Начальник отдела кадров, VI. День рождения фюрера

Завтра должен прибыть новый начальник, но сегодня мы еще погуляем. У Аксарина – юбилей. Обычно мы отмечаем большие торжества в нашей столовке. Там можно недорого заказать картошку с мясом, салаты, и без особого вреда для желудка.

Утром оформлял документы одной дамочке. Устраивается юристом. Говорит, что пришла работать не ради денег, а просто потому, что дома сидеть скучно. Первый раз вижу такое создание. Эффектная бабешка, прямо королева Марго…

– Вы видели, как она одета? – спрашивает Валентина, когда дамочка с нами распрощалась, – все наши женщины ей обзавидуются. Неужели она так будет на работу ходить?
– А что такое?
– Я уж не говорю про тряпки. Вы обратили внимание на ее сумочку? Знаете, сколько она стоит? Двенадцать тысяч!
– Эта корзиночка?
– Да, эта корзиночка стоит двенадцать тысяч рублей, я ее видела в «Парфюм-Блеске». И духи у нее тоже не из дешевых, поверьте мне на слово… С моей зарплатой на них целый год надо копить.
– Понятно, – говорю, – наверное, мужик ее из бизнесменов. Ну и как она у нас будет работать? Ее же наши дамы сожрут…
– Не знаю, может, у нее ума хватит не выставляться…
– А если у нее мужик такой крутой, чего же он ее к себе не устроил?
– Мало ли какие причины? Может, у ее мужа секретарша еще эффектнее, – сказала Валентина и вздохнула.

Она резко вышла из кабинета. Я уже знаю – опять будет реветь в туалете… Все-таки скучает Валентина по своему Алексею.

* * *
… Все сидели с таким чувством, как будто мы в последний раз собираемся вместе. Неизвестно, что с нами будет завтра. Как поведет себя этот Живлякин? Кого казнит, а кого помилует…

Аксарину подарили картину. Хорошая такая штуковина, метр на метр. Изображает деревенский пейзаж – деревня, поле, коровы пасутся…

– Намек понятен, – говорит Аксарин, – только на пенсию я еще не собираюсь. Не дождетесь.
– Да что ты, – успокаивает его Масленкина, – никто и не намекал.
– Вот о чем я думаю, ребятки, – сказал Мидянский, – завтра жизнь пойдет по-новому, и с этим ничего не поделаешь, надо смириться. Но давайте выпьем за то, чтобы нам не сломаться, не скурвиться… это самое главное.

Заглянул Мельман. Черный от загара, но под глазами круги… понятное дело, переживает.

– Дорогой Лев Борисович, – всхлипнула Масленкина, – как мы теперь без вас будем? Вы же нам как отец родной…

Мельман махнул рукой: «Да ладно вам причитать… привыкнете и к новому. Ну, где тут юбиляр прячется?»

Сказал несколько слов. Он хорошо умеет говорить, но сегодня его слова были какие-то вялые…

– Вот что я вам всем скажу, – вдруг встал Аксарин, – за поздравления, конечно, спасибо, но картину эту я не возьму! Можете ее в вестибюле повесить. Честь имею!

Сказал и направился к выходу, не обращая внимания на уговоры. Так и ушел. Впрочем, уход юбиляра как-то быстро забылся. Тут поважнее тема была. Все гадали, какие сюрпризы нас ожидают завтра…

– А вы обратили внимание, – сказала Масленкина, – что у этого Живлякина день рождения двадцатого апреля?
– И что? – спросил Мидянский.
– Как что? Вы же умный человек, а спрашиваете… Адольф Гитлер тоже родился двадцатого апреля. Так что, помяните мое слово, завтра нам мало не покажется.