Собачья любовь плюс Лайф

 Собачья любовь плюс Лайф

  Он появился на свет последним, когда его уже никто не ждал. Семь похожих друг
на друга комочков лежали на цветной простыне в углу небольшого вольера, когда
роженица, отчаянно взвизгнув, произвела на свет еще одного.

- Смотри, еще один, - раздался в комнате детский голос, и чья-то  тоненькая рука,
схватив его за шкирку, потащила в угол вольера.

***
Щенок родился на окраине подмосковного города Химки, в обычной малогабаритной
квартире, в стареньком деревянном вольере, скрипящем и качающемся, как терпящий
кораблекрушение корабль. Когда глаза его открылись и увидели свет, он был так
обрадован этому обстоятельству, что от восторга описал мамину лапу.


- Какое оно теплое это СВЕТЛОЕ, - подумал щенок, подставив нос солнечному лучу,
- надо его попробовать. - Он высунул язык, чтобы лизнуть эту красоту, но тут кто-
то больно ткнул его в бок.


 Он поднял голову. Посередине вольера стояла большая, переливающуюся серебром,
пуделиха. Она смотрела на него сверху вниз, и в глазах у нее было столько нежности и любви, что у него защекотало в носу.


– Неужели это моя мама? – подумал он, и сердце его застучало от радости.

- Да, сынок, это я, твоя мама, - гавкнула пуделиха, лизнув его в нос.

- Какая ты большая, – тявкнул щенок. - Неужели, я тоже буду таким?

– Конечно. Ты же мужчина.

- Я мужчина? – радостно взвизгнул он, хотя не понял значения этого слова. Но раз
мама говорит, значит, это хорошо. 

- Да, мужчина, - подтвердила пуделиха и легонько ткнула его носом в живот. -
Только это на человеческом языке, а на собачьем – просто кобель. А кобель – это
звучит гордо.

- А ты кто? – захлопал глазами щенок.

- Я - сука. 

Щенок радостно завилял он хвостом, хотя тоже не понял, хорошо это или плохо. Но
на всякий случай спросил, чем суки отличаются кобелей?

-  Да, в общем, ничем, - начала разъяснять пуделиха, - просто я слабая, а ты
сильный, - она расправила носом скомканную пеленку, - хотя, это вопрос спорный.


Удовлетворенный ответом щенок уткнулся носом в материнский сосок, но не успел 
сделать и пару глотков, как пуделиху атаковали сестрицы. Они облепили ее со всех
сторон, и ни в какую не желали уступать место худосочному братцу.

-Ах, так?! - разозлился щенок и, воткнувшись носом в пушистое месиво, с видом победителя вцепился в разбухший сосок.

Когда хозяева вошли в комнату, он досасывал последние капли.

- Посмотри каков наглец, - крякнул мужчина, - все молоко у Лаймочки высосал". -
Он потрепал его по голове: - Молодец! Так с ними и надо, с этими бабами!

- Интересно куда мы этого молодца девать будем? - всплеснула руками хозяйка. -
Это ж чистый дефект. Уши короткие, лапы длинные и норов, как у бульдога. 

- Может, его тетке на день рождение подарить.

- Чтобы она тебя с лестницы спустила?!   

- Тогда отдадим кому-нибудь за бесплатно, - сдался хозяин - задаром, сама знаешь,
и уксус сладкий.

Щенку надоело слушать оскорбления в свой адрес и он зарычал, да так грозно, что
хозяева расхохотались.

-  А ты говоришь, дефективный, - улыбнулся мужчина и звонко поцеловал его в нос. 


***
 Шло время, щенки подрастали, оттачивали характеры и толстели, будто замешанные
на дрожжах, все, кроме  худосочного. Тот, как и прежде, бегал по дому, позванивая
костями и удивляя хозяев сообразительностью и заливистым лаем.


Когда в дом приходили покупатели, щенок, в отличие от сестриц, не проявлял к ним
особого интереса. Он всегда находился рядом с хозяйкой и, если ему что-то не
нравилось, грозно лаял, оберегая ее от чужаков.

- Ты, мать, как под конвоем, - поглядывая на снующую по квартире парочку,
покряхтывал хозяин, сожалея, что щенка придется отдать.

- И не говори, - сокрушалась хозяйка, с нежностью поглядывая на отбракованного, -
прилепился, как жвачка, не оторвешь.

Так незаметно в заботах и хлопотах прошел месяц.

Худосочный подрос и превратился из тощего негодяя в красивого поджарого пса. Пришла пора подбирать ему новых хозяев и кличку, которая должны были вписать в
щенячью карточку.
 
Перебрав множество вариантов, хозяева решили назвать щенка Лайфом, по буквам
матери и отца.

  - Слушай, мать, - почесывая затылок, рылся в запущенной памяти хозяин, подбирая
кличку щенку, - а ведь ЛайФ в переводе с английского ЖИЗНЬ!- он вытащил из
книжной полки словарь и, послюнявив палец, начал перелистывать слипшиеся странички. - Лайф, Лайф, -  бормотал он, подслеповато вглядываясь в слова.  – 

Точно, Life – это жизнь! Не забыл я английский!

 Женщина взяла щенка на руки, осмотрела его со всех сторон.

- Ну, Лайф, так Лайф! Хотя… для собаки очень странная кличка…

Ах, если бы они знали, какую роль сыграет в судьбе щенка эта кличка! Не зря
говорят, что имя определяет многое. И это касается не только людей, теперь я это
доподлинно знаю.   

***
Шли дни, щенок подрастал,радовался жизни и, похоже, не собирался покидать отчий
дом. Но хозяевам были настроены решительно,и оставлять его у себя не собирались.

Однажды утром в квартире раздался звонок. Щенок выпрыгнул из вольера, и с лаем
помчался к двери. За щенком из комнаты вышла хозяйка.

- Слышишь, озорник, может, за тобою пришли? - улыбнулась она. - Сон мне сегодня
приснился…  вроде как у тебя крылья выросли ... и ты улетел… 

В квартиру вошел высокий седовласый мужчина и молодая симпатичная женщина.

Хозяйка провела их на кухню, а сама пошла в комнату за щенками.

***
 По  раскрасневшемуся лицу женщины было видно, что она сильно волнуется. Мужчина
тоже был неспокоен, хотя старался этого не показывать. Он стоял у жены за спиной,
уставившись на дверной проем, откуда должны были появиться щенки, и барабанил
пальцами по подоконнику.

 Когда хозяйка выпустила щенков, Лайф лег на коврике у порога и стал наблюдать за
ползающей по потолку мухой. Звуки, раздававшиеся из кухни, голоса, непривычные
запахи, будоража воображение, подталкивали его выйти из комнаты,но он продолжал
лежать на месте, упрямо тараща глаза в потолок.
 
 Щенки тем временем носились вокруг растерявшейся парочки, облизывая им руки,
щеки, носы... Пушистые, похожие друг на друга комочки, отталкивая друг друга,
пытались вскарабкаться на руки женщине. Она хватала то одного, то другого, но
они, как мячики, выскальзывали из рук и скатывались на пол.

- Сколько же их у вас? –  растеряно проговорила женщина, посмотрев на хозяйку.

- Семь! - улыбнулась та. - Берите любую.

 Женщина с интересом посмотрела на притихшего в дверях Лайфа, который после долгих колебаний все-таки вышел из комнаты.

- А это мальчик, - затараторила хозяйка, - смотрите какой хорошенький. - Она
подняла его с пола и сунула женщине в руки.

Лайф посмотрел на хозяйку, потом на незнакомку, и неожиданно лизнул ее в щеку.

 - Так я не поняла… - насторожилась хозяйка, посмотрев на умильную морду щенка. -
Берете вы его или нет?

Женщина передала щенка мужу.

-  Мне нравится. А тебе?

- Берем, - твердо сказал мужчина, почесав его за ухом.

- Значит, договорились? - осторожно проговорила хозяйка, боясь спугнуть
покупателей.  - Только должна вас предупредить, он у нас не выставочный.

- Что значит не выставочный? - растерялась женщина, никогда не имевшая дело с
собаками.

- У него ушки до нормы не дотягивают и характер не соответствует. Агрессивный
очень для этой породы. Поэтому выставки отменяются.

- Что значит, ушки не дотягивают? - мужчина убрал в карман кошелек.

- Понимаете, - замялась хозяйка, - ушки должны доставать до кончик носа, а у него
только до середины дотягивают. Так, что подумайте. - Она загнала щенков в
комнату, будучи уверенной в том, что Лайфа эта парочка не возьмет.

- Ну, как? Берете или нет? - вернувшись на кухню, для приличия спросила она.

- Конечно,  берем, - ответили они хором. Только… у нас к вам просьба, можно
забрать его через неделю? Мы дачу достраиваем... думали, раньше управимся, но
знаете, как это  бывает. Да еще двое детей… А с собачкой гулять надо, а после
прививки сразу нельзя.

Хозяйка  недоверчиво посмотрела на мужчину: "Куда ж они собаку берут, с двумя то
детьми?"

- Я вижу, вы сомневаетесь? - мужчина снова достал кошелек и, вытащив из него
пятитысячную купюру, положил на кухонный стол. - Не беспокойтесь, через неделю мы
его заберем.

Хозяйка сунула деньги в карман. - Раз дачу строят, значит, не бедные, - подумала
она и душа ее успокоилась.

После ухода посетителей хозяйка выпустила щенков на кормежку.

 Лайф выбежал из комнаты первым. Растолкав сестер, он с лаем побежал на кухню. Но
каково было его разочарование, когда он увидел, что кухня пуста. Забравшись под
табурет, на котором сидела женщина, он втянул носом оставшийся после нее запах и
громко протяжно завыл.

- Вот вам и собака… - с сочувствием посмотрела на Лайфа хозяйка.

- Вот, они люди, - подумал Лайф,  - я им поверил, а они меня предали.


***
Прошла неделя. Горечь потери понемногу теряла свою остроту. Лайф начал привыкать
к мысли, что останется в этом доме навсегда и, что женщина, с которой он
собирался уйти в новую жизнь, никогда не вернется. Но, на его счастье, все случилось иначе. Через неделю в квартире  раздался звонок.

 Опережая хозяйку, Лайф помчался по коридору. Когда дверь открылась, он увидел на пороге ее, пахнущую радостью и теплом женщину. Она стояла на коврике у порога, держа за руку белобрысого малыша, а из-за спины у нее выглядывала курносая кудрявая девочка.

 Забыв обо всем на свете, Лайф бросился к ней под ноги. Она подхватила его на руки и, прижав к себе, звонко поцеловала. Визг, тисканье, детский хохот... все
смешалось в одно счастливое радостное событие. В общем, встреча была душевной,
радостной и веселой.

Последнее слово, которое Лайф услышал в родительском доме, было: "Поехали!"

Молния на сумке взвизгнула, оторвалась от пола, и Лайф "полетел" в новую жизнь.

***
Первая ночь в новом доме была наполнена приключениями, о которых он потом
вспоминал всю свою жизнь.

Во-первых, по стенам и потолку всю ночь ползали какие-то белые полосы, которые он
безуспешно пытался поймать. Во-вторых, за окном всю ночь что-то бухало и гудело,
заставляя его вздрагивать и дрожать, а в клетке на столе что-то громко чавкало и
воняло, да еще так противно, что ему приходилось закрывать лапой нос, чтобы не
стошнить в кресло-кровать, куда его положили хозяева.

Первые полчаса он честно терпел вынужденное одиночество, но когда хозяева уснули,
решил перебраться к ним под бочок. Правда диван был слишком высок, и покорить его было непросто, но это не останавливало его. Он бросался на него, как на врага, цеплялся когтями за одеяло, падал и снова бросался...

 Хозяева делали вид, что не замечают его стараний. В общем, борьба за место под солнцем продолжалась почти до утра. В конечном итоге хозяевам пришлось уступить.

Под утро все трое лежали в одной постели – по краям хозяева, посередине щенок. 

Так, однажды, попав к ним в постель, Лайф остался там навсегда.

- Да что же это за безобразие! -  в сердцах говорил хозяин, глядя на
похрапывающего на подушке щенка, - прямо, как прибаутке: "А счастье было рядом,
да грохнуло снарядом!"

– Ничего не грохнуло, - обижалась жена, с умилением поглядывая на серый комочек,
сладко посапывающий на подушке, - никакой это не снаряд, а маленький пушистенький
одуванчик.

***
 Через год пушистенький одуванчик превратился в красивого статного пса. Ушки, из-за которых он когда-то был отбракован, обросли шерстью и теперь уже висели огромными лопухами, как у всех породистых пуделей, шерсть стала светло-серебристой и очень густой.

 Лайф был не только красив, он был самолюбив, тщеславен, весел и безмерно предан  хозяевам, предан до боли, до звона в ушах, предан так, как  могут быть преданы сотни собак, собранных в одном маленьком теле.

Он обожал свой дом, дачу, которую охранял, не хуже сторожевого пса, и еще дачу родственников, расположенную в ста метрах от его дома, считая своим долгом помогать младшему брату, не имевшему опыта в подобных делах.

Но больше всего Лайф любил ездить на машине. Он высовывал морду в окно и летел вместе с ветром, или наперекор ему, в неведомые дали, размахивая ушами, как крыльями.

– Эй, Шумахер, - смеялась хозяйка, пытаясь вытащить его из окна, - а, ну вылезай, а то уши простудишь. Но Лайф делал вид, что не слышит ее. Так и ехали до самой дачи с открытым окном, из которого торчала довольная собачья морда, с развивающимися на ветру ушами и взлохмаченным, как у клоуна, хохолком.

***
Больше всего  на свете Лайф ненавидел нахальных и трусливых собак, каковым сам не являлся. Он презрительно обходил их стороной или, если собака нахально лезла к его хозяйке и детям, бросался на него и терзал до тех пор пока тот не убегал, трусливо поджав хвост.

Во время этих прогулок было не понятно, кто кого выгуливает, он хозяйку или она его. И только с хозяином он чувствовал себя спокойно, считая его равным. С ним они гуляли не спеша, вдумчиво, долго, наслаждаясь друг другом и окружавшим их миром.

Прошел еще один год. Лайф стал совсем взрослым. Наступила весна – пора любви.

Но в жизни Лайфа ничего не менялось. Он так же бегал за бабочками, нюхал  цветы, играл с детьми, не обращая на женский пол никакого внимания.

Хозяйка волновалась. "А как же инстинкт?" 

Хозяин, глядя на беззаботно скачущего пса, считал, что ему и без этого хватает любви. 

- И на фига ему эти проблемы, - посмеивался он, гладя в его озорные глаза, - ему и нашей любви хватает, оставьте собаку в покое. - На этом и порешили.

Но жизнь вносит свои коррективы. Когда Лайфу исполнилось два года, в собачье сердце неожиданно ворвалась любовь. Она жила в его доме, в соседней квартире. Ее звали  Глэди. Красавица овчарка поразила его взглядом рыжих крапчатых глаз, королевской осанкой и красивым грудным голосом, исходившим из самого сердца. 

Увидев Лайфа, рыжая бестия вильнула хвостом и, кокетливо поведя ухом, продефилировала мимо него по коридору. Не в силах пошевелиться от такой красоты Лайф прирос лапами к полу. И только когда она скрылась за поворотом, он оторвался, и сам того не желая рванул за ней следом.

Так началась эта необыкновенная любовь, продлившаяся без малого одиннадцать лет.

Глэди так же, как и Лайф, была однолюбкой. Однажды впустив в свое сердце серебристого пуделя, она отдала ему всю любовь. И как хозяева ни старались свести ее с кобелями ее же породы, она не подпустила к себе никого.

Странные совпадения, сопровождавшие влюбленных по жизни, касались не только их самих, но и их хозяев. Обе семьи много лет прожили в одном доме и в одном подъезде, только на разных этажах. В обеих семья было по двое детей, с разницей в год соседи получили квартиры. Но главным совпадением было то, что и Лайф и Глэди были отбракованными, но приобретены с той же с разницей, в год.

 Первыми на новую квартиру переехали хозяева Глэди. Это стало для Лайфа настоящей трагедией. После того злополучного дня он целый год бегал на пятый этаж в надежде увидеть любимую, и каждый раз его ждало разочарование. Глэди так и не появилась, и только на стареньком половике все еще оставался запах любимой. 

- Да нет ее там, - успокаивала его хозяйка, с трудом оттаскивая от двери, - уехала твоя любовь, и с этим надо смириться.

Но он не хотел мириться с такой несправедливостью и продолжал поиски любимой, наперекор уговорам.

 Через полгода мучительного одиночества Лайф и Гледи все-таки встретились. Произошла эта встреча накануне Нового года в новой квартире, где теперь жила Глэди.

 Когда машина тронулась с места, сердце Лайфа тревожно забилось, и к горлу прямо из живота подкатил огромный комок. Он встал на задние лапы и попытался его проглотить, но у него ничего не получилось. Тогда он сделал глубокий вдох и, вдруг, почувствовал в воздухе тот самый запах,который остался на коврике у порога.

 Ниточка, связывающая  влюбленных, зазвенела, как натянутая струна… Лайф высунул морду в окно и полетел вместе с ветром навстречу своему счастью.

 Уши его развивались, как майские флаги, сердце грохотало, глаза слезились от ветра, но он стойко держался, боясь упустить эту единственную, связывающую их звенящую ниточку.

 Когда дверь в квартиру открылась, влюбленные, расталкивая хозяев, бросились навстречу друг другу.

 Огромная рыжая овчарка и маленький серебристый пудель визжали, катались по полу, облизывали друг друга, не обращая внимания на застывших от изумления хозяев. Им было все равно, кто и что думает. Время для них остановилось. В мире существовал только любовь – страстная, всеобъемлющая и непонятная людям.

 С этого дня их встречи возобновились. Правда, они были редкими, но такими упоительными и сладкими, что они решили, пусть так и будет, и жили ожиданием встречи.

Так продолжалось несколько лет, до тех пор, пока однажды от рака не умерла Глэди. Ниточка, связывающая два любящих сердца, оборвалась... Лайф стал медленно падать на землю... и умер ровно через год от той же болезни, что и она. На этой земле ему больше нечего было делать.
 
 Они боролись за жизнь, как могли, пережив каждый по несколько операций. Может, надежда на последнюю встречу столько лет держала их на плаву. Упорно сопротивляясь болезни, они шли навстречу друг другу, пока Бог однажды не сжалился над ними и соединил любящие сердца на небесах, и теперь уже навсегда...