунгами – это она ночью приходит к вам в спальню и тревожно стонет над вами, она уничтожает ваши запасы стирального порошка, это она выбрасывает из своей утробы остатки домашних животных и вашу разодранную одежду, Да, мэм, именно так – стиральная машина, этот электрический стул для среднего класса, она убивает вас своей долбаной энергетикой, пробивает ваши чакры, вы знаете, мэм, что она делает, когда вы засыпаете? Спросите, спросите у меня, что она делает, когда вы засыпаете, мэм.




Нет, кричит она ему, только не стиральная машина, не трогай ее, только не она.

Хо, мэм, - наседает он, - как это не она? Именно она, кто же еще? Для кого же вы покупаете весь этот стиральный порошок?

Только не стиральная машина, - плачет она.

Коробки, большие картонные коробки с порошком внутри. Мешки с порошком, целые мешки с порошком, для кого вы их покупаете, скажите, мэм?

Нет, - умоляет она, - нет.

Ради светлой памяти моего отца, летчика-бомбардировщика, отвечайте, мэм.

О, только не это, - стонет она.

Отвечайте, отвечайте мне, мэм, что вы с ним делаете, куда вы его деваете, весь этот долбаный порошок?

Но я не покупаю стиральный порошок! – кричит она.

Как не покупаете? – вдруг останавливается он.
Тогда кто же покупает весь этот долбаный стиральный порошок? Кто? Я? Я, мэм, уже три месяца не покупаю порошок, потому что я чистый, три месяца чистый, и гореть вам в аду, мэм, вместе с вашей стиральной машиной, гореть вам в аду! – говорит он и выбегает на улицу.

Нет! – кричит она вдогонку, - только не в аду!

Именно в аду! – отвечает он.

Только не в аду! – в отчаяньи кричит она.

В аду! – отвечает он из ада!

Не покупаю! – рыдает она. – И никогда не покупала! Никогда!

Да, - думает он, - вот так и надо работать с постоянными клиентами, вот так и надо поддерживать корпорацию, пусть в следующий раз знает, как разговаривать с нашими рекламными агентами, я ее насквозь вижу, хотела меня кинуть, ишь что придумала, порошок, говорит, стиральный порошок, словно я не знаю, что у нее на уме, корпорация платит мне за мою работу, знаю я все эти истории про страховки и социальные службы, третий месяц, третий месяц чистый, третий месяц, еще четыре и конец реабилитационного курса, и ****ь я хотел...

Я знаю, - думает она, - знаю, чего они от меня хотят. Они стоят под дверью ванной, когда я принимаю душ, стоят и слушают, как вода стекает по моему животу, они приходят ремонтировать мою стиральную машину и вставляют в нее жучки и датчики, они прослушивают ровный шум ее двигателя, они хотят остановить отважное сердце моей стиральной машины, вот чего они хотят. Когда мой сын вырастет и станет настоящим Элвисом, он будет носить белоснежный экологически-чистый костюм, он вытащит все занозы из моего сердца, он сделает так, что в карманах у меня будут лежать лепестки роз, а вокруг не будет ничего, только белый-белый снег, и белые-белые цветы, и еще белый-белый долбаный порошок.


Как покупать продукты в супермаркетах


И тогда председатель совета директоров фабрики, которая производит экологически-чистые памперсы, говорит – ничего, она все равно не сможет отказаться от нашей продукции, наш бизнес построен так, что ни одна сучья домохозяйка не сможет обойтись без наших долбаных памперсов, рано или поздно она придет за ними, придет в большие стекляные супермаркеты, наполненные нашими памперсами – лучшими на рынке, рано или поздно она все равно за ними придет. И знаете почему? Почему? – спрашивает совет директоров


Потому что система всегда держит руку на кране. В то время, как ты занята проблемой своего одиночества, она умело регулирует клапаны. В то время, как ты пытаешься хоть что-нибудь сделать со своей беременностью, она подымает напряжение. В то время, как ты занимаешься домашним хозяйством, система держит руку на этом самом невидимом кране. И когда она держит руку на кране, знаете, что она делает второй рукой? Вы знаете, что в это время она делает второй рукой? Нет, - отвечает совет директоров, - мы не знаем. А вы хотите об этом узнать? Да, - отвечает совет директоров, - мы хотим. Вы точно хотите? Да, - отвечает совет директоров, - мы точно хотим. Скажите – мы хотим узнать, что система делает второй рукой в то время, как первой перекрывает нам кран. Мы хотим узнать, - повторяет за ним совет директоров, - что система делает второй рукой в то время, как первой перекрывает нам кран. И что, как вы думаете? – спрашивает председатель? Дрочит? – робко предполагает совет директоров. – Дрочит Элвису? В это время, - говорит председатель совета директоров, - второй рукой она перекрывает другой кран. Потому что на самом деле кранов два, просто о втором мало кто знает. А на самом деле их два. И этот второй кран делает нас с вами беззащитными.. Пока одним краном система контролирует твою жизнь, другим она контролирует твою смерть. Именно поэтому мы так зависим друг от друга, именно поэтому рано или поздно каждая беременная домохозяйка придет в супермаркет, чтобы купить наши долбаные памперсы. Потому что так или иначе мы зависим от нее не меньше, чем она от нас. И не понимать этого не может любая домохозяйка, какой бы одинокой и беременной она ни была.

После этого они получают очередной транш.



Как убить всех

Хо, сынок, давай вставай, пришло время поговорить серьезно.
Кто вы?
Мы друзья, сынок, мы твои друзья, хо.
Какие друзья?
Верные друзья. Послушай, сынок, пришло время подумать о будущем. Ты думаешь о будущем?
Да, думаю.
И что ты, сынок, о нем думаешь?
Я думаю о нем только хорошее.
Молодец, сынок, это ты хорошо придумал – думать о будущем только хорошее. И как ты думаешь – какие у тебя шансы?
Ну, я не знаю, надо спросить у мамы.
Мама спит.
Да.
Тогда мы тебе скажем, сынок. Мы – твои друзья. Твоя мама, сынок – одинокая беременная домохозяйка. Причем беременна она тобой. И пора уже подумать о твоем будущем. Тут и приходим мы, хо – твои верные друзья. Если будешь иметь дело с нами, мы возьмем на себя все издержки. Мы предлагаем условия, которые не предложит никто. Кем ты хочешь быть?
Домохозяйкой.
Сынок, как ты думаешь – какие у тебя шансы?
Ну, я не знаю.
А мы знаем. Давай так, сынок – домохозяйкой ты станешь в следующий раз. А мы сделаем тебя Элвисом. Хочешь стать Элвисом?
А вы не могли бы сделать меня домохозяйкой?
Сынок, послушай, мы предлагаем тебе то, что наверняка тебя заинтересует. Мы сделаем тебя настоящим Элвисом, настоящим Элвисом в белом костюме с алмазами. Ты будешь ходить в экологически-чистом костюме, будешь носить армейское нательное белье, ты вынешь все занозы из сердец у наших матерей. Ну, как – по рукам?
Хорошо, а как же мама?
Мама спит.
Давайте ее разбудим. Все вместе.
Не стоит. Твоя мама, сынок, не хочет видеть очевидные вещи. Она защищает тебя от твоих верных друзей, то есть от нас. Она прячет тебя в своем животе, словно вы кенгуру, но ты же не кенгуру, ведь так, ты Элвис.
Да, я не кенгуру.
Вот видишь. Твоя мама не понимает очевидные вещи – без нас все равно не получится, рано или поздно она придет к нам, в наши офисы и супермаркеты, придет договариваться о твоем будущем, придет устраивать его, придет за социальной помощью. Она не понимает, что независимо от того, хочет она или нет, не зависимо от того, хотим мы или нет, мы не можем друг без друга, мы в системе, сынок, вот и в твоем случае – мы нашли тебя, мы разговариваем с тобой, и вся разница между нами лишь в том, по какую сторону маминого живота мы находимся.
А мама знает об этом?
Мама, сынок, знает обо всем.
Хорошо. Сколько?
Вот это уже другое дело. Десять.
Сколько?
Десять. Десять баксов.
Хорошо. Пять – сейчас, пять – после рождения.
Довольно рискованное решение, учитывая твое положение.
У меня нормальное положение, парни. Или так, как я говорю, или идите в жопу.

И тут они о чем-то шепчутся.

Хорошо, сынок, вот пятерка, мы оставляем ее твоей маме, пусть возьмет, когда проснется.
Только уж не подведи нас.
Все?
Все, все. Ты хороший сын своей мамы.
До встречи в аду, ублюдки.

И он продолжает плавать в домохозяйкином животе своей мамы, и думает так:

Хорошо, - думает он, - это даже хорошо. Скоро я рожусь и начну расти. Когда я вырасту, у меня будет много верных друзей. Они помогут мне стать на ноги, они возьмут на себя все издержки и урегулируют все нюансы. Я стану настоящим Элвисом, настоящим красным Элвисом, у меня будет экологически-чистый костюм с алмазами, а под ним армейское нательное белье, возможно, тоже с брильянтами. А когда я стану настоящим красным Элвисом, я выну все занозы из сердец у наших матерей и в первую очередь из сердца своей мамы, и вокруг меня всегда будут вертеться менеджеры и рекламные агенты, служащие муниципалитета и клерки, председатели совета директоров и владельцы баров. И все они будут меня любить и поддерживать, потому что я буду их Элвисом. И мама будет мной гордиться, даже несмотря на то, что мы редко будем видеться и мои менеджеры и рекламные агенты не будут ее ко мне пускать, она все равно будет мной гордиться, она будет издали рассматривать мой костюм и говорить: ох, Элвис, - будет говорить мама, - мой беспечный малыш, мой сумасшедший Элвис, мой любимчик, солнце моей жизни, система борется с каждым из нас, система знает все наши слабые места, все верно, Элвис, но тут есть одно обстоятельство: с каждым из нас система борется по-своему, и когда одним она перекрывает кран, то тебе, мой Элвис, она дрочит. Причем дрочит обеими руками.


И тогда я позову всех своих менеджеров и рекламных агентов, всех служащих муниципалитетов и клерков, всех знакомых председателей совета директоров и владельцев баров, я всех их соберу на незабываемой корпоративной вечеринке.
А потом я их всех убью.

С украинского перевел А.Пустогаров