Тщеславие

«Средь бездны благ одно ты зло в себе вмещаешь:
Ты любишь похвалы и тем их уменьшаешь».

Эти бессмертные слова Шекспира перекликаются с мыслями древних христианских подвижников: «Самая скрытая из всех душевных страстей, - говорит Иоанн Лествичник, - тщеславие. Эта страсть более всех других маскируется перед сердцем человеческим, доставляя ему удовольствие, часто принимаемое за утешение совести, за утешение божественное. Ты познаешь тщеславного по особенной способности его к лести, к услужливости, ко лжи, ко всем подлому и низкому».

«Пес, который лижет пилу, - говорит Исаак Сирин, -  пьет собственную свою кровь, и, по причине сладости крови своей, не сознает вреда себе; и инок, который склонен бывает упиваться тщеславием, пьет жизнь свою, и от сладости, ощущаемой на час, не ощущает вреда себе. Мирская слава есть утес в море, покрытый водами, и неизвестен он пловцу, пока корабль не станет на нем дном своим и не наполнится водою; то же делает с человеком и тщеславие, пока не потопит и не погубит его».

Почему же так прилипчива к сердцу человеческому эта страсть славолюбия, искания человеческих похвал, внимания, восторгов и почестей? Мы не найдем ответа, если не вспомним об Адаме: человек и был сотворен как носитель Божественной славы, живое отражение Божественного сияния добра, любви и красоты. Но обольстившись возможностью стать как бы богом помимо Бога, Адам отпал от Божественной славы и с  тех пор носит в себе лишь жалкие крупицы от тех черт, какими обладал в раю. Сколь же прекрасны были райские добродетели, если даже слабое отражение их так притягивает и очаровывает нас сегодня? Кто не хотел бы стать добрее, умнее, талантливее, отзывчивее? Поэтому когда в другом мы видим то, чего не хватает самим, нам трудно удержаться от похвал – тех самых похвал, которые подобно ржавчине, разъедают человеческие сердца…

Однажды кто-то сказал древнегреческому философу Антисфену: "Тебя многие хвалят".  "Что же я сделал дурного?" – изумленно ответил философ. Когда тот же Антисфен старался выставлять напоказ дыру в своем плаще, чтобы показать презрение к вещам, Сократ, заметив это, сказал: "Сквозь этот плащ я вижу твое тщеславие!" «Тщеславие, - пишет Иоанн Лествичник, - высказывается при каждой добродетели. Когда, например, храню пост тщеславлюсь, и когда скрываю пост от других - опять тщеславлюсь   благоразумием. Одевшись в светлую одежду, побеждаюсь любовью к похвалам и, переодевшись в худую, тщеславлюсь. Говорить ли стану -попадаю во власть тщеславия. Молчать ли захочу, опять предаюсь ему. Куда ни поверни это терние, оно все станет спицами кверху».

Тщеславный, пока не превратился в надменного гордеца, представляется всегда комичным. «Он ухаживает за своей внешностью: костюмом, руками, прической, манерами, особенно за галстуками, туфлями и носками. Он не ходит, он семенит. Он не садится, он «усаживает себя». Он не говорит, он картавит и сюсюкает. На его лице прочитывается высокомерное разочарование. Его улыбка напоминает гримасу. А как он держит за едой вилку... с мечтательной грацией презирающего пищу. Все для него событие: курение, поглядывание-на-часы, чье-то обращение к нему. Он занимается вечным кокетством с самим собою — зеркальным отражением своего Я. Аффектированно и искусственно он вышагивает по жизни, пустой сам по себе и смешной для окружающих. В остальном он мало уважаем и довольно безвреден» - таков портрет одержимого тщеславием, изображенный Иваном Ильиным.

Однако тщеславие, пустившее глубокие корни в сердце, представляет серьезную опасность. Такой «хочет судить, судить компетентно, решительно вмешиваться в жизнь; и там, где это ему удается, возникает ущерб и нужда. Он выступает с такой непомерной самоуверенностью, что даже внушает боязнь скромным, наивным, безобидным дилетантам. Они видят перед собой «уважаемого, величайшего специалиста во всех областях жизни», и с глубоким почтением молчат. Но не только его апломб валит с ног прочих, потрясенных; разумеется — и его заносчивость: «если кто-то так чванится, вероятно, у него есть на то причина... Возможно, он действительно знает все?» Он разбирается в политике, моде, истории, искусстве, садоводстве, бальнеологии, гомеопатии, истории народного костюма.
Даже поваренное искусство доисторических времен и жизнеописания знаменитейших мошенников мира в сфере его специальных знаний. Ему известен род занятий отца второй жены Рембрандта; он точно знает, сколько кофейных зерен отсчитывал себе Бетховен по утрам на завтрак; какое имя носила по отцу бабушка Праксителя и т.д. Порою его память кажется безмерной; порою создается впечатление, что к его услугам во всех странах есть ловкое частное детективное агентство и что он выучил наизусть «Энциклопедию всеобщего знания»...
В действительности же его знания несущественны и мелки, бездуховны и обесценены. Все они подобны эмпирической пыли, а он сам — пылесосу. Как знаток он беспредметен; его рассудок ничего не создает. Святая и глубокая суть вещей ускользает от него; и то, что он схватывает, — лишь налет подробностей, показного и формального. Поэтому все его поведение поверхностно и мелко. «Сноб — духовная видимость существования. Бахвал и ветреник по роду занятий, он умеет лишь болтать о великих вещах; а из болтовни еще никогда в жизни не получалось ничего доброго». (с) И.Ильин

Чтобы не допустить этой пагубной страсти овладеть душой, Иоанн Златоуст дает следующий совет: «Честь состоит в том, чтобы пользоваться славой от высших. Если ты непременно желаешь славы, то ищи лучше славы у Бога. Возлюбив эту, ты будешь пренебрегать той, увидишь, как она бесчестна, а пока не узнаешь этой, не увидишь, как та постыдна, как смешна».

Мечты о славе! Но зачем
Кумир мне бронзовый иль медный,
Когда я в жизни робко-нем,
Когда я в жизни странник бледный?
…
Я отрекаюсь наперед
От похвалы, от злой отравы,
Не потому, что смерть взойдет
Предтечею ненужной славы.

А потому, что в мире нет
Моим мечтам достойной цели,
И только ты, нездешний свет,
Чаруешь сердце с колыбели.
                [Ф. Сологуб]

Ефрем Сирин: «Тщеславие есть призрак. .. убеждающий трудиться для добродетели и обращающий эти труды в ничто»
Злат.:«Подверженный болезни тщеславия не знает дружбы, нисколько не желает никого уважать; напротив, извергнув все доброе из души, непостоянен, неспособен к любви, против всех вооружается… Эта страсть все извратила: она породила любостяжание, зависть, клевету, наветы; она вооружает и ожесточает людей».
_____________________________
Иллюстрация:
Ф. К. Купер "Тщеславие"