русская осень russian fallout

русская осень
russian fallout


Если кто-то думал, что этот день никогда не наступит, то он жестоко ошибался. Конец нашему миру предвещали безумцы и мудрецы. Бородатые профессоры и обкуренные подростки ждали когда же, наконец, прекратит вертеться мир. Так всем хотелось поскорее заглянуть за грань, на собственном опыте изведать, что же приготовил нам господь.
Кто-то грезил о потопе, но потоп уже был. Повторяться – дурная привычка.
Кто-то пророчил голод или тепловую смерть галактики. Болезни, войны, катастрофы – такое ощущение, что человечество только и делало, что мечтало о собственной смерти.
День расплаты. День отчаяния. А начинался, как самый обычный день.
Когда на часах стрелка лениво перевалилась через полночь, и кукушка, в тех домах, где была кукушка, проорала ку-ку… У кого были часы с курантами, там били куранты. Те, у кого же были обычные часы на батарейке, спали спокойно.
Кто-то застал этот день сидя за рулем автомобиля, кто-то в офисе, кто-то на посту.
В конторе скучно сидели два в меру ученых сотрудника одного малоизвестного режимного объекта.
– Сколько?– Спросил сидевший за письменным столом. Молодой парень закинул ноги на столешницу и откинулся на стуле.
– Ноль часов, три минут…– Зевнул уткнувшийся в монитор.
– Миш, что там в интернете?
– Как обычно, Павел Петрович. Голая пресса и желтые девушки.
Оба зевнули.
– Я подумал, а не пора ли нам на перекур?– С поддевкой осведомился Павел Петрович.
– Я свой перекур уже отгулял. В десять пятнадцать. Если выходить будете, дверь поплотнее прикройте. Зябко теперь стало.
В темном бетонном помещении, очень походившем на бункер, источником света являлся только старенький монитор компьютера, да оптическая мышка, время от времени зажигающая свой призрачный огонек, видимо проверяя, не увели ли еще коврик из-под нее. На двери можно было угадать силуэт доски для дарца с воткнутыми в нее снарядами. На грубом бетонном полу валялся строительный мусор. Еще гудели своими куллерами семь спящих компьютеров, не подававших иных признаков жизни.
– Здесь всегда холодно. А на улице, между прочим, лето. Можно в трусах ходить.
– Вообще-то сентябрь на дворе. Дети уже учиться пошли. Скоро листья полетят. Осень…
– Миша, Миша. Осень у человека в душе. Вот у меня, к примеру, всегда весна.
Павел Петрович встал, со вздохом, пытаясь разогнать дремоту.
В этот момент Михаил сидевший за компьютером тревожно поперхнулся, и разом выпрямился, из-за чего офисный стул с колесиками выскочил из-под седалища и молодой человек грохнулся на бетон.
– Да, Миша,– воодушевленный реакцией на свои слова продолжил Павел Петрович,– только мы решаем, когда любить, когда дружить, когда отдыхать и когда умирать.
Михаил вскочил, словно не замечая, что при падении разбил в кровь левый локоть. Он двумя пальцами ударил монитор, словно пытаясь стряхнуть температуру на градуснике. Похоже, это не помогло, потому как он насев над компьютером влепил увесистую оплеуху по экрану.
– Эй! Поаккуратнее. Знаешь, что тебе будет, если сломаешь эту игрушку? Понежнее надо. Опять глючит?
Павел Петрович не торопясь подошел к ошарашенному коллеге. Когда он взглянул на экран, то матюгнувшись, тоже влепил по монитору.
– Давно?
– Нет, вот только что.– Дрогнувшим голосом затараторил Михаил.– Только что не было. А тут раз. Нет ты сам подумай! Ноль часов семь минут! Почему не ноль-ноль?
– Миш... Этот вопрос люди задают себе вот уже две тысячи лет. Звоним?
– А вдруг глюки? И что мы скажем? Господин Шульц, на нас летит две ракеты, запущенные из Канады.
– Да!
– Уже пять,– упавшим голосом произнес Михаил, словно наблюдая за количеством мух в сельском сортире.
– Куда? В нас?
– Трудно пока сказать. А куда могут звездно-полосатые послать семнадцать ракет? В Боснию?
– Семнадцать?– в горле у Павла Петровича пересохло.– Надо что-то делать!
– Я уже. Павел Петрович, звоните! Я кое-что нашел.
– Да, я уже. Я звоню…– Дрожащим голосом лепетал Павел Петрович.– Не отвечают.
– Звони, я работаю!– рявкнул Михаил. Он сменил вальяжную позу и завис над клавиатурой словно профессиональный мотогонщик над своим стальным конем. Павел Петрович видел, как в экране мелькают строчки, цифры, формулы. Непонятные слова складывались в непонятные строчки…
– Что ты делаешь?
– Я ищу ракеты, коллега. Вот эту видишь, первая идет на радаре. Это Хрущев-5. Вот ж пидеры. Слушай, а ведь это Алана. Ракетоноситель Алана. Управляемый. Он ведь под спутником ходит. А мы сейчас попробуем…
Павел Петрович слушал длинные гудки, наблюдая за напряженной спиной коллеги. Пацан пацаном, а в компьютерах что-то понимает.
– Анекдот знаешь?– Миша поднял руки над клавиатурой, и откатился на стуле от стола.– Российские хакеры взломали американскую ракету «Тамагафк». Теперь она называется «Бумеранг».
– Что? Ты…– с ужасом проревел Павел Петрович.– Когда ты успел.
– А это секрет фирмы. Но факт остается фактом. Я ее развернул!
Павел Петрович наблюдал, как на радаре одно продолговатое пятно развернулось, и отправилось обратно, восвояси.
– Кто с мечом к нам придет. А почему эти не повернулись?
– Ну, знаешь, я хоть и хорош, но не бог.– Михаил снова нагнулся над клавой.
– Да, Либидо-36. С территории Северной Америки были запущены ракетоносители. Ноль, семь. Предположительно время прибытия – ноль часов сорок две минуты. У нас еще двадцать три минуты.– Павел Петрович докладывал сухо и почти по регламенту.
Только Павел Петрович успел всадить трубку телефона на место, как Михаил вскочил, произнося матюгальник.
– Что,– обреченно, проревел Павел Петрович.
– Она, сука, из-под спутника ушла. Не достану.
– А там только один спутник?
– Да полно, но с ЕН-7 идет пинг до ракеты. Она не примет… А точно, что это я туплю. Сэмулирую нахер сигнал ЕН-7. Над Москвой у на сейчас висит Птичка.– Михаил пристально глянул в глаза Павлу Петровичу, словно проверяя, оценит ли он ловкий ход молодого помощника.
– Какая к черту птичка?
– Ну эта, Весенняя Птичка. Спутник этих… да плевать, чей. Я его щаз себе возьму.
Миша, треща клавиатурой, вытаращил глаза, так что они грозили вот-вот выпасть из орбит.
– Ставь Сим-сим. С синего диска. Павел. На все компы. На все семь гребенные писюшки. Писюли.
– Сдурел? Нас посадят! Он же пиратский. Это же прога для взлома, ты говорил!– Взвился Павел Петрович.– Тебя посадят и меня тоже.
– Паша! Куда посадят? Через одиннадцать минут здесь так жахнет, что ни одной тюрьмы, ни одной больницы, ни одного детского садика! Думаешь после прямого попадания в этот гребаный винчестер этой гребаной ядерной ракеты, кто-то сможет понять, что было установлено на нем? Я, Паша, только что сервак пентагона съел. Меня уже три раза нашли, но закрыть канал не могут. Они твари знают, что их «Хрущева-5» развернул Михаил Анисимов!
– Ядерные?– только и смог сказать Павел Петрович.– Миша, ядерные? И они сюда летят? Миша! Разворачивай. Как ты ту развернул, теперь убирай ту, которая на нас летит.
Павел Петрович схватил Мишу за грудь, и встряхнул два раза.
– Москва, Паша, Москва. На Москву еще две ракеты прямым ходом идут. Ставь Сим-сима.
Павел Петрович быстро разбудил остальные машины, и вогнал в них диск. Сим-сим ставился быстро, достаточно было кликнуть две кнопки, и уже было можно нести диск в следующий компьютер. Павел вынимал и вставлял диск в дисководы, а в голове крутилось только одно: «Зачем? Семнадцать ракет. Одна из них упадет прямиком на нас. И этот Миша сбивает ракеты над Москвой. А нам что помирать? Хотя, наверное, так и надо. Только так. Миша, а ты оказался куда сильнее меня. Патриот. Спасти родину. А если время останется, то и себя. Но Столица впереди!»
– Миша, еще одна развернулась!– Радостно подпрыгнул Павел Петрович, уставившись на дисплей радара.– Давай. Убирай еще одну. И берись за нашу.
– Сим-сим работает,– довольно мяукнул Миша,– Щаз, мы ее вот эдак. Не понял…
– Что опять?
– Она уже над Россией. Только что границу пересекла. Вот так!
– Миш, она не поворачивается!
– Без паники Кися! Лед тронулся.– Миша вдавил Энтер и монитор компьютера погас. Следом погасли экраны и остальных семи. Только радар мигал зеленым.
– Твари! Они мне процессор сожгли!
– Миш, эта над Москвой пропал? Она что упала?
– Упала.– Михаил упал на колени, стараясь удержаться за офисный стул на колесиках. Стул откатился по полу.– Москвы больше нет.
– И что? А наша ракета где?
– Пятнадцать секунд.
– И что, ты ничего не сделаешь?
– А что я теперь… Ну что, будем надеется что кто-то еще с мозгами замети эти подарочки от звезднополосатых?
– Миш, тут новые появились. Это похоже наши…
– Три, две– Михаил сидел на грубом бетонном полу, прижимая ободранный локоть.
– Мы им в ответ шарахнули!
– Один, ноль. Шака-БУМ!!!– изо всех сил орал Миша, стараясь заглушить тишину.
 И после его театрального «шака-бум», никто не произнес и слова. Шумел ветер на улице, ночной свет вырывал из тьмы силуэты елок. Где-то лаяла собака.
– Нет? Может наши ее сбили? Миш, слышишь? Встав…– Павла Петровича прервал страшный грохот. Его как-то мигом ослепило, и словно швырнуло под потолок. Он даже не успел увидеть вспышки света, страшное излучение выжгло сетчатку глаза мгновенно.
Он не почувствовал, как вспыхнула его плоть, как за долю секунды его тело, состоящее на семьдесят процентов из воды, превратилось в угль. Эту обгорелую мумию Павла Петровича моментально разбило взрывной волной, унося прах. Его сожгло, также как и Михаила, так же как и тысячи людей. Так же как и стариков и детей в их ночных кроватях. Так же как и влюбленных, любующихся сентябрьским небом, так же как и таксистов, паркующих авто у вокзала.
Черный пепел, который смешался с радиоактивной пылью и уносимый ветром. Он осел где-то на выжженной взрывом земле. Для того лишь, чтобы укрыть навеки безжизненную почву.
Может быть, Павлу Петровичу было бы приятно узнать, что русские ракеты поднялись над российской землей, и не спеша отправились на другую сторону земли. Там они упали, методично выжигая основные центры враждебного государства. И это не смотря на общее разоружение. И это не смотря на то, что в России по договору ООН, не было ни одной ядерной ракеты.
В опустевшем городе в потоках воздуха кувыркалась заламинированная страничка паспорта. Обожженная бумага потемнела, и клеенка скаталась в черные пузыристые бугры. Странно, что от всего паспорта уцелела только одна страница. Страничка то опускалась на мостовую, то снова взмывала в небо. Фотографии не осталось, но можно было прочитать: «Сергей Шелкуденко Вла…». Шелкуденко Владимирович или Владиславович. Почему-то взрыв пощадил этот несчастный клочок бумаги, почти наверняка уничтожив самого Сергея, и всех его знакомых и родственников. И вообще всех.