Вампир и Ведьма

Не дотянуться до тебя рукой  - только сердцем. 
Посылаю тебе его с почтовыми совами, чтобы принесли тебе его в своих, заботливо заточенных мною, когтях - теплое, еще дымящееся, нежное. 
Бери его. 
Белый бант, который я повязал вокруг него, -  после того как достал его из клетки своей груди, -  поднеси к настольной лампе Луны и прочитай слова написанные на нем моей кровью.
 Давно перестал использовать чернила, хотя и не уверен, что тебе понравится такое обилие красного в бокале твоей ночи. 
Алая акварель в наших венах - подходяшая краска, чтобы передать солоноватый привкус тоски, ведь в чернилах так мало правды.
 Именно поэтому они так безукоризненно точны и не расплываются, если, конечно, не ронять на них слезы.
 Существо привычное к питью крови, лишь тогда возвышается над себе подобными, когда овладевает способностью слышать биение сердца, находящегося от его ушей за тысячу километров.
 Этот кусок плоти, нашедший во мне приют, так просился на волю, что мне пришлось сжалиться над ним.
 Ему казалось, видимо, что он птица, а ведь он лишь мышца, хотя и бился так шумно о прутья моей груди, своими, невидимыми никому, крыльями.
 Так бред делает очевидным, казалось бы, несуществующее. 
Он убедил меня в том, что достоин изучения орнитологами.
 Но я не желаю, чтобы в нем рылись люди своими сальными пальцами. 
Он и есть тот черный ящик, который всегда остается после катастроф - в нем вся летопись нашего сумасшествия.
 Я посылаю тебе его в память о наших несостоявшихся встречах, о наших нежных объятиях, каковых никогда не было, о наших многочисленных недошедших до адресата поцелуях и о нашей любви, которой, разумеется, здесь, под гнилым апельсином этого Солнца, нет никакого места.
 Этот достаточно суетливый, беспокойный кусок мяса, отсчитывающий ритм твоих почти неслышных для меня шагов, теперь мне не нужен.
 Он впитал достаточно много моей печали о тебе и безнадежно заболел.
 Предвижу твой вопрос: "Что мне делать с ним?" 
Я слышал, Ведьмы умеют варить из сердец необыкновенные по вкусу супы.
 И, если это действительно так, и тебе известен рецепт, то я хотел бы попросить тебя, чтобы ты его съела, поскольку для меня совершенно очевидно - я выращивал его для тебя.
 Я знаю, я сумел заразить тебя своим параноидом, поэтому это лакомство не ухудшит твоего самочувствия, а лишь доставит тебе удовольствие.
 Только не запивай его абсентом - в нем итак слишком много пьяной по тебе тоски и терпкой полынной горечи.
 Не взирая на то, что я выслал безумную птицу своего сердца тебе -  не переживай обо мне.
 Вампиры не умирают именно потому, что давно уже умерли.
 Для того, чтобы ощущать себя живым, мне не нужно иметь в груди миокард.
 А тебя во мне столько, что когда я выдыхаю воздух из своих легких, то явственно обоняю аромат твоих волос.                2               
 
 Не знаю, что и сказать. 
Твой дар так неожиданен. 
Сердце Вампира - достаточно дорогой и редкий артефакт. 
Но для меня оно ценно именно тем, что это - твое сердце.
Я сохраню его, милый. 
Супы я, обычно, варю из людских сердец. 
А если быть уж совсем точной - из мужских.
В процессе приготовления исчезают неприятные привкусы, из которых, самый отталкивающий - привкус лжи, столь характерный для многих из них. 
Твое же сердце, обладает абсолютно другим ароматом. 
У меня даже мелькнула мысль, что ты брызнул на него немного духов, но, чуть  позднее, я поняла, что ошибалась. 
Так, оказывается, пахнет искренность.
Я успела позабыть этот запах. 
Поэтому, я и предположила, что ты захотел чуточку приукрасить его амбрэ, добавив парфюма.
Но, ведь самые дорогие духи, намного дешевле и небольшой толики искренности.
Мне известно средство, позволяющее его сохранить и оно теперь будет  всегда со мной. 
Так что можешь быть уверен - оно, отныне, в надежных руках.
Извини, что мне приходится говорить о людях в твоем присутствии, но ты ведь мог, наверное, и сам  догадаться, что, поскольку я Ведьма, то мне периодически необходимо съедать хотя бы одно, самое захудалое сердце.
Пусть даже меня порою и воротит он смрада, каковой они распространяют.
Хорошо еще, что у меня масса всевозможных приправ позволяющих перебить их прогорклый вкус.
Твое же сердце - не предназначено для еды.
Мне так нравится подносить его близко к своему лицу и, прислонив к щеке, слушать его замечательный стук.
Я теперь слушаю и обоняю твою любовь, родной.
Спасибо тебе, за эту, ни с чем не сравнимую, роскошь.
Подскажи, пожалуйста, что мне делать с твоими почтовыми совами?
Дело в том, что они не улетают, а продолжают сидеть на подоконнике. 
Я кормлю их молодыми крысами, но не знаю, как поступить мне с ними дальше.
Не изводи себя тоской.
Ты знаешь - нам не быть вместе все равно. 
И то, что я говорю об этом обыденно и, внешне, достаточно спокойно, значит лишь только то, что я  проплакала не один день, размышляя о нашей с тобой участи.
Никто, - ни Бог, ни Дьявол, -  никогда не позволит, чтобы Вампир и Ведьма смогли быть вместе и образовали бы нечто, даже отдаленно напоминающее союз.                3               

Здравствуй, любимая.
Ты спрашиваешь, как поступить тебе с совами?
Всё очень просто, только шепни вожаку слово "кишочки" и вся троица, тотчас же, отправится в обратный путь.
Всех птиц своих я выпустил к тебе, включая и никогда не спящих сов своих надежд. 
Ох, эти мои почтовые совы  - они достаточно мудры, чтобы не прислушиваться никогда к голосу глупого разума.
Их вожак, чрезвычайно сообразительная птица, был куплен мною в свое время у одного безумного француза, позднее осужденного за надругательство над могилами женщин, некоего сержанта Бертрана.
Этот сумасшедший, вспарывающий свежезахороненным трупам животы, видимо, был помешан на кишечнике, поскольку и был пойман в таком виде: обмотанным внутренностями своей жертвы и мастурбирующим над отсеченной головой покойницы.
Сову же он кормил потрохами, купленными на рынке и птица до сих пор реагирует на упомянутое мною слово; только необходимо произнести его на французском языке, что, не составит для тебя никакого труда, ибо ты, насколько мне известно, изъясняешься на нем совершенно свободно. 
Я не слишком люблю людей, впрочем, как и ты, но, быть может, мой гиперэредизм произрастает из прискорбного факта  частых моих столкновений  с безобразными чудовищами, жизнь которых я всегда считал за благо прервать. 
Монстры, каковым посчастливилось избежать меча продажного людского правосудия, были умерщвлены мною по просьбам родственников несчастных, претерпевших от них как смерть, так и различные циничные издевательства.
Ты знаешь, что я могу передать свой темный дар, одним лишь своим поцелуем, но чтобы отправить человека в плаванье по водам Ахерона, мне нужно выпить львиную долю пульсирующий в его венах крови.
Когда я был молод, я брался за подобную работенку, но с годами, мой вкус приобрел такие нежные свойства, что злоупотреблять кровью какой-либо мрази, мне сделалось прямо-таки тошнотворно - меня просто рвёт самым банальнейшим образом после подобных манипуляций.
А на утро мучает ужасное похмелье и болит печень.
Совсем иное - кровь людей чистых и светлых. 
Она подобна благородному вину и имеет почти такие же свойства и вкус.
Но проливать кровь людей достойных, мне, по неизвестной причине, совестно, хотя, как ты и осведомлена об этом прекрасно , совести-то у меня как раз и нет. 
По этой причине мне приходится питаться крысами, кровь которых я предпочитаю тухлой жиже, вяло текущей по артериям всей этой сволочи, наводнившей собою улицы многочисленных городов.               
 4               

Здравствуй, милый!
Сделала всё в точности так, как ты указал, и, думаю, к тому моменту, когда ты будешь читать эти строки, твои питомцы уже вернутся к тебе с моим ответным подарком. 
Я, конечно, не могу жить без сердца, в противном случае, я без раздумий послала бы его тебе. 
Дело может исправить твой поцелуй, но тебе под страхом смерти запрещено прилетать ко мне. 
А зачем мне бессмертие, если рядом не будет тебя?
Ты вечен, а я - смертна.
Но смерть меня не пугает. 
Меня пугает то, что ты будешь наблюдать мое постепенное увядание и станешь свидетелем моей старости.
Я не могу согласиться с этим.
Либо убей меня, либо это мне придется сделать самой.
Я еще молода и с помощью колдовства могу поддерживать свою красоту относительно долго, но время - страшный соперник и долго воевать мне с ним неподсилу.
Тебе запрещено дарить мне свою любовь и поцелуи, но ведь никто не запретит тебе моё убийство?
Пообещай мне, когда я стану старой и попрошу тебя об этом, ты выполнишь мою волю: прилетишь ко мне и выпьешь мою кровь.
Если, конечно, тебе не будет противно пить ее из моего старушечьего тела.               
 
5               
 
Единственная! 
Так много хочется сказать тебе и так мало слов в языках, на которых говорят люди!
Я много размышлял над твоими словами и у меня созрел довольно мрачный план. 
Но о нем  - после, а сейчас, я хотел бы поблагодарить тебя за изысканнейший подарок, которой принесли мне от тебя наши пернатые гонцы.
Я не буду расставаться с ним ни на секунду и уже заказал у ювелира медальон, в который и вложу его, дабы носить на своей шее частицу тебя. 
Ты доверяешь мне так же безгранично, как и я.
И это, несмотря на то, что мы с тобой - почти люди.
А ведь нам обоим прекрасно известно, что нет более подлого и вероломного существа, чем человек, и, нет ничего более изменчивого, чем его чувства.
Я слишком долго живу на этом свете, чтобы быть уж слишком к нему привязанным и, если нет возможности надеяться на твою любовь, я всё же вырву её у этого мира из глотки, пусть даже и погублю этим себя. 
Мы будем вместе.
Пусть это будет всего несколько часов, но это будут такие часы, после которых мне совсем не жалко будет сгинуть отсюда.
И мои глаза, таким образом, не станут соглядатаями твоей старости, как ты того опасаешься, хотя по мне, старость....пустяк.
Твоё беспокойство по этому поводу вызывает у меня улыбку.
Да, безусловно, я обратил на тебя внимание во многом благодаря твоей незаурядной внешности, но, поверь мне, если бы я обнаружил в тебе подслащенную пустоту или горсть пестрых стекляшек вместо души, то тотчас же отвернулся бы - подобного рода бабочки и стрекозы не редкость: в летнем воздухе рябит от мелькания их разноцветных крыльев, да и у каждого, уважающего себя энтомолога, имеется впечатляющая их коллекция. 
Мир, лишенный твоего дыхания у моего виска, лишенный даже надежды на твои ласки - пуст для меня, как эта огромная пустыня, которую изначально и задумал Иегова, как огромное кладбище всего прекрасного и аттракцион бесконечно одиноких существ, терзающих друг друга в попытке уйти от своей неизбывной единичности.               
 
6               
Милый! 
Я ничего не понимаю.
Либо я схожу с ума, либо....
Вчера у меня было такое предчувствие будто ты был рядом. 
Я постоянно думаю о тебе, но.... я явственно ощущала твое присутствие подле себя и это не могло быть обманом чувств.
Кроме того, мне приснился странный сон.
Как-будто ты был в моей спальне и глядя на меня спящую, что-то нежно шептал мне, но так тихо, что я не могла разобрать ни одного слова и это было так прекрасно...но вместе с тем так печально и грустно, что, когда я проснулась, мне захотелось плакать от того, что это был лишь сон...                            
 7               
Я не хотел говорить тебе, но разве можно обмануть Ведьму?
Открою карты: в это полнолуние я летал к тебе.
В ваших краях шел сильнейший ливень, но я его совсем не замечал, хотя и промок, как мне показалось, до самых костей.
Зная твою привычку просыпаться едва ли не с первыми петухами, я мог бы абсолютно не беспокоиться, что спугну птиц твоих снов, если прилечу к тебе в промежуток между часом ночи и четырьмя часами утра - прекрасное время для всех воров, которое японцы называют часом Быка( если же быть совсем точным - у них он длится с 1 до 3 часов ночи, а с 3 часов ночи до 5 утра - час Тигра).
Сложным оказалось другое - мне пришлось прятаться под кроватью до наступления следующих сумерек, что отдавало в равной степени, как абсурдом, так и явным с моей стороны ребячеством.
Но, что поделать, я так хотел видеть тебя, что даже опасность быть обнаруженными патрульными духами, охраняющими тебя и доносящими всю информацию наверх, меня нисколько не пугала - они видели лишь нетопыря, случайно залетевшего в твое окно. 
Глупо об этом ставить в известность Дикую Охоту, не правда ли?
Покинуть же твой дом днем, для меня  было равносильно самоубийству - солнечный свет губителен для меня, как тебе известно.               
 
8               
Ты сумасшедший!
Зачем ты подвергал себя такому риску?!
Ведь если бы тебя поймали...мне даже страшно подумать, что было бы...
Как я жила бы без тебя?
Скажи?
Пусть тебя нет рядом со мной физически, пусть мы не прикасаемся друг к другу, но мы есть друг у друга и....я не хочу тебя терять.
Ты мне нужен.
Прекрати эти авантюры!
Обещай мне быть благоразумным, хотя бы ради меня.               
 
 
9               
Моё обожание оказалось чрезвычайно заразным - ты подхватила этот опасный вирус и твоя пылкая душа стала посылать мне в ответ стрелы тоски. 
Какое наслаждение их ловить, моя прекрасная Ведьма!
Но заболела ты во многом благодаря тому, что так абсолютно и бездонно одинока, не взирая на свой конкубинат с Гулем, который делит с тобой ложе.
Я прекрасно понимаю, что это сожительство служит гарантом твоей безопасности и жители окрестных селений, а так же этой разросшейся фешенебельной помойки - Парижа, - остерегаются даже близко подходить к твоему жилищу, истерически пугаясь этого полутрупа, на ночной храп которого ты так жалуешься.
Чтобы тебя не смущать, я решил во чтобы то ни стало не попадаться на твои глаза, да и Гуль мог обнаружить мое присутствие, поэтому я проявил максимум присущей мне скрытности. 
С Волком спящим у порога твоей спальни мне ничего не стоило договориться - просто посмотреть ему в глаза.
Ты зовешь его Макс?
Необычное имя для Волка. 
Когда я увидел тебя в плену глубокого сна, такую близкую и такую недосягаемую одновременно, у меня начала кружиться голова и я был вынужден опуститься на пол, чтобы не потерять равновесие. 
Чтобы взять под контроль свои эмоции, мне пришлось несколько минут просидеть у твоих ног, прислушиваясь к тому, как разыгравшаяся непогода, плетьми дождевых струй, монотонно стегает стекла твоих окон.
Успокоившись, я приблизился к тебе.
У меня была масса времени и я мог беспрепятственно разматывать взглядом столь дорогую для меня пряжу черт твоего непостижимого лица, изменчивого, но - неизменно красивого.
Я намытывал эту пряжу на катушку своей памяти, фотографируя тебя своим взором.
Восторженно следил, как за тонкими шторами век, беспокойно вздрагивают твои глаза - ты явно наблюдала в этот момент какой-то захватывающий сон. 
Незабудочно-серая жилка на твоей шее, близ сонной артерии, призывно пульсировала и, не помня себя, я принялся шептать тебе о том, что я чувствую сейчас....
Но шептать так, чтобы ты меня не услышала.
Мне захотелось раствориться в этом мягком, веявшем от тебя спящей, волшебном покое.
Сплестись, в его зыбкой глубине, с твоей душой и раствориться, канув в холодные и темные воды Вечности.
Всё великолепие твоей плоти было сокрыто под одеялом, из-под которого, в качестве компенсации, высовывалась лишь безобразная, иссиня-бордовая пятка, укрывшегося с головой Гуля, виртуозно выхрапывающего "Кармен" Жоржа Бизе.
Я почти касался своими губами твоего полуоткрытого рта и ловил им твоё медовое дыхание, жадно набирая его во фляги своих лёгких.
Мне сделалось вдруг так тоскливо и горько от этой, мною же изобретенной, пытки, каковой, я себя добровольно и с наслаждением подвергал, что всё внутри меня болезненно сжалось от желания, смешанного со страданием и, если бы не храп Гуля, разбавлявший своей нелепостью мрачную красоту этих мгновений, то я бы совершенно утратил самообладание. 
Когда же заголосили петухи и первые лучи несносного небесного цитрусового скользнули по твоей подушке, я, подсмеиваясь над комизмом своего положения, залез под кровать.
Совершенно пьяный от смертельной печали, которой до краев наполнилось всё мое существо, я лежал в пыльной темноте, постепенно засыпая под утешительные мысли о том, что я, по крайней мере, был так близко от тебя, видел тебя, дышал тобой и, теперь, до отказа загрузив этими эмоциями трюм своей памяти, с наступлением вечера, поплыву, словно торговое судно, восвояси. 
Поздним вечером, прежде чем отправиться домой, я побродил по расположенным невдалеке поселкам и послушал трёп черни в местных кабаках. 
Услышанное мною, не слишком пришлось мне по душе.
Поначалу я даже хотел подбросить в их колодцы зараженных чумной палочкой дохлых грызунов, подумывая о том, что необходимо будет только тебя об этом предупредить, дабы ты запаслась питьевой водой и провиантом заблаговременно, однако, поразмыслив, решил отказаться от этого плана, так как все эти свиньи, наверняка, будут винить во вспышке эпидемии только тебя.
Поэтому, отказавшись от первоначальных планов, и, чтобы переключить их мысли с тебя на иную проблему, я пустил-таки кровь двум идиотам, которые теперь будут таскаться по подворьям и пить, воняющую брагой и луком, кровь себе подобных.
В полку Вампиров прибыло.
Надо ведь как-то блокировать их нездоровый к тебе интерес?
А то распространяют байки якобы ты сеешь зло по всей округе, хотя, и самим им это известно великолепно, ты никогда не причиняла им зла. 
Этих людишек раздражает твоя красота: женщин - потому, что они на твоем фоне выглядят, будто выцвевшие обои; мужчин - потому, что ты недоступна для них и один твой вид заставляет их ронять слюну. 
Последних чрезвычайно уязвляет твоя красота - ведь они вполне осознают, что никогда не будут обладать даже отдаленно похожей на тебя женщиной, а это весьма угнетает их самолюбие.
Они желали бы втоптать в грязь всё прекрасное в тебе, смешав с помоями своих нечистых тел и, еще более смрадных, душ.               
 
 10               
Я вижу тебе не приятен тот факт, что я держу возле себя Гуля.
Чтобы несколько ослабить твою ревность, я замечу, что, во-первых: как тебе хорошо известно, все Гули наполовину покойники, и мой сожитель -  не исключение, причем, если тебе это любопытно, именно нижняя часть тела его, более всего попадает под определение "мёртвая"; во-вторых, он мой старый друг и спаситель, так что, невзирая на все его недостатки, отвратительный храп, склонность к трупоедству и прочие дурные привычки, до появления тебя в моей жизни, ближе него, для меня не было здесь, в этом мире, ни единого существа. 
Если тебе угодно, я расскажу тебе историю моего с ним знакомства.
Я была еще тогда совсем девчонкой и, естественно, Макса со мной еще не было.
Когда люди искали моей помощи, я старалась принимать либо у себя, либо не отходить далеко от дома. 
Но однажды, ко мне пришла молодая женщина вся в слезах и, упав на колени, стала умолять меня помочь ей  - умирал ее единственный ребенок.
Я даже и подумать не могла, что это была ловушка.
Стоило мне войти в этот дом, расположенный на окраине деревни, как на меня набросились несколько здоровенных мужчин.
Единственное, что мне удалось сделать, так это выбежать в дверь, но они повалили меня на землю и уже начали рвать на мне одежду, как вдруг, словно из под земли, появился Гуль.
Я не поняла, как мог здесь оказаться этот трупоед, так как они предпочитают селиться в склепах, однако, как оказалось впоследствии, неподалеку была расположена заброженная крипта и он вышел из нее полюбоваться на игры летучих мышей, флиртующих в ночном небе.
Этакий романтически настроенный и склонный к созерцанию Гуль.
Услышав крики и возню, он пошел на них, в надежде полакомиться, как он, позднее, сам мне говаривал,"свежатинкой". 
Я думаю, мне не нужно тебе объяснять, что было бы не вмешайся он в эту передрягу?
 
Уверена, что я, не только была бы изнасилована этим сбродом, но меня и вряд ли бы оставили в живых.
Я находилась в шоке и прострации, поэтому когда мы пришли ко мне домой, только тогда я заметила, что он прихватил с собой их ноги, умоляя меня приготовить ему из них котлеты.
Мой отказ его не слишком, впрочем, опечалил, и, он, попросив у меня муки и сыра, стал лепить из своих трофеев равиолло, перемалывая мясо своих трофеев собственными зубами, не прибегая к помощи мясорубки.
Он неоднократно  доказывал мне свою преданность и, пока он со мной, я могу быть спокойна за свою безопасность.
Спасибо тебе, дорогой, за заботу обо мне, но, пожалуйста, будь сам осторожнее.
В последнее время входит в моду профессия охотника на Вампиров и это не может меня не тревожить.               
 
 11               
Знаешь, милая, я иногда задумываюсь о том, как сложилась бы наша жизнь, будь мы вместе. Я - существо сугубо ночное и спящее днем.
Любое дневное бодрствование затем тяжело отражается на моем самочувствии.
Ты - создание, которое бодрствует днем, но спит - ночью.
Мы походили бы более на двух часовых, нежели на супругов. 
Вдвоем мы не могли бы никуда выходить.
Разве что ночью. 
Фактически, для тебя, жизнь со мной, являлась бы таким же абсурдным времяпрепровождением, как и твое нынешнее сожительство с Гулем. 
Единственное место, где я, определенно, мог бы тебя чем-то порадовать - это постель. 
Я опасаюсь, что при таком распорядке, в наши отношения, рано или поздно, мог войти кто-то третий.
Это ужасно, но мне приходится признать, что, даже при более благоприятном развитии событий, у нашей любви, практически не было бы никакого будущего.
Я всё это понимаю, но, вопреки логике и здравому смыслу, не могу перестать думать о тебе. 
Куда бы я не посмотрел - везде я вижу твоё лицо.                      
12               
Что же ты со мной делаешь, Исчадие Ада?
Я поливала стоящие на подоконнике растения, как вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Посмотрев в этом направлении я увидела....тебя.
Ты стоял в отдалении, прямо напротив окон моего дома и смотрел на меня таким взором, который прошил бы без труда ни то что беззащитно-хрупкое оконное стекло  - бетонированная стена не смогла бы затупить его остроту, и я  ощутила бы его огонь в том случае, даже если бы и находилась за ней. 
У меня было такое чувство, будто я стою перед тобой голая, а ты целуешь меня своими глазами. 
Всю. 
Я физически ощущала прикосновения твоих глаз к коже своего лица, чувствовала, как ты любовно касаешься ими моей груди и гасишь его пламя на моих губах, опаляя их своим желанием. 
Мне захотелось подать тебе хоть какой-то знак и, я даже начала приподнимать руку, чтобы помахать тебе, однако, в этот самый момент, Гуль, учивший разговаривать нашего ворона Водана, окликнул меня и спросил, что я увидела интересное там, за окном.
Я сказала, что любуюсь красивым Вампиром, который пытается меня соблазнить.
Он засмеялся и побрел на кухню за бутылкой кальвадоса.
Видишь, милый, какая я стерва - знающие меня хорошо, не верят даже сказанной мною правде.
Гуль вышел, а я погрузилась в твои глаза.
Какие они у тебя....
Моя душа тихо плыла по их колдовской зелени.
Она плескалась в тягуче-нежных водах твоего обожания, чувствуя на себе жар твоей звериной страсти, и, любуясь бликами боли, сверкающими на их глади, - словно изумруды на солнце, - хотела нырнуть на дно твоих глаз, чтобы собрать ил твоего чувства ко мне и поднять его на освещенную солнцем поверхность.
Ты стоял окутанный тоскою, словно туманом и твоё страдание развевалось над твоей головой подобно знамени.
Я упивалась твоим взором, пила его, как молодое вино в жаркий полдень.
МУка в твоих глазах, заставляла мое сердце дрожать от восторга.
Я впитывала ее в себя и ее горечь была для меня слаще, чем арманьяк. 
Ни один мужчина никогда не смотрел на меня так. 
Человек никогда бы не смог так смотреть на женщину.
А мне как раз и нужно всё нечеловеческое в тебе, всё дикое и одинокое, всё непонятое и непонятное в тебе, всё то, что ужасает других. 
Мне не нужен никто, кроме тебя.
Я не помню, сколько мы с тобой так простояли, благо у Гуля в этот час было свидание с бутылкой яблочной водки, иначе, у него возникла бы масса ко мне вопросов, и ловкими шутками я  уже не отделалась бы.
Повинуясь внутреннему порыву, я расстегнула свою блузу и медленно обнажила грудь.
У меня возникло желание, чтобы твои глаза могли ласкать ее кожу открыто, чтобы ты мог щекотать своим вглядом мои соски и, беспрепятственно целовать темные круги вокруг них.
Ты продолжал стоять без единого движения и ветер, лаская твое мужественное лицо, играл с твоими смоляными кудрями.
Я завидовала ему, потому что хотела бы быть на его месте и, обвив руками твою мускулистую шею, мягко касаться губами твоего лба, твоих век, щёк, подбородка, рта....
Скажи, а что это за шрам, который пересекает правую половину твоего лица?
Нет, он не уродует тебя, скорее напротив, придает тебе шарм и некую харизматичность. 
 
Внезапно ты развернулся...и пошел прочь.

Это произошло так неожиданно, что у меня упало сердце. 
 
Его словно прищемили дверью и оно заныло от боли так, что я невольно прижала к груди ладонь, а когда на мою кисть упала слеза, то я поняла, что стою у окна и плачу.
Слезы стекали с моих щек и, мелкими градинами, падали на грудь. 
Совершенно обессиленная, я легла на кровать и провалилась в глубокий, темный ров сна, заполненного тревогой и печалью.               
 

 13               
Я не всегда могу справиться с мощными порывами меланхолии, налетающими на меня и рвущими в клочья всё моё существо. 
В такие минуты я воспринимаю мир, как огромную тюрьму и предпочитаю гасить избыток собственной силы в движении, нежели в действиях иного характера, о которых потом, скорее всего, буду жалеть.
Ведь, как бы не раздражали меня люди, мне неприятно сеять вокруг себя насилие и смерть. Я просто устал от этого и природа моя такова, что требует иных удовольствий, нежели наслаждение страданиями других.
Я ведь заражен тобой. 
Заражен, словно странной, но от этого не перестающей быть опасной и, вероятно, смертельной, инфекцией.
Все органы поражены. 
Даже руки мои, и те, наполнены тоской по тебе. 
Я не знаю, что нам делать со всем этим.
Я иногда, порою, не склонен считать счастьем нашу встречу, потому что полагаю, что это особая форма высокого и весьма возвышенного горя, настолько хрустально-чистого, что воспринимается так, будто это -  редчайший подарок судьбы, каковой, однако, весьма родственен смерти.
Смерти я не боюсь. 
В том мире столь же пусто, как и здесь.
Никакой, по сути, разницы.
Декор только несколько иной. 
Вот ты, северянка по крови своей, но живущая на французской земле, оставила свою страну викингов, но прихватила с собой своё одиночество.
Точно так же и там, нас ожидает та же судьба.
Единственное преимущество этого мира - мы располагаем телами. 
Но, ты и я - не можем воспользоваться этим преимуществом под страхом выдворения отсюда. Весьма напоминает библейский миф о Адаме и Еве, тебе не кажется?
В одном я уверен совершенно опредленно - ты должна жить.
И, только лишь тогда, когда твое прекрасное тело начнет разрушаться и само существование станет тебе в тягость - вот тогда я и приду за тобой.
Приду, чтобы увести тебя прочь отсюда.
Мы уйдем рука об руку. 
Я просто выпью твоей крови чуть более, чем это необходимо для твоей жизни.
А Дикая Охота, с которой у тебя контракт, тут же обрушит на меня свою кару за смерть Ведьмы, за твою смерть, любимая.
Мы с тобой не люди, поэтому, и после гибели не потеряем друг друга, благо умрем в одном месте и в одно время, что и позволит нам остаться вдвоем перед лицом Вечности.
Вот и весь мой план, о котором я хотел тебе поведать.
Что касается шрама, красующегося на моей щеке, то тут и рассказывать особенно нечего. Ничего экстраординарного.
Сабельный удар пришедшийся по моему лицу - только и всего.
Ну, а мой вечерний визит к тебе...
Я не могу подолгу пребывать в вакууме отчуждения от тебя.
Мне, помимо крови, теперь необходимо поглощать и твой образ, пусть даже и любуясь тобой издалека. 
Благо, новообращенные мною Вампиры, навели "порядок" и теперь, жители всех окрестных сел не рискуют высовывать свои носы на улицы после двадцать первого часа суток.
Все тропы и переулки идиллически пустынны и свободны от всяческого сброда и отребья, позабивавшегося в крысиные норы своих домов. 
Когда отправят к праотцам этих двух недотёп, я "завербую" следующих неофитов, несмотря на то, что удовольствие это весьма сомнительного толка - кровь у них низкосортная и весьма дрянная. 
А знаешь, я ведь совсем недолго призывал тебя силой своей мысли - ты почти молниеносно откликнулась на мои первые сигналы.
Так приятно осознавать, насколько  мы чутки к малейшим вибрациям друг друга.
Я застыл как соляной столб, любуясь тобой в портретной раме окна.
Моя восхитительная Ведьма, какая же у тебя бесподобная фигура...
Ее изгибы, кажется, не укроешь ни под какой одеждой. 
Она, как-будто, вызывает тебя на дуэль. 
Я желал бы омыть твое тело в очищающей реке своего сумасшествия, но, не потому что оно грязно, а лишь потому что хотел бы его обновить и вернуть его тебе иным, с изменившейся чувствительностью тех его участков, которые притворялись глухими к ласке. 
Но, хотя меня и ослепила яркая вспышка твоей красоты, ее ослепительное сияние, твоя сущность, твоё нежное и благоуханное "Я", скрытое в блестящей обертке твоей плоти, покорила меня окончательно, так как я не мог не разглядеть, что твоя душа приходится сестрой моему мятежному духу.
В то время, как мы стояли друг напротив друга, наши души вели свой разговор.
Я обнимал тебя той частью себя, до которой ни у кого нет доступа, и, которую, я готов отдать тебе, приподнести тебе ее на вытянутых руках, по первому взмаху твоих ресниц.
Я хотел бы обвить тебя паутиной своей нежности, заключив в незримый кокон, оставаясь в каковом, ты всегда могла бы ощущать покой и тепло, а я - мог бы пребывать в уверенности, что этот подгнивший мир не в состоянии причинить тебе вреда, во всяком случае, до тех пор, пока ты находишься в этой, сотканной из нитей моей любви, оболочке.                     
 14               
Ах, ты, безумец!
Какой же ты сумасшедший! 
Ты в самом деле готов отказаться от вечной жизни? 
И сделаешь это ради меня?
А вдруг ты встретишь женщину гораздо красивее, да и, попросту, лучше во всех отношениях? Ты об этом подумал?
А вдруг ты во мне разочаруешься?
Но, Дьявол, как же приятно это слышать....
Неужели так бывает, Вампир? Может быть, ты мне снишься?
Если это сон, то он так прекрасен, что я не боюсь проснуться и в Аду, только бы видеть его подольше.
Околдовал ты меня своими речами и своим обожанием.
Я сделаю так, как ты хочешь.                   
 15               
На своем, не самом коротком веку, я встречал многих женщин. 
Я не буду сейчас нагонять на себя святость - она не слишком идет к моей физиономии. Поверь, мне есть что вспомнить. 
И если я делаю выбор, то уж он, что-то да значит.
Вечная жизнь не такая великая ценность, чтобы хвататься за нее зубами, будто недокормленный пес.
Постоянные повторы натирают мозоли не только на руках, но и на сердце. 
Тем более, что жизнь Вампира может оборваться и от осинового кола, вогнанного в грудь. Да и выйди я днем на улицу - это будет мой последний выход в свет.
Масса случайностей способна оборвать эту "вечную" жизнь.
Цепляться за подобное существование?
За ежедневный отлов крыс и высасывание их жалкой крови? 
Жизнь, которая лишена света исходящего от любимого существа и которая медленно стекает параллельным курсом в сточную канаву....
Меня тошнит от людей и их ужимок, еще больше, чем от крыс. 
А к тебе, Ведьма, я даже не могу прикоснуться. 
И ты полагаешь, что такое бытие стоит того, чтобы им по-настоящему дорожить? 
Я отдам эту "бесценную" жизнь за пару твоих поцелуев и еще добавлю сверху несколько жизней каких-нибудь ничтожеств, чтобы мой поступок не выглядел слишком уж мелодраматичным.
В этом великолепном и чудесном мире всё устроено таким образом, что всё оставляющее нас равнодушными, всё мелкое и тусклое - всегда под рукой, а всё подлинно ценное и значительное - вне всякой досягаемости.               

 

 16               
Что же нас ждет: одна-единственная ночь любви и, затем -  совместное кружение в великой пустоте космоса? 
Вампир, каково это: не иметь тела и  - любить?
Тебе не кажется, что этот вариант будет зеркальным отражением нашей прижизненной пытки? Мы будем лишь созерцать совместное отчаяние.
Две наших души будут скользить бок о бок, но так никогда и не испытают ни с чем несравнимое счастье слияния? 
Мы даже не сможем прикоснуться один к другому.
Мы будем просто находиться рядом, словно два памятника самим себе, такие же отчужденные и молчаливые, как их мрамор.
И всё это будет длиться целую вечность, или же, до того момента, когда кто-то из нас, отчаяшись и исстрадавшись, не вселится в какое-нибудь тело.
А может быть мы уже мучались так с тобой, мой любимый?
Иначе откуда эта невыразимая друг по другу тоска?               
 
 
17               
Я не хочу терять тебя из своего поля зрения.
Я готов к любым истязаниям, при условии, что у меня будет надежда на твоё подле себя присутствие. 
Просто будь рядом и всё.
Ты - основной компонент газа, который наполняет мои легкие и поддерживает мою жизнь. 
Я дышу тобой.
Если ты покинешь меня, то я, однако, не умру. 
Даже люди не умирают от этого, хотя и любят говорить обратное.
Твой уход лишит моё существование небес, в которых парит моя темная душа.
Придется снова ступать по грязи, пачкая в мутных лужах, как свое сердце, так и обувь. Если тебе захочется улететь прочь, я отпущу тебя. 
Я не буду тебя останавливать. 
Удерживать тебя, путем наигрыша на струнах жалости к себе, или силой - я не буду никогда.
Выпей всё, что я могу тебе предложить, тогда и покидай меня.
На вопросы же, заданные тобой, я, увы, не знаю ответа.
По слухам, там, в Безвременьи, можно веками наблюдать один и тот же пейзаж, утопая в нем всем своим духом и не пресыщаться им. 
Есть там такие яркие, заманчивые места, к которым, будто мотыльки, слетаются многочисленные души, чтобы полюбоваться на переливы различных красок и игру причудливого освещения. 
Ты сама выберешь куда тебе лететь и с кем, если заскучаешь в моем обществе.               
 
 
18               
Я устала от ожидания и бесконечных разговоров.
Жить и стариться без тебя....у меня нет ни малейшего желания.
Сбросим свою плоть к ногам друг друга...словно одежды. 
Прилетай. 
Я тебя жду.               

25.10.2009г.