Выбор

-Господи, день то какой чудесный, - думала Надюша, посматривая в окно своей кухоньки. – Весна! Суббота!

С утра как-то легко стало. Проснулась, понежилась в тёплой постельке, любуясь солнечными бликами на потолке, вдохнула горький запах недавно вылупившихся тополиных листочков и манящий аромат зацветающей белой акации. Лёгкий ветерок просачивался из чуть приоткрытой балконной двери, нежно перебирал, играя, рисунчатый край лёгкой прозрачной занавеси. «Хорошо! Ну, хорошо же?»
Вскочила с постели как на крыльях. Потому, что поняла: « Всё правильно решила, теперь я свободна. Свободна!»

Утром за чашкой кофе ещё раз продумала всё, что скажет ему. В который уже раз перетасовала все подготовленные фразы, перебрала все пришедшие в голову возможные его ответы. Всё хорошо, всё правильно. Давно нужно было решиться. Прикрывалась, какими-то куцыми листиками надуманных отговорок.
Двенадцать лет, как один день.

****

Наденьке было двадцать четыре, Ему тридцать шесть. Водоворот. Затянуло, закрутило обоих. Он вырывался из семьи, подхватывал её своим безумным порывом и они проваливались в бесконечное обладание друг другом, единение тел, чувств, ощущений, эмоций.
Он прикипел к ней сразу, просто рухнул в эту запретную любовь, нырнул в заманчивую сладость не раздумывая, закрыв на всё глаза. А она?

Она просто пошла за ним, увлекаясь его азартом, восторгом. Да что уж там, буря его чувств захватила в плен девушку, томно мечтавшую о необыкновенной любви и о своём герое, скачущем на безудержном коне и с развевающимся плащом романтики за плечами. Цветы, подарки, тайные поездки, безумные поступки. Жизнь вдруг превратилась в сказку, в красивый сериал. Подруги завидовали, когда она ныряла в роскошное нутро его машины, тогда таких машин на дорогах было немного. А потом покатилось, закружилось, сердце стало замирать оттого, что он рядом. Уже было не важно: с цветами он пришёл или нет, успел ли купить ей подарок, придумал ли новый сюрприз. Теперь она тонула в его ласковых глазах, согревалась теплом его рук, напитывалась запахом его родного тела, смешанного с ароматом дорогого одеколона. Голос завораживал и уносил в волшебные сети желания. Вдвоём, уже вдвоём, их кружило в омуте ненасытной страсти и плотских желаний.

Год, другой, Надежде захотелось как-то успокоиться, утихомириться, отвоевать его, наконец. Завидовала его жене, очень. Жена просто ждёт его, знает, что он всё равно вернётся, потому, что они - семья, и дом согрет их теплом. А она? Как же она?
Устроила ему сцену, безобразную сцену. Он успокаивал вначале, потом утомился, стал огрызаться, потом пришёл в ярость от унизительной чуши, которую она несла. Не могла уже остановиться, её понесло, почти истерика. Он отвесил ей оплеуху и хлопнул дверью. Ушёл, как отрезал.
Она маялась неделю, другую. Нет! Не звонил!
-И пусть, пусть. Он ещё пожалеет.

В понедельник Наденька зазывно улыбнулась в ответ на дежурные комплименты вечного холостяка-Казановы Васи Бубина из соседнего отдела. Он сразу понял, что ему дали шанс, и запрыгал вокруг резвым зайчиком, защебетал соловьём заливистым и стал пожирать взглядом голодного удава. А через неделю она сдалась. И отдалась. «Отомстила».
Потом долго отмывалась в душе, сдирая с себя жёсткой мочалкой липкие Васины прикосновения и смывая его потную похоть потоками горячей воды.
-Брррр! Дура! Дура! – Орала вслух, захлёбываясь водой.
Она брезгливо отмахивалась от гадких воспоминаний-ощущений, ревела и хотела только одного: опять попасть в теплоту любимых рук и услышать биение его большого сердца. Позвонила сама:
- Прости меня, прости. Мне ничего не нужно от тебя, я просто тебя люблю. И боюсь потерять. Больше никогда тебя ничем не упрекну, ничего не попрошу. Я клянусь. Только не бросай, не наказывай так строго. Иначе я умру…

Через час он ворвался к ней. С цветами, пакетами, какой-то коробкой. Ничего не нужно! Она смотрела в его глаза, и погружалась в его тепло, заряжалась электричеством его желаний. «Какой он красивый!» - она протянула руку, чтобы погладить его висок. Он швырнул всю свою поклажу на пол, схватил её, и их опять смыло в пучину.
Через некоторое время стало понятно, что она беременна. От Васи Бубина! В анекдоте так смешно не придумают. Но, не весело. Мысль о Васе вызвала рвотный инстинкт. Или Васино чадушко мстило за своего папашу?

У её любимого не может быть детей, из-за этого его две жены бросили. Третья живёт, потому, что у неё есть сын от первого брака, да и не рожают у нас в таком возрасте, не нужно уже.
Сказать ему про беременность, значит признаться, что она ему изменила. А если он опять отрежет, уйдёт, хлопнув дверью? Нет, ни за что. Эту тайну она похоронила вместе с тем ребёнком. Которому сейчас было бы почти десять лет! Она уже никогда не узнает кто это был, мальчик или девочка, но с каждым годом сожаление о содеянном всё большим грузом ложится на душу, саднит нудной болью сожаления в сердце.

Годы шли, и притихать стал костёр их страсти. Там жена, тут она. Одно воскресение с ней, другое с женой. Всё стало просто. Его тапочки в прихожей, его любимая чашка в шкафу, халат в ванной на крючке, пижама в верхнем ящике комода. Да! Пижама! Вместе с его трусами, носками, водолазками.
Он просто разделил свою жизнь пополам, между двумя женщинами. А может уже на троих, кто знает? Не видя друг друга, не зная, две женщины смирились с тем, что не могут обладать избранником безраздельно. Иногда становилось тоскливо, совсем беспросветно. Гнала от себя эти мысли. Кто-то задыхается от одиночества, а у неё поддержка, и внимание, и любовь.
«Есть, есть любовь!» - убеждала иногда Надюша саму себя. Принималась за уборку, готовку, изматывала себя придуманными заботами. Проходило время и опять приходило желание погреться у его большого любящего сердца.

Изредка подкрадывались к Наде грызущие мысли. «Что дальше? Чем всё закончится?» Мысли стали прорастать, оплетая душу липкой паутиной. Страх, неизвестность – с этим как-то нужно было жить, и коротать тёмные от одиночества вечера. Уже давно нет подруг, друзей подавно. Уже за тридцать, а ничего нет. И не было? Сама себя обманула. Он жил полной жизнью, а она половинкой. Потому, что вторую половинку нельзя было заполнить, не разрушив своё счастье. «А счастье ли это?»
Она не хотела отвечать на этот вопрос. Гнала от себя сомнения, чтобы не разрушить привычный мираж. Но вопрос не исчезал…

****
Изменилось всё как-то вдруг. Убегая от тягучих вечеров, пристрастилась гулять вечерами по набережной. Покой исходил от реки. Ленивый поток облизывал каменное устье мокрыми языками, уносил в своих прядях соринки её мрачных мыслей и приходил покой. Возвращалась домой каждый раз счастливой, восторженной, заваривала себе большую чашку крепкого чая с липовым мёдом и укутывалась в уют своей маленькой норки. Читала. И радовалась, что ей никто не мешает. Начала вышивать. Крестиком. Стежок к стежку, стежок к стежку, рождалась картина!

В субботу вставала рано, приводила себя в порядок, шла за продуктами в соседний супермаркет и готовила угощение для него. Ждала? Ждала!
Мимоходом вытирала пыль. Потом, когда кастрюльки и сковородки заполняли квартиру аппетитными запахами, в духовке поспевал духмяный пирог, быстро мыла полы. Надевала красивое платье. Белая скатерть, свечи, хрусталь. Ждала, конечно, ждала. Но, почему-то с облегчением закрывала дверь, когда он уходил. Не было уже водоворота, не было волн и пучины, и жар страсти перешёл в ровное тление затухающего костра.

Дальше, больше. Жизнь стала незаметно наполняться планами, мечтами, увлечениями. Курсы английского, уроки живописи, поездки загород вместе с новыми приятельницами, на пленер. Люди! Её жизнь начали заполнять новые люди. Интересные разговоры, споры, общение. И мечта появилась! Поехать в Карелию, на Валаам. Вечера стали пролетать незаметно, отхватывая от ночи кусок. Жизнь наполнялась новыми запахами: краска, бумага, букеты засушенных трав, привезённых вместе с этюдами из лесов и полей. И книги, книги. Жизнь набирала скорость, как стронувшаяся с места нарядная карета. Вперёд, вперёд!

-Надюша, ты ждёшь меня? Я приеду в субботу, к двум.
-Суббота? Это уже завтра?
-Ты не рада?
-Да нет, почему же, приезжай.
«Как не кстати. Выставка новая приехала. Завтра открытие, Фотографии можно было бы сделать интересные. Да ладно, может он без ночёвки, может на несколько часов?»

*****

Вечером, с работы, Наденька шла, совершенно не торопясь. Свернула к набережной, прислушалась к льющемуся журчанию. Закат! Невероятно красивый закат! Солнце откуда-то из-за домов подрумянило взбитые облака, малиновыми бликами легло на беспокойную воду, и золотистыми брызгами пролилось на верхушки стройных тополей. В то же время, сумеречная строгость очертила резче контуры домов, бетонных балясин, дороги и разлапистых ёлок. И окошки в домах начали вспыхивать жёлтым сливочным светом. Ещё не ночь, но уже потух день. Воздух, последним тёплым вздохом окружил, обогрел и прилёг на асфальт. Спасовал перед приближающейся вечерней прохладой. И запах. Любимый тополь нежной пряностью горьких листочков смешался с запахами реки, и откуда-то сладкий запах ванили. А надо идти домой. Собрать разложенные книги, рисунки. Завтра приедет он.
Надя присела на скамью между бетонными тумбами ограждения реки, рядом с разгоревшимся млечным светом чугунным фонарём. Ну ещё чуть-чуть. Солнце уже померкло, фонари отражались в подвижной, шумной реке, освещали потемневшую поверхность. Вечер.
« Утром пораньше в магазин, куплю курочку, кусочек свинины. Курицу запеку, как он любит. Котлеты или отбивные? Может быть рыбу?»

И налетело вдруг что-то, вздрогнули плечи, закапали слёзы. Может, речная прохлада окатила бессилием:
«Двенадцать лет! Кого я обманываю? Зачем это всё? Мне уже тридцать шесть, ему сорок восемь. У него дом, семья, уже внуки от сына, которого вырастил. Пусть сын не его, но он ему дорог, он считает его своим. И я у него есть. Он жил все эти годы полной жизнью, как хотел, как было удобно. А я? Любовница! Я украла у себя двенадцать лет, сама себя обманула. Чего-то ждала, гнала от себя сомнения. Себя не обманешь. Должна. Ни кому ничего не должна! Не хочу, больше не хочу этих встреч! Не хочу его ждать! Пусть живёт своей жизнью, но уйдёт из моей. Кто придумал, что счастье женщины – мужчина, который рядом. Кто придумал, что без мужчины женщина никто. Вот, есть мужчина, иногда даже рядом. И что?
Не нужен мне мужчина. Просто хочу жить, хочу понять жизнь, на вкус распробовать. Хочу дом, тёплый дом, где меня будет ждать друг, любимый, соратник. Больше кусочка от себя не отдам, никому не отдам. Сложить свою судьбу с чьей-то на равных соглашусь. Если нет, значит не судьба. Значит, буду просто жить. Радоваться Утру, любоваться Днём и уставать вместе с Вечером. Я не половинка. Я – целое! Я не хочу больше ничего ждать, ни кого не хочу ждать. У меня уже так много есть, я уже живу!»

И стало легко, захотелось домой, в запах краски, к папкам с бумагами, вышивкам, книгам, подрамнику. И завтра она всё ему скажет. Не будет она ничего убирать, и готовить завтра не будет. Придется ему обойтись гречневой кашей и чашкой кофе. Как она любит! И выслушать её придётся! И уйти!

Двенадцать лет! Как один день!