ч. 1-я Ночной гость

Ночной гость.
Ольга Янченко, из блокнота журналиста,
***
Умереть от скромности не модно,
Лучше уж скончаться от труда, --
Женщиною будучи свободной,
Я свою «Надежду» никогда
Не сменю на броские одёжки,
Туфли, кепки, серьги и манто,
Хоть и шепчет разум хоть немножко
Отдохнуть, отвлечься, а нето…
Возраст давит и хваробы жалят,
Но моя «Надежда» верит, ждёт -
Всё ж когда – то труд мой так расхвалят,
А с косой старуха подождёт.
***
 1. Нарочно не придумаешь…

Мне повезло. От рождения я любознательна, грамотна, доброжелательна, откровенна и честна. Словом, я талантлива и счастлива. Ведь я советский журналист. Профессия эта публичная и я коммуникабельная: встречи, откровения, темы для публикаций. Изучаю человека. Каждая встреча – урок, каждый человек – учитель.

Но с некоторых пор я живу отшельником. Причин для этого множество. Нынче уже никому нельзя ни верить, ни даже надеяться. Убедилась на горьком опыте общения с разными. Особая категория современных ненадёжных, мягко говоря, граждан – это юристы и медики.
 Потому ко мне никто не приходит без заранее телефонного со мной согласования.
И только полковник ВВС Анатолий Гаврилюк удостоен права явиться в редакцию «Надежды» вдруг.
Он даже решил, что ему надо иметь от входной двери ключ. И я согласилась. Потому что и возраст мой, (7 января 2010 г. мне стукнет аж 77 от роду!)и хваробы мои хронические периодически  доводят меня до состояния, образно говоря, ни рукой, ни ногой … Лежу, не в силах дотянуться до телефона, хоть он у кровати рядом на полу.

Итак, полковник ВВС -- мой покровитель, помощник, заступник -  куратор редакции журнала ветеранов и инвалидов «Надежда» с 1998 года для меня уже сын двоюродный. Ведь ему 7 августа тоже стукнуло…47 годков. Мне его «подарил» его верхний тогда начальник полковник Дорожинский из штаба ВВС.
В то время моя «Надежда» ещё здравствовала в типографском исполнеиии. И нужны были в редакции работники. То тираж получить, то налоги уплатить, то на почту за письмами авторов «Надежды», то в аптеку за лекарствами для редактора…А денег – то на всё это лишь пенсия копеечная самого создателя этого необычного журнала.

А материалы – то в нём – стихи и проза из жизни инвалида, старика… Такая правда жизни, что власти это нестандартное моё СМИ убили, сначала отказав в госдотациях, а потом и поддержав убийство силами продажных ментов, судей, прокуроров…

Но журнал жив. Я сумела сохранить его в Интернете на сервере Стихи. Ру. И, как говорится, нету худа без добра, - там, тут, на этой заочной коммунальной кухне, мою «Надежду», мой Дневник одного редактора читают все, у кого есть компьютер, и кто интересуется литературой и…политикой.

Моя литература, как оказалось, очень привлекательна для некоторых читателей  тем, что я пишу, как говорится, с себя, то есть только о том, что было со мною. А это мои встречи с необычными людьми, творчески одарёнными и знаменитыми, достойными уважения за их честность, доброжелательность, труд, талант.

Но я журналист международного класса, и бывали у меня встречи и с теми, кого и людбми -то назвать нельзя, - негодяями, мерзавцами, подонками. Но и им пришлось дать место на полосе редактора.
 Вот такие пироги с лягушками, друзья мои, читатели случайные бесфамильные.
Кстати, про пироги эти тут есть мой рассказ из события 1942 года.Тогда пленные немцы...Нет, про это отдельно. А пока, уважаемые, очередной материал – «Догола…» о необычной судьбе  женщины страны Советов.
***
2. Домофон …ночью!

У входной двери редакции, опасаясь незванных прихожан, я вместе со всеми жильцами нашего дома согласилась за некоторую часть своей пенсии повесить так называемый домофон. Такой нервотрёпный инструмент!
 
Не могу привыкнуть к нему уже три года. Когда он начинает реветь, я, не сразу соображаю, что это,кидаюсь то к телефону, то к телевизору. Смешно? Старость – тяжкая нагрузка для журналиста. Мозг – то всё время крутится вокруг того, что было, что есть, и что ещё будет. И всё просится на полосу.

Так вот, вдруг ночью агрегат этот на стене голосом незнакомой женщины говорит:
 - Извините за беспокойство, Но до утра я не доживу. Впустите меня. Переночевать мне негде. Я с вокзала…

Мне это явно не понравилось и я раздраженно брякнула:
-- Прекрасное начало для знакомства – вокзал…Но именно это и настораживает, мадам. Мне такие сюрпризы уже не по силам, извините. Я выслушаю вас по телефону, но тоже только утром. А пока вернитесь на вокзал. Там есть комнаты отдыха для путешественников. Удачи вам, пока!

И я отошла от домофона. Улеглась на своей удобной кроватке, приспособленной для моего разбитого Гитлером позвоночника 22 июня 1941 того чёрного года.
 Но уже до рассвета не смогла уснуть. Пила корвалол, валерианку, отвар мелиссы – не помогало. Измерила АД. Уф, под 155! И сердце как овечий хвостик трясётся. Ну, думаю, опять «скорую» вызывать…А это дополнительный стресс. Нет, надо взять себя в ешоф рукавитц и успокоиться, заснуть! Включила автоответчик, уснула под утро.

3. Это опять я!

А в 9-00 затрещал мой телефон и уже знакомый женский голос хрипато поведал, что это опять она, ночная моя гостья непрошенная на крыльце…И опять жмёт номер моей квартиры…Пришлось открыть ей входную дверь дома. А уж после этого и редакции.

Не будучи уверена, что гостья не опасна, я, не снимая цепочки с замка, сказала громко:
- Гурон! Место! У нас гости…

За дверью я услышала удаляющиеся шаги и голос женщины :
- Да, я боюсь собак. Меня в детстве покусала немецкая овчарка. До сих пор на левой руке шрам от её зубов. Вот , посмотрите!

И в щель двери я увидела суконную ткань ярко красного цвета и кончики опухших старческих пальцев. Это было невыносимо больно. В памяти мгновенно промелькнули события тех кровавых дней 1941 года и моя трагедия на шоссе Минск – Москва. Немцы! Бомбёжки, беженцы…
-- Паспорт ваш покажите!

В дверную щель просунулся документ, которому пришлось поверить. Это было удостоверение члена Союза журналистов СССР…
Я открыла дверь:
-- Входите! Собака на балконе.
-- Спасибо! Извините меня, назойливую муху. Я журналист, профессионально нахальная, вынужденно,  натура…Вы же это …Мы, очень жаль, не знакомы, но я про вас знаю всё…Пригласите меня на кухню. Я голодная…А у вас хобби – кормить всех своих гостей…

Вот такие пироги с лягушками! – подумала я, вспомнив эпизод из 1942 года. Тогда, под городом Горьким, куда мы с мамой вдруг став беженцами из БССР,добралися в наш временный жилой дом вдруг вломился высоченный чужой дядька в длинной ярко зелёной грязной шинели, явно не бойца Красной Армии, непрошенный гость. И из мисочки на полу для козы Зойки драгоценные сырые картофельные очистки, мгновенно исчезли во рту непрошенного гостя… И вот очередной незваный гость, который, как окзался,не хуже татарина.

4.Супчик…

И я открыла дверь в кухню. Мы уселись за маленький столик, женщина, не церемонясь, взяла из вазы сухарики, жуя их быстро скинула с себя пальто на пол, прошептала:
-- А ведь я тоже Ольга…И мне столько же лет, как и  вам. И я ваша землячка. Я из города на Волге, из Горького. Он теперь опять Нижний Новгород.
А тогда, в 1930 году…Знаете ли вы, что там управлял жизнью граждан тех мест потом знаменитый Ленинградец Жданов. Как его, Андрей, нет, погодите, вспомню. Вот старость что делает!

Мне захотелось узнать эти подробности и я сказала:
- Перейдём в другую комнату! Там справочники, подсобная литература для журналиста…Посмотрите сами, Ольга. Как вас по батюшке?

-- Борисовна я. Да…Папа мой был тогда у этого начальника Облисполкома, как нынче говорят, референтом и телохранителем, и шофёром его чёрного авто, ЭМКи.
- Понятно. Вы пока поройтесь в Большой Советской Энциклопедии, я а разогрею для вас супчик…У меня жестокая аллергия и холодильник пуст. Голодаю вынужденно…
И я пошла к плите. А Ольга Борисовна кричала мне из комнаты:
--Да, вот о нём, я сейчас принесу вам том этот!

***
А в томе том…

Гостья открыла 9-й том Большой Советской Энциклопедии и я прочла:
Жданов Андрей Александрович, годы жизни 1896-1948.
1924 – 1934, секретарь Нижегородского губеркома, Горьковского крайкома ВКПб, секретарь Ленинградского обкома , Член Военного Совета Ленинградского фронта, генерал полковник с 1944г.
Похоронен в Москве на Красной Площади .

. Мне неловко от того, что информация эта не вызвала никакого удивления. Ведь грамотному советскому человеку такое известно. Я молчала. А гостья моя всё гладила пальчиком по тексту и покачивалась в так своим думам.

И тогда, мне не оставалось ничего, кроме вопроса:
- Ольга Борисовна, уж не отец ли он вам?
- Не он. А его шофёр…Удивляетесь? Да, занятная история.
- Так расскажите, раз уж дошло дело до 1948 года…Ведь для меня этот год – событие. Про него мой рассказ тут «Лошадиный суп».
- Вот-вот, как раз тема к застолью с вашим супчиком! Так слушайте тогда. Магнитофон включите. Будут даты, имена, события огромного масштаба…
***

,