Здравствуй, милая картошка!

            … Мои первые воспоминания начинаются поздно, с 8 летнего возраста. Мы тогда жили в исторически знаменитом городе Белая Церковь, Киевской области. Мы – это моя Мать, Антонина Ивановна Тукалевская (урожд.Тодосиенко), 39-ти лет, наша бабушка, Евдокия Ивановна Тодосиенко (урожд.Ткаченко), 91 год , я – восьмилетний пацан, да моя новорожденная сестрёнка Зайка.
                Мать предпринимала титанические усилия, чтобы наша семья-подранок, ставшая такой после войны, когда нас бросил отец, как-то выжила. Правда, отец присылал алименты. Но, поскольку он тогда служил за границей в Китае, в городе  Порт-Артур, его деньги приходили, зачастую с большими задержками, до 3-х месяцев. А, как известно, только верблюд может напиться впрок. Да и то, напиться, а не наесться, да и то, конечно же, не на три месяца. Размер этих алиментов никак не мог нас превратить в богачей. А отец никогда не присылал сверх положенного. Не то, чтобы он был жестокий человек, хоть и добреньким его назвать я не могу, просто, он пуще смерти боялся негодования своей новой молодой жены, у которой был ненасытный аппетит…
                Поэтому, с отцовой «щедрости» мы бы, конечно, пошли по миру, да здорово нас выручал огород. Когда-то этот огород был большой – целые 10 соток, а потом, стараниями нахрапистых соседей (чего бы нас беззащитных не поприжать?!) у нас осталось всего 6. На этих шести сотках у нас росли две большущие груши поздней спелости и раскидистая вишня с удивительно крупными и сладкими плодами. Ни таких груш, ни такой вишни не было у соседей. И мы с мамой, в своё время, решили, что рассаду наш трудолюбивый дед Иван Гордеевич, раздобыл в заповедном парке пани графини Браницкой, у которой служил атаманом. (См. «Мифы нашего рода». Опубл. http://proza.ru/2007/02/09-150 )
                Эти груши были ощутимым привесом в нашем скорбном рационе.  Мы собирали их поздно осенью. Аккуратно, не повреждая, раскладывали под кроватями, где они постепенно дозревали. Дозревшие груши были большими, сочными и сладкими. Ещё наша неунывающая, трудолюбивая, и, казалось, никогда не устающая Мать, нарезала эти груши ломтиками, нанизывала на нитки и эти вязанки сушила над печкой, обеспечивая нас, таким образом, зимой витаминами: компотом из сухофруктов. Точнее, из сухогруш. А иногда баловала нас запекая их в духовке, отчего они делались, прямо-таки, медовыми...
                ...На этих шести сотках мама ухитрялась высадить «всякой тваре по паре», как любила она говорить. На ближайших грядках у мамы росла зелень: укроп, петрушка и пр. Были грядки: свекольная, капустная, помидорная, огуречная По межам мама садила тыкву, а для экзотики был и уголок, где поспевали арбузы, кавуны по-украински.
                Украинский чернозём – благодатная земля. Она родит всё, только приложи к ней труд. А теплый климат средней полосы Украины давал возможность всё это успевать выращивать.
                Но, конечно, основную часть занимала картошка, «палочка-выручалочка» бедняков. Поскольку за зиму свой небогатый урожай мы подъедали вчистую, то весной на рассаду мама на базаре покупала немного картошки. Причём и ту мама, как могла, четвертовала. Сначала мы эту картошку проращивали в тепле и темноте, проще сказать, под кроватями. А когда приходило время посадки, мама готовила посадочный материал: разрезала картофелину так, чтобы каждый росточек её посадить отдельно, чтобы было побольше кустов и чтобы, таким образом, собрать  как можно больший урожай.
                Картошка же, естественно, была основным нашим блюдом. А чтобы она нам не приелась, наша Мама изощрялась изо всех сил разнообразить её приготовление. Она знала множество блюд из картошки. Мама вообще была кладезь добрых знаний. Она рукодельница, каких поискать. Прекрасно шила (см. новеллу «Стоячие штаны»). Прекрасно рисовала (перед войной закончила 3 курса Киевского Художественного института). Умела делать чудеса из папье-маше. В дальнейших своих повествованиях, если будет на то Божья воля и я  успею, я вернусь к этому маминому дару.
                А уж готовить Мать умела, как никто!

                …В тяжелейшие дни безнадёжности и горькой тоски, брошенная отцом, она иногда приглашалась знакомой женой генерала для помощи по кухне и приготовления особенных деликатесных блюд. Помнится, она приготовила на юбилей этому генералу фаршированную щуку, да так, что все гости пришли на кухню, забрали маму с собой за стол и чествовали её кулинарное мастерство. Мама стеснялась, но светилась от радости...
                А потом она ночью, отчаянно рыдала, намертво закусывая зубами подушку, чтобы заглушить звук и меня не разбудить. Но она зря старалась. Я не спал. Я тоже плакал. И тоже тихо, чтобы мама не услышала. Я понимал, отчего она рыдает. Я понимал, что, вернувшийся с войны отец – полковник, весь в орденах, герой-фронтовик, мог бы  создать маме такую жизнь, чтобы она в ней была не кухаркой на чужой кухне, а хозяйкой, госпожой распорядительницей.
                Не только мог, но и был обязан! За его ратные труды, его щедро наградила Родина. А он, в свою очередь должен был наградить Мать за её тяжелейшие «мирные» труды. За спасение жизни детей в эвакуацию – его детей! За то, что, быть может, «ожиданием своим она спасла его»,- честным ожиданием. За неимоверные, не бабьей силы тяготы, которые мать вынесла за эти долгие 4 года…
                Но он «наградил».
                Предательством.
                Да почти нищенским полуголодным и почти бесправным существованием. Причём, не только Мать, но и нас, его детей…
                ...Мать нам запретила его судить. А потому – Бог ему судья!..

                ...Мать так разнообразила картофельные блюда, что до сей поры самое любимое моё блюдо – картофельные блинцы, которые по-украински называются дыруны. А по-белорусски – драники. Единственно, что сдерживало Маму – неимение жиров. Животные жиры не вырастишь на грядке. А несколько полуголодных курочек приберегались мамой ради яичек.
                Был такой невесёлый период в нашей жизни, когда даже подсолнечное масло, по-украински – олия, было нам, практически, не по карману. И это в стороне, где подсолнечные поля застилали горизонты, маслобойные комбинаты были в каждом маленьком городке! Но нам была недоступна олия. Иногда мать доставала по дешевке жмых - спрессованные отходы после выдавливания масла из семечек. Жмых одуряюще пах подсолнечным маслом и жаренными семечками и мы его с удовольствием грызли. Но для жарки картошки он был непригоден.
                Нас выручал рыбий жир. Он был очень дешев и, в силу этого, нам доступен. Вот на нём Мать жарила и скудную заправку в борщ, и картошку. Жаренная картошка на рыбьем жире, скажу я Вам откровенно, неимоверная гадость. Думаю, что сегодня не найдётся человека, который бы согласился попробовать это блюдо! А мы ели… А уж когда Маме удавалось раздобыть немного подсолнечного масла и на нём нажарить картошки – в дом приходил праздник!
                До сих пор жареная картошка для меня – лучшее из блюд. Причём, на запашном подсолнечном масле, за которым приходится ездить на рынок. Горько только то, что сейчас, когда я могу себе позволить это блюдо на любом масле, врачи мои категорически восстают против этого моего самого любимого блюда!...

                ...Вообще к нашей кормилице – картошке отношение в семье было старательно бережное. Я помню, когда мать чистила картошку, очистки её были тонки до прозрачности. Всё детство и юность мои, как, впрочем, и всего моего поколения, проходили при страстном желании побыстрее вырасти, чтобы начать помогать родителям. Замечательное желание, которое, как мне кажется,  начисто атрофировано у большинства нынешней молодёжи.
                Я рьяно брался за всякую работу, которая облегчала труд мамы. И она это активно и благодарно поощряла, глядя на меня в работе, лишь, порой, промокая уголком платочка глаза. Но чистить картошку мать мне доверяла крайне редко. Потому что, несмотря на все мои напряженные старания,  срезаемая кожура у меня выходила непозволительно для нашего тощего бюджета толстая. Этот процесс – чистки картошки – и до сих пор у меня вызывает настоящие муки. Вынужденная экономия, въевшаяся ещё в детский мозг, и сейчас надо мной довлеет…

                Правда, были периоды, когда картошку разрешалось чистить очень толсто. Это те светлые периоды моей жизни, когда у нас заводилась коза!
                Но об этом в следующей новелле…


Рецензии
А! Вот и отчество этого добросердечного человека - Игоревич! Спасибо, сердечное спасибо, Матвей Игоревич, за эти скорбные, честные,душу терзающие строки. Итак, вашу красивую открытку я получила.Многое хотелось бы вам сказать, да не тут, на этом Прозовском просторе...
С Новым 12-м годом Вас, сударь! Бодрости вам и нежданной радости!

Яна Ольгина   07.01.2012 07:17     Заявить о нарушении
Спасибо, Ольга Георгиевна!
И Вам здоровья и сил!

С уважением,

Матвей Тукалевский   07.01.2012 14:49   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.