В Венецию, - за забором...

               
Забор  ставил ещё дед, в конце семидесятых. Не-то, чтобы он совсем покосился и сгнил,
но по-хорошему, - менять было надо. Как честный труженик, свободных денег для этого -
не имел, а те, что приходили порой, сверх двадцатитысячной зарплаты музейного
реставратора,- тратились на более необходимые  дела. Операция - для дочери,
лекарства - для матери, поправить съеденные реставрационной химией зубы - для жены,
и меня самого. Спросите, - А, почему так мало платят в Кремле за уникальные реставрационные работы.
Отвечу. Администрация оплачивает хорошо, на порядок выше,
только свой собственный труд, даже если он отсутствует, и циклопические проекты
 по вычинке и покраске  кремлевских и  соборных стен. Сметы на подобные работы
закрываются миллионами бюджетных и внебюджетных рублей. В этом море затрат, как
 утлая лодка, плавает,  иногда зачерпывая бортами, уникальная музейная реставрация.
И сидят в этой скорлупке, пытаясь не потонуть, да еще и спастись и спасти - горстка
безумцев. Им часто кричат с белых лайнеров с красивыми названиями " Госниир",
"Росреставрация",  "Союзреставрация", "Купина" - Эй, в шлюпке,  уйдите в сторону -
вы в нашем фарватере.
 Кто в чьём - это ещё надо посмотреть.  С берега видно, как большой неповоротливый
корабль прямо-таки охотится за утлым челном. Вскидываешь голову вверх, налегая
 на вёсла, и видишь на белой палубе лайнера - генерального директора и родную
 дирекцию, главных специалистов и приглашенных для морской прогулки министерских
 тузов, бизменов и бизменш. Они весело гогоча, после капитанского фуршета, показывают
пальцами на забавную лодчонку, пляшущую на волнах бурной музейной стихии. Дама,
 вся в светлом, стоя в обнимку с долговязым субъектом, - кидает, смеясь, в волны цветок.
  Долговязый игриво шепчет ей в ухо, что-то наподобие - И никак не потонут, - надо же,-
 и при этом куда-то ускользает.  С великими усилиями, выгребая  вместе, - удается
 уйти в сторону. 
 Так-что, для того, чтобы поправить забор - мне пришлось уйти с работы, съездить  в
Италию, - и, заработать "на забор" - в Венеции.
Всё тем же реставрационным трудом, который там , почему-то как раз ценится -
на порядок выше. Уходил из музеев, конечно, не только из-за забора. К  заведованию
 отделом реставрации поставили лощёного бездельника,  умеющего  околачивать груши,
 на наш, русский, екатериненский манер. Груши я с детства не ем, особенно добытые
 таким болезненным способом, - вот и ушёл.
В Венецию был приглашён погостить и помочь, по  возможности, советом и руками.

  Венеция - действительно островная республика. В ней так много дворцов, соборов,
палаццо, пьяц и пьяцетт,  дивно-изогнутых временем мостов, на которых когда-то
проходили жестокие  народные развлечения - палочные бои, наподобие русских -
кулачных. Тут так много туристов в разноцветных  гондолах, тратторий, таверн и
 москитов, - что вся  эта пёстрая феличита порой заслоняет собой шумный плеск волн
 венецианской лагуны.
Вспоминаешь о её водной стихии, когда плывёшь на Лидо, к Сан Николо и Адриатике,
на Мурано, к стеклянному сердцу  Венеции или в сторону Сан Микеле, поклониться
 могилам великих русских венецианцев.  Весёлые  речные трамвайчики подхватят вас с
 набережной напротив Палаццо Дуккале или в любом месте города, рядом с Большим
Каналом.  Вы поплывёте по  лагуне, мягко покачиваясь, обдаваемые изумрудными
брызгами, а вокруг  будут  гомонить на всех языках туристы и назойливые чайки.
 Сокровищница  Венеции - собор Сан Марко и Дворец Дожей, сами подобные
 разукрашенным флагами  кораблям, останутся  на главном рейде города.
 Но когда вы высаживаетесь первый раз из автобуса, приехав со стороны "terra ferma",
 вам, без карты или чичероне, пройти к Сан Марко, не удастся так просто.
 Если вы всё же рискнули следовать множеству указателей, ведущих вас по городу,
 знайте, что их главная цель - запутать туриста. Когда он уставший, присядет за столик
 отдохнуть и перекусить, выяснится именно это,  в беседе с таким же страдальцем, как вы.
 Не отчаивайтесь, вперед, - только вперёд. У моста Реальто вас ждёт весёлая толчея,
стекло сувениров и легкая закуска из тутти-фрутти и прочей недорогой, чисто итальянской
снеди, продаваемой вразнос. Если вы не привязаны ко Времени и отходящему точно в срок,
парому или самолёту, то можете пуститься по этой реке, наугад, без определённой
 цели, как делал я. Тогда, за каждым замшелым углом, вас может ожидать любопытное
открытие. 
 Самое важное открытие, которое я сделал для себя в Венеции. Город похож внешне на
дикие створки раковины галиотис, скрывающие в глубине белоснежный, дивной красоты,
 жемчуг. Но пока вы не открыли раковину, - невозможно сказать, что она таит внутри
 себя. Потертая временем терракота стен дворца Лабиа скрывает феерическую живопись
фресок Тьеполо - "Пир Клеопатры" и "Встреча с Антонием". Бальная зала дворца вечно
 принимает царственных гостей, и только они, своеми изысканными одеяниями и
величественными  манерами, сответствуют роскоши интерьеров. На лестнице дворца
Грасси поселились бальные призраки фресок Микеланджело Морлаитера, приглашая
входящего поучаствовать в этой пантомиме изысканных одежд и манер, и почувствовать
 всю прелесть венецианского прошлого. Как, наверное, глупо и вычурно смотрятся в покоях дворцов чиновники от искусства,политики и бизнесмены, в смокингах,  пытающиеся  иногда приобщиться к красоте прошлых веков, навеке утерянной для века нынешнего. Хотя, именно они покупают эти дворцы, со всем  их содержимым. Дворец Лабиа будет выкуплен Радио Италия, а Грасси - ФИАТом, что позволит провести их реставрацию и сохранить в относительной целостности их ансамбли.
 Некоторые дворцовые собрания Венеции были  проданы на аукционах Лондона уже в
 девятнадцатом веке или разрознены и вывезены наполеоновскими интендантами. 
Интерьеры многих дворцов переделаны под нужды и вкусы новых владельцев.
Как будто, идя стопами манновского фон Ашенбаха,в Венецию приезжают доживать век и красиво умирать многие знатные и известные европейцы и американцы. В Венецию зачастили знаменитые европейцы - лорд Байрон и Гёте, Стендаль и Жорж Санд, Теофиль Готье, братья Гонкуры. Антонио Канова надолго поселился в Венеции, пытаясь своим участием улучшить судьбу архитектурного наследия города. Роберт Браунинг, даже стал владельцем  роскошного дворца Редзонико. Правда владел он им недолго,скончавшись, простудившись на Лидо. Сейчас этот дворец с росписями Тронного зала кисти  Джандоминика Тьеполо, живописью Каналетто и  Франческо Гварди, представляет последний взлёт  высокого искусства Венеции 18 века.
  Местом встречи именитых иностранцев и венецианцев было, чаще всего,  известное с
 начала восемнадцатого века - кафе "Флориан", на первом этаже Новых Прокураций.
 Принадлежало оно когда-то Флориану Франческони и имело бравурное  название -
 "Торжествующая Венеция". Расположено оно напротив здания Старых Прокураций, где
 теперь находится городской музей Коррер, рядом с Сан Марко.
 Когда-то Прокурации  были наполеоновским дворцом и местом прибывания вице-короля
Италии, познее  служили австрийской администрации. Именно отсюда началось
сопротивление  венецианцев австрийскому присутствию, здесь были застрелены
хорватскими  солдатами многие венецианцы, поднявшиеся на революционное
 выступление в 1848 году. Увы, но в Венеции - я открыл для себя ещё одну вещь, которую смело могу приписать всей нынешней европейской цивилизации. В городе,
созданном художниками для торговцев - художников нет, но есть торгующие для туристов, среди которых если и встречаются художники, то без предметов своего ремесла: мольбертов, папок с эскизами, кистей и карандашей. Они, как и все представители цивилизации гаджетов,- давят на кнопки и тычат пальцами в сенсорные экраны. Цивилизация потребления - в действии. Впрочем, все эти приметы времени
есть и в России. Например, выпускник дизайнерского отделения "Строгановки", в мои
времена, 70-е годы двадцатого века, должен был уметь всё делать своими руками, что было безусловной сущностью творчества. Сейчас он, прежде всего, должен владеть компьютерной графикой, 3D моделированием и прочими механическими навыками, а умением выражать свои мысли с карандашом или кистью в руке - не обязательно. Можно возразить,- компьютер, это инструмент, и не более того.
На что я отвечу. А, голова и руки, перестали быть инструментами?
  В Венеции я задумался над тем, почему лучшие архитектурные
произведения всех эпох века - создавались аристократами, а приобретались впоследствии
 торговцами, буржуа, магнатами или удачливыми в бизнесе политиками. Мой ответ был
таков - врождённая  жадность, скупость и расчётливость, всегда мешали торговцам
вкладывать деньги в не существующие ещё, не материализованные объекты и проекты.
Другое дело - купить построенный дворец, по его антикварной стоимости, желательно
 подешевле, и с историческими привидениями. Это уже - гарантированное вложение
 капитала, которое всегда принесёт  прибыль. Воплощать в материале идею твоей
фамилии, рода или племени, их древность и значимость - не для купцов. Но только не
 венецианских, которые  давно породнились с патрициями и вместе, с раннего
 средневековья, занимались морской торговлей, военными тяготами,
администрированием во многих учреждениях Венецианской республики.  Древние рода,
 новые и купленные за дукаты, вместе с исконными гражданами пытались противостоять
большой политике. Как когда-то, с оружием в руках, они сражались с франками сына
 Карла Великого, генуэзцами. Так, позднее, пытались противостоять австрийским
 Габсбургам и Бонапарту. А после оккупации французами, радовались присоединению
 к империи Габсбургов, устраивая  пиры во дворце Пезаро. Позднее, в двадцатом
 веке, здесь поселилась семья художника  Марианно Фортуни, придав своими
 произведениями особый колорит интерьерам дворца.  Многие исконные  граждане
 разорились и  покинули  отеческие пределы.
 Их дома и дворцы были разорены или стояли  обветшавшими, недостроенными, как
 дворец Веньер - майфинио, вечно недостроенный. В парке дворца можно было
встретить маркизу  Казатти, королеву Русских сезонов  Дягилева. А во второй половине
 двадцатого века дворец, а точнее, первый этаж недостроенного огромного дворца,
покупает Пегги Гуггенхейм, наследница империи Соломона Гуггенхейма.
Здесь она доживает свой век с Максом Эрнстом, среди своих коллекций авангарда от
 Брака и Пикассо до Миро, Бранкузи и Джакометти. Здание дворца,после её смерти, увы,- отойдет нью-йоркскому "Фонду Гуггенхейма".
После наводнения ноября 1966 года,  организация Юнеско, всерьёз обеспокоенная
состоянием наследия Венеции, взялась за международную программу помощи и  реставрации города, но сами венецианцы, конечно, сделали  неизмеримо больше  для спасения этой "жемчужины Адриатики".
Иногда реставрация бывала удачной, как бенедиктинского монастыря Сколастика
двенадцатого века, чья базилика была до начала  девятнадцатого века - капеллой
дожей, а до этого, резиденцией настоятелей Сан Марко. Именно в этом дворце, в
Лапидарии, хранятся коллекции фрагментов римских и византийских ранних памятников,
частью вывезенных дожем Энрико Дондоло из Софии Константинопольской во время
Четвёртого крестового похода, обогатившего Венецию.
  Думаю, что, желание соответствовать ускользающей и медленно гибнущей красоте
 прошлого, заставляет венецианцев повторять бурлеск  карнавалов, снова и снова.
 Маститые психологи объяснят, что, надевая маску, - вы погружаетесь в сладкий и
 липкий мир фантазий подсознания. Философ назовет это на греческий манер -
катарсисом или осовременивая и онаучивая - результатом борьбы здорового
организма с депривацией изолированных, элитных финансовых сообществ.
А, если проще - красота спасает мир. В особенности, мир сухой, расчётливый и
корыстный - мир финансовых баронов, князей мира сего. Спасает порой самым
изощренным и изысканным способом, а именно - искусством мастерства художников.
И если верить рассуждениям Сансовино - Венеция в своей глубинной этимологии,-
это Veni atiam, что с латинского переводится как - всё новое, и новое. Именно это,
новое и затейливое для глаза, было привезено из всех уголков мира  в этот  город.
Даже лев Святого Марка, возвышающийся над площадью, прибыл не то из Индии,
не то - Из Китая. Мне приятнее думать, что из Китая, куда хаживал венецианец
Марко Поло, настолько успешно торгуя, что заложил крепкие основы дома Поло,
имевших в городе  прекрасный палаццо. В этом случае для Венеции ближе латинские
veneo - торговать и venio - расти, возвышаться или veni etiam, что конечно придает силы.
 Так же,  мне приятнее предполагать, что островная Венеция основана славянским
племенем вендов - венедов, спасавшихся от теснивших их варваров Атиллы и германцев.  Как, позднее, был вытеснен славянский суперэтнос с территории Центральной Европы, но уже цивилизованными Габсбургами, в Богемии. Тевтонами - в Силезии, Померании и Пруссии. Ранее, в Северной Европе - датчанами.
 Капитал, как правило - безроден и молод, ему некогда заниматься пустой тратой
 времени на этнокультурные деяния. Но не венецианский, собиравшийся одинадцать
 столетий. Банкиры-купцы собирают накопления, конечно в городских банках. Но в
 Венеции, этот банк является и жилищем, и крепостью, гостинницей и складом товаров.
 В палаццо  венецианского дожа, высшей властной фигуры Венеции, вполне могли
 храниться торговые запасы хлопка, сахара, прянностей,  корабельной пеньки и
 оливкового масла.  Собственники живут  в городах, но создавая коммуны и корпорации,
 защищающие горожан от произвола баронов и  черни. По магдебургскому праву крестьянин,
проживший в городе год и один день  - становился  свободным. Города продолжали
  жить сельским трудом  крестьян, "contadini", но внутри  города крестьянин-переселенец
быстро становился  достаточно независимым, приобретая коммюнатарность и
своеобразное корпоративное чувство локтя и собственного достоинства. Города
действительно защищали своих граждан и были достаточно хорошо защищены сами.
 Цитадель Венеции - Арсенал, говорит именно об этом - что он неприступен, и с моря, и с
 суши. Фортифили арсенала, так похожие на московские, кремлёвские, - венчают толстые,
глухие стены. Живя в Венето Фаваро, в семье Орлеров, познакомил собирателей и ценителей русских икон со своим мастерством реставратора, а сам познакомился с интереснейшим художником Давидом Орлером, главой семейства. За долгие годы своего разнообразного творчества, Давид Орлер не изменил своим художественным  пристрастиям и идеалам, оставаясь монтанари с душой истинного венецианца, понимающего глубинную, духовную жизнь русской иконы.
Вернувшись в Россию, домой, решил поставить свой новый забор из дерева, но придать ему
вид, слегка венецианский - в форме фортифиля. Сделав эскиз, пригласил таджиков, и вместе сработали. Супруга пропитала забор антисептиком, в цвет морёного дуба.
 Теперь забор напоминает мне венецианский Арсенал, немножко московский Кремль,
где проработал четверть века. А более всего, стоящие в венецианской лагуне -
дебаркадеры из почти вечной лиственницы. На которых так любят восседать чайки,
ловя крылом упругий ветер Адриатики и свободы.

  Венеция, Фаваро, Москва. 2008/2009
http://www.youtube.com/watch?v=fecJgPT2fUA;

http://odin-moy-den.livejournal.com/tag/Венеция