Ославльские протестанты, 22. Горе Залуцкого

22. ГОРЕ ЗАЛУЦКОГО
Перед началом работы Сергей собрал сотрудников, чтобы сообщить им радостную весть: он раздобыл десять подарочных экземпляров Библий, великолепное карманное издание в кожаном переплете… Раздав Библии, посоветовал серьезно отнестись к этой великой Книге Жизни. Сотрудницы вяло поблагодарили за подарок и разошлись по своим местам. Судя по тому, как они оживленно о чем-то переговаривались, сегодня у них была другая актуальная тема.

Кассирша объяснила, что вчера здесь, перед закрытием магазина, появлялась Анжелика. Специально приехала сообщить, что выходит замуж.

– Ну, наконец-то! И кто он? – полюбопытствовал Сергей.
– Москвич. Говорит, любит ее до безумия, на руках все время носит. Теперь наша Анжелочка будет жить в столице, о нас, бедных, и не вспомнит.

Одна только Вика, похоже, серьезно отнеслась к поступку своего руководителя. Через два дня он спросил ее, начала ли она читать?

– О, да, – сказала Вика, – читаю, причем с большим удовольствием.
– И что же именно ты читаешь?
– Екклезиаста. Он меня потряс.
– Вот и хорошо.

* * *
Вечером того же дня позвонил Залуцкий.
– Можешь приехать? Не хочу по телефону… да ты, наверное, знаешь… Катька от меня ушла. Приезжай, Сереж, так хреново…

Сергей вздохнул и отправился к приятелю. «Что я ему скажу? Что от меня тоже когда-то ушла жена? Товарищи по несчастью… Но я-то хоть на свою руки не поднял ни разу».

… повсюду разбросана одежда, книги, на кухне – грязная посуда, густо пованивает мусорный бачок. Несколько пустых бутылок портвейна довершали вечерний пейзаж…

– Катька с ума сошла, – заявил Залуцкий. – Я тут ее стукнул слегка о батарею, то есть двинул… Теперь у нее проблемы с головой. Полежала она без сознания, потом очухалась и говорит: «я с тобой жить не буду». Обозвала меня извращенцем и ушла.
– Зачем же надо было ее бить?
– Да что теперь об этом вспоминать? Сама напросилась… сидим с ней спокойно, еще Филя с нами был, выпиваем, конечно. Она вдруг и говорит: «Надоело мне все. Зачем я с тобой живу, сама не пойму. Как мужик, ты полный ноль». Ага, подвела меня к зеркалу: «видишь, какая я красавица и какой ты сморчок?» Ну, я ей и показал «сморчка». Она прочухалась, вообще бредятину понесла… похоже, от удара тронулась… Ей, видите ли, всегда со мной тошно было, и каждый раз тошнило после этого самого дела… Ну это она, конечно, нарочно, для интриги сказала… Сейчас у матери прячется. Видеть меня не желает. Говорит, больше не вернется…
– И давно ушла?
– Две недели. Понимаешь, она это серьезно…

Голос Залуцкого дрогнул… Сергей заметил, как сильно подействовал на Эдуарда уход Катерины. Осунулся… морщины, мешки под глазами.

«Вот и его посетил Господь», – подумал Сергей.

– Я знаю, знаю, это мне в наказание, – запричитал Залуцкий, – я блудник, и еще какой блудник. Горе мне! Какой я был идиот! Трахался с каждой шваброй, с каждой корягой, какая только подвернется. Думал – Казанова. Вот ваш Бог меня и наказал. Теперь мало того, что в штанах полный штиль, еще хронический простатит привязался, каждые пять минут бегаю отливать… а ведь сколько раз думал: ну, чего она тут сидит, эта мымра? Хоть бы уехала куда-нибудь на неделю. Вот она и уехала. Я сам во всем виноват. Но как она могла уйти? – снова захныкал Залуцкий, – мы же оба интеллигентные люди. Она же должна понимать меня, правильно интерпретировать. Чунька!!
– Что тебе мешает начать новую жизнь? Обратись к Господу Иисусу Христу, – неуверенно сказал Сергей...
– Я так и знал, что ты начнешь проповедовать, зачем только тебя позвал… Сказал бы хоть что-нибудь дельное, ты же умный парень.
– Никто, кроме Христа, тебе не поможет, пойми ты это…

Залуцкий отвернулся, скрывая выступившие на глазах слезы.
– Значит так, да? – сказал он.

Осмотрелся вокруг, будто увидел впервые свою квартиру, резко поднялся, схватил недопитую бутылку портвейна и вылил ее содержимое в раковину.
– Вот тебе, гадина! – крикнул он бутылке и повернулся к Сергею: – Всё! Я сказал: всё! Завязываю.
– Тебе надо уверовать в Иисуса Христа!
– Верю! Признаю. Хороший был человек. Уважаю.

Сергей не мог понять своего приятеля, говорит ли он это всерьез или, как всегда, паясничает.
– Надо поверить в Иисуса как Сына Божия, твоего личного Спасителя.
– Верю, – всхлипнул Залуцкий и, придерживаясь за стол, опустился на колени: – Господи, если Ты есть, избавь меня от простатита и верни мою Катю. Избавь меня от этого пьянства. О, как я надоел себе!!

Залуцкий взвыл, закрыв воспаленное лицо худыми бледными руками.

Сергею стало жаль друга. «Пропадет», – почему-то подумал он.
– Тебе надо помолиться по-настоящему, помолись, представь себя грешником, который не имеет никаких заслуг, никаких достоинств. И необязательно кричать на всю квартиру.

Залуцкий посмотрел на Сергея:
– Как же по-твоему надо молиться?
– От самого сердца… я не умею сказать лучше. Подумай, что Христос перед тобой, не где-то далеко, а вот – рядом…
– Господи, Боже мой, – вдруг едва слышным шепотом заговорил Залуцкий, – Господи, помилуй меня грешного, помилуй...

Больше Эдуард не мог произнести ни слова, присел на скамейку, безвольно опустив голову…

«Вот оно – покаяние», – подумал Сергей.

– Поехали завтра со мной? – сказал он, – послушаешь Слово Божие… кто знает, может быть, Господь даст тебе успокоение…

Залуцкий поднял голову:
– Еду!

* * *
Утром Залуцкий позвонил и отказался от поездки.

«Боится», – подумал Сергей. Уговаривать не стал.